Перерождение
Шрифт:
А что сейчас? Сейчас Тео словно подменили! Жизнь заиграла яркими красками, какое там, он будто родился заново!
На закате они пошли спать. Конрой залег у изножья кровати, а Тео с Маус, как почти каждый вечер, занялись любовью. Малыш снова пинал обоих родителей — бил ножкой так настойчиво, будто закодированное послание передавал! Первое время Тео это тревожило, но сейчас пинки и повороты воспринимались как часть процесса, такая же, как стоны Маусами и ритмичное движение их тел. Сегодня еще возня Конроя под кроватью прибавилась. «Вот она, благодать! — думал Тео, проваливаясь в объятия сна. — Эта ферма — дарованная небесами благодать».
Тут вспомнилась амбарная дверь.
Накануне он не просто
Но если это правда, как в амбар попал Конрой?
Через секунду Тео уже натянул штаны и попытался одновременно надеть свитер и ботинки. Надо же за целый день он не сделал главное — ни разу в амбар не заглянул!
— В чем дело? — встревоженно спросила Маус. — Тео, что случилось?
Она села, натянув на грудь одеяло. Конрой, явно почувствовав их тревогу, вскочил и забегал вокруг кровати, стуча когтями по полу.
Тео схватил дробовик.
— Никуда отсюда не выходи! — велел он Маусами. Хотелось оставить с ней Конроя, но пес явно решил иначе. Стоило распахнуть дверь, Конрой пулей вылетел во двор. Во второй раз за сутки Тео крался к амбару с дробовиком на плече. Дверь была приоткрыта, именно так они оставили. Конрой забежал внутрь и растворился во мраке, а Тео бесшумно проник следом, готовый выстрелить в любую секунду. В темноте слышалось, как пес рыщет по амбару и обнюхивает пол.
— Конрой! — шепотом позвал Тео. — Что там такое?
Едва глаза привыкли к мраку, Тео увидел, что пес крутится у старого «вольво». Как хорошо, что пару дней назад он оставил у поленницы фонарь! Прижав дробовик к колену, Тео быстро нагнулся и поджег фитиль. Судя по шумной возне, Конрой что-то нашел.
Консервная банка! Тео осторожно взял ее в руки. Края мятые: в этом месте банку вскрывали ножом; стенки еще не высохли и пахли мясом. Тео поднял фонарь повыше и посветил на пол. На толстом слое пыли виднелись человеческие следы.
В амбаре кто-то побывал.
Ее спас доктор. Доктор, которому, как надеялась Лейси, она впоследствии помогла залечить душевные раны.
Как странно повлияло время на воспоминания о событиях той далекой ночи! Крики, дым, стоны умирающих, голоса мертвых, бесконечный мрак, расправляющий над землей свои черные крылья. Порой воспоминания были четкими, словно прошли дни, а не десятилетия, а порой чувства и образы казались мелкими и ничтожными соломинками в бурном потоке времени, который нес ее из года в год.
Лейси помнила Картера. Картер появился, когда она бежала от машины Уолгаста, крича и размахивая руками. Картер ответил на ее зов и спикировал на асфальт, словно большая печальная птица. «Я… Картер!» Он сильно отличался от других. Да, он превратился в монстра, но Лейси чувствовала: новая ипостась ему претит, а собственные деяния вызывают отвращение. Вокруг воцарился хаос: люди, судьбы которых были определены со дня рождения мира, носились мимо, кричали, стреляли, умирали, только Лейси была уже далеко. Едва Картер приник к ее шее, их сердца забились в унисон, и Лейси заглянула ему в душу. Она ощутила его боль, одиночество, словно в книге прочла грустную историю его жизни. Кожа, облепленная грязью бесконечных скитаний, баул с лохмотьями под эстакадой, дорогая машина со сверкающей решеткой радиатора, голос женщины, зовущий не с дороги, а с другой стороны мира, шелковистость скошенной травы, свежесть чая, прохлада воды, руки Рейчел Вуд, тянущие на глубину. Лейси погрузилась в его жизнь, несчастливую, ничтожную, нелюбимую, в отличие от женщины, дух которой поселился у него внутри: теперь Лейси знала и это. Дыхание Картера обжигало, как огонь; вот он впился в ее шею, и Лейси услышала собственный голос: «Благослови вас Господь, мистер Картер! Да
Потом Картер исчез, оставив ее, окровавленную, на земле. Слабость и дурнота не заставили себя ждать, и Лейси поняла: неминуемое началось. Она закрыла глаза и стала молиться: пусть Всевышний подаст знак. Знака не было, совсем как много лет назад, когда она, совсем девочка, лежала в поле. Неужели Господь забыл о ней в этот страшный час? Едва забрезжил рассвет, из неподвижной тишины возникла фигура мужчины. Лейси слышала его шаги, вдыхала дымный запах его волос и кожи. Она попыталась заговорить, но не смогла. Мужчина тоже молчал, не назвав даже своего имени. Он бережно, как ребенка, поднял ее на руки, и Лейси решила, что это Господь явился забрать ее на небеса.
