Переплетенный
Шрифт:
«Как ты это сделал?» со злостью прорычал волк, его голос слился с криками других. «Убирайся из моей головы! Вон из моего тела!»
Это создание знало, что Эйден был внутри. Мог чувствовать его. Такого никогда не случалось с ним раньше. Он всегда считал, что мозг животного более примитивен и не способен к человеческой речи. По большей мере, во всяком случае.
«Я — не животное, черт возьми».
«Тогда что ты?» мысленно спросил Эйден.
«Волк. Человек. Оборотень. А теперь убирайся из моего тела!»
«Способный менять облик?»
Эйден не знал о существовании подобного. Не в реальности.
«Вон! Немедленно!»
Несмотря на яростное рычание, пробежка оказалась довольно бодрящей, придающей сил. Ветер ласково развивал его шерсть. Его взгляд проникал так далеко, как будто расстояние было совсем незначительным, замечал каждую деталь, не пропускал ничего. Цвета были более яркими и пятнышки пыли… Потрясающе. Они словно снежинки блестели вокруг него.
«Я перегрызу тебе глотку за это».
Он продолжал бег, вдыхая и выдыхая носом теплый воздух. Его легкие расширились, поглощая больше кислорода, чем он привык, что только подхлестывало его бежать быстрее, цепляясь когтями за землю. Запахи непереносимо били в нос. Хвоя и земля, и мертвое животное в нескольких ярдах отсюда. Олень. Понял каким-то образом Эйден. Он даже мог слышать жужжание мух над тушей.
«Я умоюсь твоей кровью, человек. И это не угроза, а обещание».
И снова, угрозы волка — точнее обещания — слились с голосами его собственных все еще болтающих спутников. Калеб извинялся за его вторжение в это тело, Ева спрашивала о Мэри Энн, беспокоясь за нее, Джулиан и Элайджа умоляли его быть осторожным. Почему Мэри Энн не отправила их в черную дыру в этот раз? Несмотря на то, что Эйден приблизился к ней, он продолжал их слышать. К тому же, нужно поблагодарить Элайджу — его сила растет, как он и предполагал — так как если бы он не смог остановить волка, это создание загнало бы ее в этот самый лес.
Мэри Энн…
Что она теперь будет о нем думать? Она знала, что Эйден отличается от других, может делать то, что другим не доступно. А после того, что произошло, она в этом наверняка теперь убедилась. Может быть, она поймет. Все-таки ей довелось разговаривать с волком. Возможно, как и Эйден, она знала о том, о чем другие даже не подозревали. Это бы объяснило, как она — иногда — могла заставить замолчать голоса в его голове.
«Видение изменилось. Он собирается убить тебя, как только ты выйдешь из его тела», предупреждал Элайджа.
Эйден и так это понимал. К тому же он сейчас слишком измотан, чтобы защитить себя. Только одно могло спасти его, и он должен сделать это до того как выйдет из тела, и волк сможет напасть на него. Эйден ненавидел делать это, но выбора не было.
Когда ранчо показалось вдалеке, он, наконец, замедлил бег, затем остановился в тени деревьев.
«Ты не можешь стоять здесь вечно», прорычал волк, и Эйден не смог сдержать его. Или мог? Мог! Еще немного и они бы пришли в бешенство.
Эйден осмотрелся вокруг и не увидел ничего такого, что бы могло помочь ему выполнить задуманное.
Но был другой способ, подумал он со вздохом. Он сел, вытянул заднюю лапу и посмотрел на нее — мышцы напряжены, мех переливается
«Нет», сказала Ева, поняв, что сейчас случится. «Не делай этого».
«Я должен», подумал Эйден. Его желудок скрутило судорогой. Не было времени для жалости к себе, к такому невозможно приготовиться. Он просто раскрыл волчью пасть и, со злобным рычанием, вцепился в лапу. Острые клыки вонзились в мышцы и достигли кости.
Крик нескольких голосов разрывал его голову. Каждый чувствовал укус, мучительная боль распространялась как вспышка молнии, отзываясь в каждой части тела.
«Какого черта ты творишь?» срываясь, кричал волк. «Остановись. Прекрати!»
Намертво вцепившись зубами, он резко дернул. Теплая с металлическим привкусом жидкость хлынула ему в рот и горло и залила мех. Эйден задыхался.
Больше криков, больше стонов.
Тело волка медленно осело в траву. Боль не давала двигаться, на что Эйден и рассчитывал. Вот теперь, когда он покинет тело, волк не сможет его преследовать или напасть.
Вытянуть себя из тела животного забрало остатки его душевных сил. Невидимая рука обрела форму и крепко схватилась за корень ближайшего дерева. Преодолевая слабость, Эйден таки выдернул себя наружу.
Эйден лежал там первое время ошеломленный, пытаясь отдышаться. Его человеческое тело отказывалось повиноваться. Оно приобрело прежнюю форму, но его разум — или его спутников — это не волновало. Все они понимали, что произошло и чувствовали последствия. Мышцы затекли так, что нельзя было пошевелиться.
Нет худа без добра: адреналин тек по его венам, стараясь заглушить боль, давая силы. Наконец, он смог откатиться в сторону. Волк, как он видел, был там же, где он его оставил. Он лежал, вытянув лапу, а из раны и из пасти текла кровь.
— Мне жаль, — сказал Эйден, и это была правда. — Я не могу позволить тебе атаковать меня.
Зеленые глаза свирепо смотрели на него, стекленея от боли и ярости.
Эйден неуклюже поднялся, покачиваясь из-за головокружения.
— Мне нужно поговорить с главой, после чего я вернусь с бинтами.
Низкий рык пообещал ему расплату по возвращении. Не важно. Он вернулся на ранчо, еле доковыляв до ночлежки, и влез через окно в свою спальню. Он был слишком слаб и у него было мало времени, чтобы связываться со всякими придурками. На всех окнах здесь стояла сигнализация, но на его окне она отключалась на ночь. Плюс Эйден давно обрезал и заменил проводку, так что можно было не опасаться поднять тревогу (но все выглядело так, будто все в порядке, на случай если Дэн решил бы проверить).
Он принял ванну, выпил стакан воды и умылся. К счастью, на его кофте не было следов крови, лишь пятна от грязи и травы. Его лицо было совершенно лишено красок, а волосы были растрепаны и полны веточек.
Он засунул в рюкзак несколько бинтов и тюбик с кремом-антибиотиком и скинул его из окна. Затем вылез сам, вытряхивая веточки из волос. Спрятав рюкзак под камнями, парень направился к главному дому.
Дэн сидел на крыльце, София спала у его ног. Из открытого за ним окна доносились звуки гремящей посуды. Мэг, миссис Ривз, готовила. Судя по запаху, персиковый пирог. У Эйдена потекли слюнки. Сэндвич с арахисовым маслом, который он съел за ланчем, давно уже был воспоминанием.