Перепутья

slip

Пизон кивнул своим рабам и те сделали несколько шагов в сторону посланника.

– Ладно! Ладно! Тридцать, - быстро поменял свое мнение тот.

Рабы сделали еще несколько шагов в его сторону – и от былой расслабленности не осталось и следа. Быстро прикинув сумму имевшихся на руках денег, Гай вынес свой вердикт:

– Двадцать и ни ассом больше.

– Ладно, ладно, Аид с тобой, скупердяй! Двадцать. Но деньги вперед!

– Ладно, признаю, Пизон, я проиграл, - Гай отступил назад и развел руки, - С этой наглой пиратской мордой и правда бесполезно говорить.

Пизон деловито кивнул, быстро схватив суть представления и свою роль в нем.

И этого оказалось достаточно. Последние остатки самообладания покинули посланника, и он истерично воскликнул:

– Да чего ты хочешь-то?!

Гай именно этого и добивался.

– Информацию вперед, деньги потом. Или ты мне не доверяешь? – вкрадчиво спросил он.

– Аид с тобой… - сцепив зубы, процедил посланник, - Спинтер. С Кефалинии.

– Лентул Спинтер? – недоверчиво переспросил Гай. Посланник кивнул, и он обернулся к Пизону, - Он же, вроде, погиб, нет?

– Говорили, что еще при Филиппах, но тела не нашли, - Пизон пожал плечами.

Дерьмо.

– Карр на Кефалинии? – с нажимом спросил Гай. Посланник кивнул, - Отлично, - быстро набросав расписку, Гай протянул ее ему. Посланник ухватился за свиток, но Гай не отпустил свой край, - Cперва одно условие, - посланник закатил глаза так, словно пытался рассмотреть свой мозг. За спиной сдавленно хохотнул Пизон, на мгновение выпав из роли, - Я не отпущу тебя одного, поэтому с тобой отправится мой человек. Поможешь ему со всем, с чем он попросит – накину еще половину от этой суммы.

Глаза посланника загорелись алчностью, он с готовностью кивнул – и только после этого Гай отпустил расписку, позволяя ему спрятать ее за пазухой.

– Ну что, где твой человек? – посланник облизнулся.

– Погоди ты, - хмыкнул Гай, - Я не собираюсь будить хороших людей в такую рань. Располагайся пока, - на последней фразе Пизон картинно закашлялся, но Гай предпочел сделать вид, что ничего не заметил.

Заседание коллегии понтификов должно было состояться уже совсем скоро – а это значило, что Пизону недолго оставалось мириться с неудобствами.

Сервилия всегда имела обыкновение приходить в самый неподходящий момент. Эта привычка в свое время стоила Гаю не одного фута нервных волокон, и чуть было не разрушившегося еще раньше второго брака – но сейчас с их отношениями было давно покончено, и ее визита он совсем не ожидал.

Она ворвалась к нему домой прямо посреди разговора с Матием. Возбужденная и опечаленная одновременно, в неизменной траурной столле, которую она, со слов Пизона, носила вот уже два года, с самого поражения ее сына.

– Гай, нам нужно серьезно поговорить, - с порога начала она. Раб-привратник за ее спиной только развел руками. Остановить Сервилию, если она хотела куда-то попасть, было непосильной задачей.

Гай покосился на Матия, и тот пожал плечами:

– Да я все понял. Сопроводить этого типа из атрия обратно на Кефалинию и отдать выкуп за Карра. Я пойду? Мне еще рабов захватить надо.

– Давай, - кивнул Гай, про себя радуясь сообразительности Матия.

Не хватало еще, чтобы Сервилия узнала больше, чем ей положено.

Вместе с привратником, Матий скрылся в глубине дома, оставляя их с Сервилией наедине.

– Полагаю, “серьезно поговорить” не значит, что ты случайно забыла зайти поздравить меня с внезапным возвращением в мир живых, а теперь опомнилась, - Гай сел за стол, - Выкладывай, что у тебя.

Причина столь неожиданного визита была ясна еще до того, как Сервилия открыла рот, и, конечно же, она тут же подтвердилась:

– Я по поводу Марка.

Гай понимающе кивнул и одним жестом пригласил ее садиться. Она проигнорировала предложение.

– Гай, я понимаю, то, что он с тобой сделал, невозможно простить, но и ты меня пойми. Он мой единственный сын. Он гниет в этом подвале уже несколько лет в ожидании неизбежной казни. Он… Ты же его знаешь. Он хороший мальчик, но у него никогда не хватало характера отстоять свое мнение. Пойти против толпы.

Пытаясь подавить острое жжение в одном из шрамов, Гай сжал ладони в кулаки под столом. Ногти впились в кожу, заглушая фантомные ощущения реальными.

– Это все Кассий! Задурил ему голову, убедил, что ты тиран и покончить с тобой – его долг.

Обессиленная, Сервилия все-таки упала в кресло:

– Гай, я не переживу его смерти. Не ради него, ради меня, ради всего, что нас когда-то связывало. Не дай ему погибнуть. Прошу тебя.

В горле неожиданно пересохло. Шрам внизу живота отозвался на ее слова пронзительным прострелом – и голос Гая дрогнул:

– Составы судебной комиссии уже утвердили. Меня в ней нет. Я буду на суде только в качестве свидетеля обвинения.

Сервилия осеклась и перевела на него потерянный взгляд:

– Но…

– Я сделаю все, что в моих силах для того, чтобы закон не был нарушен[1], но кто знает, как поведет себя народ.

Любой суд мог закончиться массовыми погромами, если народу не придется по душе его решение. Вердикт мягче казни в отношении Децима и Марка Брутов имел слишком мало шансов заслужить одобрение.

И именно поэтому любая попытка повлиять на решение комиссии была заранее обречена на провал.

К счастью, это был не единственный план, но ни Сервилии, ни кому бы то ни было другому об этом лучше было не знать.