Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти
Шрифт:
Я слушал, но не верил. Какой–то сопляк… мне это показалось чепухой.
– Я что–то не вполне вас понимаю, – сказал я. – Вы хотите сказать, что этот мальчишка напугал вашего приятеля–счетовода и тот сбежал? Как ему удалось такое?
– Он большой мастер убеждать. Но не надо забывать, что за эту работу не платят. Мой приятель–счетовод все мне объяснил. Он уже не молод, вот и решил, что ради работы не стоит рисковать.
– Рисковать?
– Они пригрозили ему, как обычно… если не уйдет, они с ним повстречаются как–нибудь
Я почувствовал, как у меня напряглись мышцы живота. Я хорошо знал уличную шпану. Кто не читал о них? Темный вечер, ты идешь по улице и вдруг на тебя набрасывается свора маленьких свирепых дикарей. Для Них не существует никаких запретов. Пинок в лицо может лишить набора приличных зубов, пинок в пах может сделать человека импотентом.
Но может ли такое случиться со мной?
– Вы не обязаны предлагать свои услуги, – сказала Дженни. Похоже, она прочла мои мысли. – С какой стати? Дядя Генри не думает о деталях, я ведь вам говорила.
– Давайте выясним один вопрос, – сказал я. – Должен ли я понимать вас так, что эти ребята – этот Страшила, могут угрожать мне, если я буду работать с вами?
– О, да. Рано или поздно он станет вам угрожать.
– Эти угрозы что–нибудь значат?
Она погасила сигарету в пепельнице со словами:
– Боюсь, что да.
Перемена обстановки?
Я задумался. Внезапно я осознал, что за время разговора с этой женщиной, ни разу не вспомнил о Джуди. Такого не случалось со времени аварии. Может быть, пинок в лицо или в пах будет способствовать перемене во мне?
– Когда приступать к работе? – спросил я.
Ее теплая улыбка согрела меня.
– Спасибо… вы приступите, как только купите себе свитер и джинсы и, пожалуйста, не пользуйтесь этим замечательным портсигаром. – Она встала. – Мне уже нужно идти. Вернусь не раньше четырех. Тогда я и объясню вам систему регистрации и как вести картотеку, после чего вы станете полноправным сотрудником.
Мы спустились с шестого этажа, вышли на улицу и я проводил ее до покрытого цементной пылью «фиата». Она медлила включать мотор.
– Спасибо за желание помочь. Думаю, мы сработаемся. – Секунду–другую она присматривалась ко мне в маленькое боковое окошко. – Я сочувствую вашему горю. Все устроится… нужно только набраться терпения, – сказала она и отъехала.
Я стоял на краю тротуара, чувствуя, как на меня оседает цементная пыль, которую влажная жара превращала в едкий, грязный пот.
Дженни Бакстер понравилась мне. Глядя ей вслед, я раздумывал, что меня ждет. Легко ли меня испугать? Я не имел понятия, но когда дойдет до дела, узнаю.
По узкой, шумной улице я вышел на Майн–стрит в поисках свитера и джинсов.
Я ничего не почувствовал, когда это случилось. Грязный, оборванный малец лет девяти внезапно налетел на меня, заставив пошатнуться. Он издал громкий неприличный звук и пустился наутек.
Лишь вернувшись в отель, я обнаружил, что мой дорогой пиджак разрезан бритвой, а золотой портсигар исчез.
Глава 2
Переодевшись в джинсы и свитер, я отправился в полицейский участок, чтобы заявить о краже портсигара. К моему удивлению оказалось, что я не слишком расстроен его потерей, но я знал, что Сидни будет огорчен, и было только справедливо по отношению к нему постараться получить его назад.
Дежурная комната была полна цементной пыли и запаха немытых ног. На длинной скамье у стены сидели человек десять ребят, грязных, оборванных и угрюмых. Их маленькие темные глаза следовали за мной, когда я подходил к дежурному сержанту.
Сержант был здоровенной глыбой мяса с лицом, похожим на кусок сырой говядины. Он сидел в одной рубашке, и по его лицу в складки жирной шеи стекал пот, смешиваясь с цементной пылью. Он катал взад и вперед по листу бумаги огрызок карандаша, а когда я подходил к нему, слегка приподнялся, чтобы выпустить газы.
Малыши на скамейке захихикали.
Пока я рассказывал о пропаже, он, не переставая, катал карандаш взад и вперед. Потом вдруг поднял голову и взгляд его свиных глазок прошелся по мне с интенсивностью газовой горелки.
– Вы приезжий? – спросил он. Его голос звучал сипло, словно сорванный от крика.
Я подтвердил, добавив, что приехал совсем недавно и буду работать с мисс Бакстер, служащей социальной опеки.
Он сдвинул фуражку со лба и, не поднимая глаз от своего карандашного огрызка, вздохнул и вытащил бланк заявления. Он велел мне заполнить его, а сам вновь принялся катать карандаш.
Я заполнил бланк и вернул ему. В графе «стоимость украденного» я вписал 1500 долларов.
Он прочел написанное, потом его массивное лицо напряглось и, отодвинув бланк обратно ко мне, уткнув грязный палец в графу «стоимость украденного», он спросил своим сиплым голосом:
– Это что такое?
– Столько стоит портсигар, – сказал я.
Он что–то пробурчал себе под нос, глянул в упор на меня, потом снова уставился на бланк.
– Мой пиджак порезали бритвой, – сказал я.
– Вот как? Пиджак вам тоже стоит полторы тысячи баксов?
– Пиджак стоит триста долларов.
Он фыркнул, выпуская воздух через мясистые ноздри.
– Можете описать мальчишку?
– Лет девяти, волосы темные, встрепанные, черная рубашка и джинсы, – ответил я.
– Видите его здесь?
Я повернулся и посмотрел на сидящих рядком ребят. Большинство из них были темноволосые, встрепанные, большинство одеты в черные рубашки и джинсы.
– Мой мальчишка мог бы быть любым из них, – сказал я.
– Угу. – Он сверлил меня взглядом. – Вы уверены насчет стоимости его?