Перемены. Адская работенка
Шрифт:
С губ Леа слетел ее собственный, более теплый, текучий голос:
– Моя королева, в каких рамках мне дозволено действовать?
Мне показалось, что я увидел, как сверкнули в лунном свете зубы Мэб, когда губы Леа ответили:
– Можешь ничем себя не связывать.
Рот Леа скривился в широкой, опасной улыбке, и она отвесила Зимней Королеве низкий поясной поклон.
– А теперь, мой Рыцарь, – произнес голос Мэб, и она снова повернулась ко мне, – посмотрим, как вернуть силы в твое истерзанное тело. И я сделаю тебя своим.
Я
Мэб небрежно махнула рукой моей крестной, и Леанансидхе поклонилась.
– Я здесь больше не нужна, детка, – прошептала Леа. – Но буду готова выступить по первому твоему зову.
В горле у меня пересохло настолько, что я едва сумел выдавить из себя ответ:
– Мне нужны те вещи, что я оставил у тебя в саду, и как можно быстрее.
– Разумеется. – Она кивнула, отвесила поклон и мне, а потом, сделав несколько шагов назад, словно растворилась в тумане.
И я остался наедине с Королевой Мэб.
– Итак, – неловко начал я, – полагаю, я должен… пройти какую-то церемонию?
Мэб шагнула ближе ко мне. Сейчас она была более или менее обычного роста, ничего огромного или подавляющего. Нет, даже заметно ниже меня. Стройная. Но двигалась она с такой абсолютной уверенностью, что ни у кого бы не возникало ни малейших сомнений относительно того, кто из нас хищник, а кто – добыча. Я чуть попятился от нее. Чисто инстинктивно; шансов удержаться от этого у меня имелось не больше, чем заставить себя не дрожать от холода.
– Вот только обмениваться клятвами нам будет трудновато, если вы не можете говорить, – продолжал я. Голос мой показался неуверенным и жалким даже мне самому. – Э… Может, удобнее сделать это письменно, расписаться на чем-нибудь или что-то в этом роде.
Бледные руки вынырнули из складок плаща и откинули капюшон. Она тряхнула головой, и бледные шелковистые локоны, белее, чем лунный свет или мертвая плоть Ллойда Слейта, рассыпались по плечам.
На мгновение голос изменил мне. Край каменной столешницы чуть ударил меня под колени, и я неловко плюхнулся на него задницей.
Мэб не спеша, делая паузы между шагами, продолжала приближаться ко мне. Плащ медленно скользнул с плеч, ниже, ниже…
– В-вы, э… – пробормотал я, отводя взгляд. – Вам, д-должно быть, холодно?
Негромкий гортанный смешок сорвался с ее губ цвета мороженой ежевики. Голос гневающейся Мэб мог причинять физический ущерб здоровью. Голос Мэб, полный сыплющего искрами желания… в общем, он производил совсем другой эффект.
И холод почему-то сразу стал беспокоить меня меньше многого другого.
Ее губы слились с моими, и я бросил даже попытки заговорить. Какая там церемония – это был ритуал, древний как жизнь, как звери и птицы, как земля и небо.
Что произошло после поцелуя, я помню плохо.
Помню, как сияло надо мной ее тело, холодное, мягкое, безукоризненно женственное. Впрочем, у меня не хватает слов, чтобы его описать. Нечеловеческая красота. Эльфийское изящество. Животная чувственность. И когда
Впрочем, когда участилось ее дыхание, пала и эта завеса. И эта ничем не прикрытая, чистая красота обжигала меня.
То, что мы делали, не было сексом, чем бы это ни казалось со стороны. Нельзя же заниматься сексом с грозой, землетрясением или свирепым зимним бураном. Нельзя заниматься сексом с горой, замерзшим озером или ледяным ветром.
На несколько секунд я увидел всю ширину и глубину силы Мэб, а затем на мимолетное мгновение – слабый намек, неяркий отсвет ее помыслов. Когда наши сплетенные тела, отчаянно колотясь, приближались к кульминации, я закричал. А может, кричал уже давно.
А потом к моему крику прибавился крик Мэб, и наши голоса слились. Ногти ее впились в мою грудь, словно сосульки вонзились мне под кожу. Я увидел, как она выгнулась от наслаждения, и тогда ее зеленые кошачьи глаза отворились широко-широко, а рот приоткрылся, когда она прошипела:
– МОЙ!
От этой простой истины тело мое завибрировало, как туго натянутая гитарная струна, и я содрогнулся от какого-то свирепого, всесокрушающего оргазма.
Руки Мэб скользнули вдоль моих ребер, и переломы, про которые я успел забыть, снова обожгли меня огнем. Ледяные руки стиснули меня, и рот ее снова открылся.
– МОЙ!
И снова тело мое свело свирепой судорогой, а каждый мускул словно пытался сорваться с костей.
Мэб восторженно зашипела, и руки ее скользнули вокруг моей талии, к той точке, где, судя по всему, был сломан позвоночник. Я понял, что ору во всю глотку и бьюсь, утратив остаток контроля над своим телом.
Взгляд кошачьих глаз Мэб встретился с моим, и снова жуткий, сладкий холод разбежался от кончиков ее пальцев. Голос ее сделался вдруг бархатным, нежным:
– Мой…
– Еще раз! – закричал смутно знакомый голос.
Что-то холодное, металлическое прижалось к моей груди.
– Разряд! – выкрикнул голос.
В грудь мне ударила молния – ослепительная лента серебряной энергии, от которой тело мое выгнулось дугой. Я заорал. Прежде чем бедра мои опустились обратно, я выкрикнул:
– Hexus! – стравливая эту энергию в воздух.
Кто-то начал кричать, кто-то другой выругался, а вокруг меня все сыпало искрами – включая лампочку, перегоревшую от перегруза и разлетевшуюся в пыль.