Глаза с поволокой, нимб темных волос, дикий и прекрасный, как и окладистая седая борода, — он нес ее по дымящимся развалинам, а на щеках блестели слезы. «Слезы Господа!» — подумала Лейси и отчаянно захотела к ним прикоснуться. Она даже не предполагала, что Господь может лить слезы, но Он плакал постоянно и наплакаться не мог. Усталая и умиротворенная, Лейси заснула, что было дальше, не помнила, а открыв глаза, не почувствовала ни слабости, ни дурноты. Господь спас ее, а она поняла, как помочь Эми. Наконец поняла!
«Лейси, прислушайся…»
Она обратилась в слух. Голоса… Подобно шороху ветра на воде и стуку крови в жилах, они звучали везде и повсюду.
— Выслушай их, Лейси. Выслушай их всех…
Вот чего так долго ждала сестра Лейси Антуанетт Кудото! Спас ее не Господь, а смертный, Добрый доктор, как она мысленно его называла, хотя по-настоящему его звали Джонасом. Джонас Лир был самым печальным человеком на свете. Они вместе построили на поляне дом размером не больше хижин, которые она видела в юности, гуляя по пыльным дорогам и глинистым полям, но куда прочнее и надежнее. Лейси жила в нем и по сей день. Доктор упомянул, что однажды уже строил дом, точнее, коттедж, на берегу озера в Мэне. Он не уточнил, что строил его с покойной женой Элизабет, впрочем, в этом не было необходимости. Брошенный объект был настоящим подарком, который они с благодарностью приняли. Они разобрали обгоревшее Шале на бревна, разыскали в казармах молотки и пилы, рубанки и ящики с гвоздями. Когда обнаружились мешки цемента и бетономешалка, они отлили сваи для фундамента и сложили из булыжников печь. Целое лето они обдирали с казарм гонт, но плитка протекала так сильно, что в итоге пришлось делать крышу из глины и соломы. Чего на объекте хватало, так это оружия самого разного вида и назначения. От такого количества быстро не избавишься! Какое-то время они с доктором занимались исключительно разборкой оружия. В результате получилась целая гора блестящих металлических деталей, гаек и болтов, которые даже закапывать не стоило.
Доктор покинул ее лишь раз, на третье лето, когда отправился искать семена. Он взял единственную неразобранную винтовку, еду и канистру топлива для пикапа, на котором собрался ехать. Обещал вернуться через три дня, но минуло две недели, прежде чем Лейси услышала гул мотора. Из кабины доктор выбрался с таким отчаянием на лице, что Лейси поняла: он вернулся только потому, что дал слово. По признанию самого доктора, окончательное решение он принял, когда добрался до Гранд-Джанкшен. Он и про семена не забыл… В тот вечер он затопил печь и, отрешившись от всего вокруг, смотрел на пламя. Ни в чьих глазах Лейси не видела столько боли и тоски! Она понимала — такому горю не поможешь, но подошла к нему и сказала, что отныне им нужно жить как муж и жена, абсолютно во всех отношениях. Лейси считала, что любовь сродни великодушию. Разве трудно подарить ее человеку? Она сделала подарок и поняла, что именно любовь искала всю жизнь, именно к ней шла с детства по бескрайним полям и дорогам.