Переплетаясь с тобой [Entwined with You]
Шрифт:
Он простонал.
— Я должен был бороться с твоей матерью за тебя, ты должна была быть со мной.
— О боже, — мой желудок свернулся в узел. — Ты не можешь обвинять маму. Она долго не знала, что происходит. Но когда она узнала, она сделала все, что было в ее силах.
— Она не сказала мне! — он закричал, заставляя меня подпрыгнуть. — Она обязана была сказать мне, черт ее подери. И как это она не знала?! Должны были быть знаки… Как она могла не заметить? Господи. Я заметил, когда ты приехала в Калифорнию.
Я всхлипывала,
— Это не то решение, которое ты имела право принимать, Ева. Ты была ребенком. Она лучше знала.
— Прости меня, — я рыдала. Настойчивый, безостановочный й звонок входящего вызова заставил меня потерять контроль. — Мне так жаль. Я просто не хотела, что Натан причинил боль людям, которых я люблю.
— Я приеду, что повидаться с тобой, — сказал папа хладнокровно. — Я прилечу ближайшим рейсом. Позвоню, как приземлюсь.
— Пап…
— Я люблю тебя, милая. Ты — все для меня. Он бросил трубку. Я была в шоке, это разбивало моё сердце вдребезги. Я понимала, что открывшийся ужас того, что произошло со мной, съест отца заживо, но я не знала, как бороться с этой темнотой.
Телефон начал вибрировать в моей руке, и я посмотрела на экран, но увидев имя мамы была не в состоянии решить, что делать дальше.
Ноги подкашивались, я встала и отбросила телефон на столик, как будто бы он обжигал мою руку. Я не могла с ней разговаривать. Я не хотела разговаривать ни с кем. Все, что мне нужно было — это Гидеон.
Спотыкаясь, я шла по залу, опираясь плечом о стену. По мере приближения к кабинету, я слышала его голос всё отчетливее, слезы заструились по щекам и шаги ускорились.
— Я ценю то, что ты думаешь обо мне, но нет, — он сказал медленно твердым голосом, совсем не тем, что я привыкла слышать ранее. Сейчас его голос был более нежным, манера разговора было более интимной. — Конечно, мы с тобой друзья. Ты знаешь почему… Я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь.
Я обошла угол, вошла в его кабинет и застала его за столом, голова была наклонена, он внимательно слушал. — Прекрати, — сказал он холодно. — Ты не можешь так поступить, Коринн.
— Гидеон, — я прошептала, сжимая дверной косяк так, что побелели костяшки.
Взглянув на меня, он резко вскочил. Хмурое выражение лица исчезло.
— Мне нужно идти, — он бросил наушник на стол. — Что случилось? Ты заболела?
Он поймал меня, когда я направилась к нему, отчаянно нуждаясь в нем. Он крепко схватил меня, заключая в объятия.
— Мой отец догадался обо всем.
Я прижалась лицом к его груди, мой разум наполнился эхом отцовской боли.
— Он знает.
Гидеон раскачивал меня в своих руках, убаюкивая. Его телефон зазвонил. Ругаясь себе под нос, он вышел из комнаты.
В коридоре я смогла услышать звонок моего собственного телефона, оставленного на столе.
Надоедливый звон двух
— Скажи мне, если тебе понадобится телефон.
— Это мама. Я уверена, папа позвонил ей уже, и он так зол. Боже, Гидеон. Он опустошен.
— Я понимаю его чувства.
Он занес меня в гостевую спальню и пнул дверь, хлопнув ею за спиной. Положив меня на кровать, он схватил пульт и включил телевизор, уменьшая звук до момента, когда не стало слышно ничего. Затем он лег позади меня, крепко обняв. Я плакала до тех пор, пока не выплакала все слёзы, что были во мне.
— Скажи, что мне сделать, — спросил Гидеон, когда я притихла.
— Он приезжает сюда, в Нью-Йорк, — мой желудок завязался в узел при одной мысли об этом, — он попытается вылететь сегодня, я думаю.
— Когда будешь уверена, я поеду с тобой в аэропорт встретить его.
— Ты не можешь.
— Черта с два не могу, — сказал он без теплоты в голосе.
Я подставила свои губы и тихо вздохнула, когда он поцеловал меня.
— Я действительно должна поехать одна. Он страдает. Он не захочет, чтобы кто-то видел его в таком состоянии.
Гидеон кивнул: — Возьми мою машину.
— Которую?
— DB9 твоего нового соседа.
— М?
— Ты поймешь, когда увидишь.
Я не сомневалась. Какой бы она ни была, она будет быстрой и опасной — такой же, как и ее владелец.
— Я боюсь, — я замурчала, обвив ногами его бедра. Он был таким сильным и крепким. Я хотела запрыгнуть на него и никогда не отпускать.
Мои волосы струились сквозь его пальцы: — Чего?
— Отношения между мной и мамой уже испорчены. Если мои родители затеют разрыв отношений, я не хочу оказаться между ними. Я знаю, они не смогут спокойно с этим справиться — особенно мама. Они безумно влюблены друг в друга.
— Я этого не заметил.
— Ты и не видел их вместе. Обжечься можно! — я пояснила, одновременно вспоминая, что мы с Гидеоном были временно порознь на тот момент, когда я заметила химию между моими родителями.
— И мой отец признался, что до сих пор влюблен в нее. Мне грустно об этом думать.
— Потому что они не вместе?
— Да, но не потому что я хочу одну счастливую семью. Просто я ненавижу саму мысль о том, чтобы прожить жизнь без того, кого любишь. Когда я лишилась тебя…
— Ты никогда меня не теряла.
— Это было как будто часть меня умерла. И жить с этим ощущением всю жизнь…
— …было бы сущим адом, — Гидеон провел костяшками пальцев по моей щеке, в его глазах я заметила суровость, чему виной было воспоминание о призраке Натана, не отпускавшее его. — Позволь мне разобраться с Моникой.
Я взглянула на него: — Как?
Его губы изогнулись в усмешке: — Я позвоню ей и спрошу, как ты со всем справляешься. Сделаем так, чтобы это было своего рода моим возвращением к тебе, публичность сыграет на руку.