Переплетаясь с тобой [Entwined with You]
Шрифт:
Он навалился на меня, тяжело дыша.
И все еще кончал.
Глава 10
Первой вещью, попавшей в поле моего зрения, когда я проснулась в воскресенье утром, был янтарный пузырёк с надписью «Исцеление от похмелья», напечатанной старомодным шрифтом.
Пробка из рафии, которой заткнули горлышко склянки, сохраняла его содержимое в целости.
«Исцеление» работало, что я помнила ещё с прошлого раза, когда Гидеон передал мне это зелье, но вид пузырька напомнил мне
Крепко жмурясь, я простонала и зарылась в подушку, заставляя себя снова провалиться в сон.
Кровать заскрипела. Теплые, упругие губы коснулись позвоночника, моя спина была обнажена.
— Доброе утро, ангел мой.
— Твой голос звучит, как будто ты страшно доволен собой, — я пробормотала.
— Доволен тобой, вообще-то.
— Злодей.
— Я имел в виду твои предложения по антикризисным мерам, но, конечно, секс тоже был феноменальным, как всегда.
Его рука проникла под простыню, в которую я была укутан по талию, и сжала мою задницу.
Я приподняла голову и обнаружила его опершимся на спинку кровати с лэптопом на коленях. Он как всегда выглядел аппетитно в одних только его домашних штанах для безделья. Я была уверена: мой внешний вид сейчас не был таким же привлекательным. Домой я поехала на лимузине с девочками, а затем встретилась с Гидеоном в его апартаментах. Время близилось к рассвету, когда мы закончили, и я была такой уставшей, что свалилась на кровать со все еще влажными волосами после поспешного принятия душа.
Ощущение удовольствия пронзило меня, когда я увидела его рядом с собой. Он спал в комнате для гостей, и у него был кабинет для работы. Тот факт, что он предпочел работать в кровати, в которой я спала, говорил о том, что он хотел быть рядом со мной, даже когда я была не в сознании.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на часы на столике у кровати, но мой взгляд упал на мое запястье.
— Гидеон…
Часы, оказавшиеся на моем запястье, пока я спала, заворожили меня. В стиле Ар-деко, циферблат сверкал сотнями крошечных бриллиантов. Ремешок был атласным, кремового цвета, а сами часы были продукцией Patek Philippe и Tiffany & Co.
— Они изумительны.
— Было выпущено только 25 экземпляров, так что они далеко не так уникальны, как ты, но в принципе, никто так не уникален, как ты, — он улыбался, глядя на меня.
— Я люблю их! — я вскочила на колени. — Я люблю тебя!
Он убрал лэптоп в сторону, позволяя мне крепко сжать его в объятиях.
— Спасибо! — я промурчала, тронутая его чуткостью. Он, наверное, устроил это, когда я поехала к маме или отправилась в клуб с девочками.
— Хм, скажи, что мне делать, чтобы получать эти “голые” объятья каждый день.
— Просто будь собой, ас. Ты — все, что мне нужно.
Я слезла с кровати и потопала в ванную комнату, держа янтарную бутылочку в руках. С отвращением проглотила содержимое, почистила зубы, расчесала волосы, сполоснула лицо.
Я нашла своего мужчину в кабинете, с широко расставленными ногами и скрещенными руками, смотрящим вдаль. Город раскинулся перед его взором. С его окна в Кроссфайре или в его квартире открывался отнюдь не вид на горизонт, а что-то более преимущественное. Что-то более приземленное и непосредственное. Связь с городом, которая было почти что интимной.
— Я не разделяю твое беспокойство, — он проговорил оживленно в микрофон возле уха, — я осведомлен о риске… Прекрати говорить. Эта тема не для обсуждения. Составь соглашение как обусловлено.
Услышав стальные нотки в его голосе, я поспешила убраться прочь. Все еще не была уверена насчет содержимого бутылки, но предполагала, что это были витамины и какой-то сорт ликера. Клин клином вышибают. Зелье согревало меня изнутри, и от него клонило в сон, поэтому я пошла на кухню, чтобы заварить кофе.
Восполнив кофеиновый недостаток, я устроилась на диване и решила проверить сообщения на телефоне. Я нахмурилась, когда обнаружила 3 пропущенных от отца, все до 8 утра в Калифорнии. Также дюжина пропущенных от мамы, но я вспомнила, что понедельник на носу и совсем скоро будет возможность все обсудить. И было сообщение от Кэрри, которое буквально кричало ПЕРЕЗВОНИ МНЕ!
Сначала я позвонила отцу, стараясь сделать маленький глоточек кофе перед тем, как он ответит мне.
— Ева. — тон, которым он произнес мое имя заставил меня насторожиться. Я выпрямилась.
— Пап… Все в порядке?
— Почему ты мне не сказала про Натана Баркера? — его голос был хриплым и полным боли. По коже пробежались мурашки.
Чёрт. Он знал. Мои руки начали трястись, я пролила горячий кофе на себя, но даже е почувствовала этого. Я была в панике от страдания в его голосе.
— Пап, я…
— Я не могу поверить, что ты не сказала мне. Или Моника. О боже… Она должна была сказать что-то. Сказать мне, — он тяжело вздохнул. — У меня есть право знать!
Печаль прожгла мою грудь, словно кислота. Мой отец — человек, чей самоконтроль соперничал с Гидеоновским — звучал так, как будто собирался расплакаться.
Я поставила чашку на стол, дыша быстро и прерывисто. Смерть Натана раскрыла все его юношеские «достижения», открывая ужас моего прошлого для всех, кто обладал знанием или средствами его достижения. Будучи полицейским, мой отец имел такие средства.
— Ты бы ничего не смог сделать, — сказала я в оцепенении. Телефон прозвенел, извещая о входящем звонке на другой линии, — ни до, ни после.
— Я мог бы быть рядом, я мог бы позаботиться о тебе.
— Папочка, ты сделал это. Ты познакомил меня с доктором Трэвисом, который изменил мою жизнь. Я действительно не могла ничего начать до этого знакомства. Не могу выразить, насколько мне это помогло.