Перемены. Адская работенка
Шрифт:
– Если хочешь уйти, лучше сделай это сейчас, – посоветовал коп Каину. – Иначе я тебя подвезу.
Каин и компания отбыли в угрюмом молчании, пронзая меня злобными взглядами – точнее, так, покалывая. Чем-чем, а остротой ума Каин явно не отличался.
Коп приблизился ко мне с проворством, не сочетавшимся с его внешностью. Этот парень знал свое дело. Он посмотрел на меня, затем на мой посох, по-прежнему держа в руке дубинку.
– Ты Дрезден?
– Ага, – ответил я.
– Слышал о тебе. Ты иногда работаешь с отделом особых расследований. Называешь
– Это верно.
– Знаешь Роулинса?
– Хороший мужик.
Коп крякнул. Качнул головой в сторону удалявшегося Каина и убрал дубинку.
– Этот парень – преступник. Закоренелый. Любит причинять людям боль. Держите ушки на макушке, мистер Чародей, если не хотите лишиться зубов.
– Ага, – кивнул я. – Черт, он такой страшный!
Коп смерил меня взглядом и фыркнул.
– Твоя челюсть, – заметил он. Кивнул и направился к выходу, возможно желая убедиться, что Каин действительно отбыл.
В некотором смысле коп с Каином не так уж сильно отличались друг от друга. Первый с таким же удовольствием заехал бы второму дубинкой по голове, с каким второй огрел бы меня своим кулачищем. И оба проявили удивительную чувствительность по поводу пропавшей жены Брэддока. Но коп хотя бы использовал свои прекрасные порывы, чтобы помогать окружавшим его людям – разумеется, если для этого не требовалось слишком часто подниматься по лестницам.
Повернувшись к Маку, я увидел, что он по-прежнему стоит между парнем и дверью. Мак благодарно кивнул мне. Брэддок выглядел так, будто вот-вот расплачется или начнет кричать.
– Невелика потеря, – сказал я ему.
Парень оскалился, глядя на то место, где стоял Каин.
– Однажды Элизабет поставила его в неловкое положение. Он не привык к отказам и ничего не забывает. Вы думаете, это его рук дело?
– Вряд ли, – ответил я. – Мак, что-то подсказало тебе, что дело нечисто. Свет мигал?
Мак хмыкнул:
– Дважды.
Брэддок уставился сначала на Мака, потом на меня:
– Какое это имеет значение?
– Активная магия нарушает работу электрических систем, – ответил я. – Ломает мобильники, портит компьютеры. Более примитивные устройства, такие как лампы, обычно просто мигают.
Теперь на лице Брэддока неуверенность мешалась с отвращением.
– Магия? Вы ведь шутите, да?
– Этот разговор меня утомил, – заявил я, доставая из кармана пряди волос Элизабет Брэддок. – В этом заведении есть запасной выход?
Мак молча указал направление.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Мыш, идем.
Запасной выход вел в длинный, узкий, грязный переулок, тянувшийся параллельно Кларк-стрит. Ветер набрал силу, и ледяной дождь хлестал преимущественно по верху одной из стен. Повезло. Даже под слабым дождем трудно сплести устойчивое заклинание. А когда льет как из ведра, это практически невозможно, даже если заклинание совсем простое – например, поисковое.
Я проделывал это сотни раз, и процедура давно стала рутиной. Найдя чистый участок бетона под прикрытием стены, я кусочком
Стоило мне закончить – и результат не заставил себя долго ждать: меня накрыл энергетический экран, защищавший от случайной энергии, которая могла испортить заклинание. Тихонько бормоча, я снял с шеи серебряную цепочку с потертой старинной серебряной пентаграммой и привязал к центру пентаграммы несколько волосков Элизабет. Затем сосредоточился, ощущая, как энергия возле круга концентрируется в нечто почти осязаемое, прошептал несколько слов на фальшивой латыни и выпустил скопившуюся магию в пентаграмму.
Серебряная пятиконечная звезда вспыхнула, по металлу и привязанным к нему волоскам пробежала дюжина крошечных искорок статического электричества. Я поморщился. Какая небрежность – дать энергии превратиться в статику. А сам целую неделю пилил свою ученицу за ее ошибки.
Стерев мел ногой, я нарушил круг и посмотрел на Мыша, спокойно сидевшего неподалеку с распахнутой в собачьей ухмылке пастью. Мыш присутствовал на некоторых из тех уроков и был умнее обычной собаки. Насколько умнее, я не знал, но почти не сомневался, что он смеется надо мной.
– Это все дождь, – сообщил я ему.
Мыш чихнул и завилял хвостом.
Я хмуро уставился на него. Не уверен, что смогу смириться с тем, что мой пес умнее меня.
Дождь смыл бы заклинание с амулета, поэтому я аккуратно прикрыл его рукой, спрятавшись под стеной здания. Честно говоря, здесь не помешала бы шляпа. Возможно, стоит ею обзавестись.
Я поднял амулет и сосредоточился. Пентаграмма на цепочке задрожала, потом внезапным, резким движением качнулась в направлении дальнего конца переулка.
Присвистнув, я спрятал ладонь с амулетом в рукав плаща.
Она прошла здесь. И, судя по силе реакции, испытывала жуткий страх. Оставила хороший след.
Мыш издал пыхтящий звук и припустил по переулку, принюхиваясь. Конец его короткого поводка – в основном надевавшегося для вида – волочился по земле. Я не отставал. Через двадцать футов Мыш начал низко рычать.
Это было выдающееся событие. Мыш не издает звуков, если поблизости нет чего-то плохого. Пес ускорил шаг, и мне пришлось сделать то же самое.
Я понял, что рычу вместе с Мышом. Мне до смерти надоели плохие твари, нападавшие на жителей моего города.
Мы выбрались на улицу, и Мыш сбавил скорость. Сильный дождь способен смыть не только магию. Пес снова зарычал и оглянулся на меня, опустив хвост.
– Понял, – сказал я ему. И приподнял посохом полу длинного кожаного плаща, чтобы укрыть амулет. Выглядело все это странно – но не слишком.
Нет, клянусь, в ближайшее время куплю себе шляпу.
Поисковое заклятие держалось, и амулет повел нас дальше по улице, в сторону «Ригли». Молчаливую громаду стадиона омывали серые струи ледяного дождя. Мыш, по-прежнему старательно принюхиваясь, внезапно резко свернул в какой-то проулок и перешел на бег. Я заглянул под плащ и вновь проконсультировался с амулетом.