Переполох в Небесных Чертогах
Шрифт:
Ворвуд хмуро смотрел на Рэнга, как бы говоря, что тот занимается глупостями. Но Рэнг не хотел замечать его. Он усмехнулся на слова Наблюдателя в смысле «надо же, как ловко умеет выкручиваться этот пришелец» и затем сказал:
Ладно, тогда давай так. Ты сам скажешь что-нибудь в это ваше мгновение, которое сейчас, а потом еще что-нибудь – это и будут два мгновения. А? – он весело смотрел на Наблюдателя.
– Нет никакого «потом», – ответил тот.
– Как это нет? – недовольно скривился Рэнг – упрямство Наблюдателя начинало надоедать ему.
– А вы можете сказать, что следующее
– Конечно, – легкомысленно отозвался Рэнг.
Ворвуд шумно выдохнул и недовольно сжал губы. Не то чтобы ему стало стыдно за такие необдуманные высказывания представителя своей цивилизации, но это было совсем не то, что он хотел услышать. Только Рэнг по-прежнему не обращал на него внимания и собрался сказать Наблюдателю что-то еще.
– Ну хватит, Рэнг, – остановил его Ворвуд, словно ребенка, которому дали поиграть, но теперь пришло время делать серьезное дело. И затем обратился к Наблюдателю: – Итак, насколько я понял, это ваше Великое Ничто создало ощущения, обозначив тем самым окружающий мир; и память – обозначив прошедшее время. Но все это существует как вспышка – лишь одно мгновение.
– Да, – подтвердил Наблюдатель. – Вы поняли правильно.
– А зачем ему это?
– Оно просто сделало, – сказал Наблюдатель. – Не нам судить о причинах.
– Понятно, – кивнул Ворвуд. – Но если оно Ничто, тогда из чего… хм… – он внимательно смотрел на Наблюдателя. – Хочешь сказать, что оно сделало это из себя? Вернее, само приняло такую форму?
– Да, – ответил Наблюдатель.
– Вот как? – Ворвуд поднял брови. – Выходит, вы и есть это ваше Великое Ничто?
– Мы то, чем оно захотело стать, – уточнил Наблюдатель.
– Забавно, – чуть улыбнулся Ворвуд. – Вы сами и есть ваше божество.
– Тут присутствует еще более интересная вещь, – подал голос Гинзл. – У них в основе всего лежит бесконечность наоборот.
Ворвуд перевел на него вопросительный взгляд.
– Понимаете, – пояснил Гинзл, – мы принимаем время и пространство бесконечно большими. А они считают время бесконечно малым мгновением, а пространство – бесконечно малой точкой. То есть по отношению к нашим суждениям у них – бесконечность наоборот.
– Н-да? – словно узнав какую-то довольно интересную, но совершенно бесполезную вещь, произнес Ворвуд.
– Чушь! – твердо сказал Рэнг. – Чушь и бред – больше ничего!
– Тут дело в том, – мягко ответил ему Гинзл, – что они совсем другие. Когда люди жили на одной планете, существовало множество совершенно разных суждений о мире, например западная и восточная философии. И если эти суждения так сильно различались у людей, живущих на одной планете, то представляете, насколько непохожи они у тех, кто живет в другой Галактике, тем более являясь столь необычной формой жизни, как эти пришельцы?
– Представляю, – не принимая его слов всерьез, усмехнулся Рэнг.
Ворвуд слушал их диалог, чувствуя, что этот познавательный экскурс в область философии чужаков совершенно бесполезен для дела – не дает никаких конкретных результатов и только все запутывает. Нужно было как-то разобраться в этой мешанине, расставить все по местам.
– Ладно, – сказал
– Да, – согласился Наблюдатель.
– Тогда, исходя из этого нашего понимания, сколько проходит времени от одного вашего нападения до другого?
– Нисколько, – ответил Наблюдатель. – Времени нет, есть только память.
Ворвуд фыркнул с досады, но все же постарался говорить спокойно.
– Тогда так: сколько нашего времени проходит в вашей памяти? – вот это действительно звучало как бред. Хотя оказалось именно тем, что нужно.
– Около девяти часов, – ответил Наблюдатель.
– Уф! – Ворвуд устало откинулся на спинку кресла. – Ну наконец-то! – потом чуть прищурился и спросил как бы между прочим: – И когда можно ожидать следующего нападения?
– Прямо сейчас, – ответил Наблюдатель. – Корабли уже летят.
– Вот и отлично, – чуть ли не с радостью произнес Рэнг, которому уже надоело выслушивать всю эту ахинею, и он был рад, что представляется возможность заняться более привычным и понятным делом. – Тогда я пошел, – вставая, сказал он.
– Да, Рэнг, иди, – бросил ему Ворвуд, совершенно не беспокоясь о новой атаке. И потом обернулся к Наблюдателю: – А ты можешь всегда сообщать о нападениях?
Тот немного помедлил и потом ответил:
– Это слишком откровенные сведения. Мы подумаем, предоставлять ли их.
– Хм… – Ворвуд расплылся в умильной улыбке.
На этот раз атака была отбита без потерь. Прилетало шесть чужаков, но новая гаубица Гинзла сыграла свою роль, и пиратам вместе с военными довольно легко удалось подавить противника.
Впрочем, это было далеко не последнее нападение пришельцев. Атаки продолжались одна за другой, одна за другой… На самом деле, как потом выяснилось, периодичность их повторения не была равна точно девяти часам. Ворвуд потом еще выяснял этот вопрос у Наблюдателя, и тот ответил, что на возрождение истребителей влияют разные факторы – иногда на это уходит больше или меньше времени. «Вашего времени», – как он сказал. Ворвуд не стал выяснять, что за факторы, – попробовал было, но это оказалось довольно туманным, даже Гинзл не смог разобраться. Неважно. Девять часов были приблизительным средним временем.
Пожалуй, это было достаточно удобно – можно успеть заправить или отремонтировать корабли, отдохнуть или просто поспать. Правда, Рэнг совсем не находил это удобным и чем дальше, тем больше злился, отправляясь на очередное отражение атаки пришельцев. Военные действия превратились в бесконечную череду стычек с чужаками. Притом, что каждая из них все же была убийственно опасна. Как и обещал Наблюдатель, в каждой атаке участвовало не более шести истребителей, и с тремя гаубицами в общем-то удавалось справляться с ними, но пираты время от времени все-таки теряли корабли – по одному, по два, их флот постепенно таял. А чужаки все нападали и нападали, и не было конца этим бессмысленным, но от того не менее яростным атакам.