Пересекая границу
Шрифт:
Продолжаю идти, не ускоряясь и не сбавляя темпа.
Грузные шаги, освобожденные от педалей автомобиля, наряженные в резиновые сланцы издающие чавкающие звуки, становятся все ближе и ближе.
Водитель догнал, схватил меня за рукав, дернул, отпустил. Отскочил. Надеялся на потасовку, но разочаровавшись в моей бестелесности, бежал следом и продолжал цепляться, отскакивать и материться, как старый пес, в котором заиграло щенячество.
Мне не хотелось отдавать деньги человеку мне неприятному, человеку которого я не звал в свою жизнь, но он появился и через несколько секунд исчезнет, чтобы не произошло.
Он отстал, исчез, но через мгновение появился с полицейским. Мне приказали остановиться. Я подчинился.
–
– спросил меня лейтенант.
– Я не вызвал такси.
– Хорошо, но вы ехали с этим водителем на его машине?
– Нет. Разрешите идти?
– и не дожидаясь ответа, я развернулся и вошел в здание аэропорта оставив навязчивый кортеж под моросящим дождем, превращающимся в туман.
Аэропорт загажен людьми.
За стойками авиакомпаний, где симпатичные одетые по всей строгости формы девушки, загримированные под стюардесс, продают билеты я растерялся и взмахнув дежурной европейской улыбкой, как будто бы на прощание, сказал: - Мне бы куда-нибудь подальше!
Стюардессы застучали по клавишам ноутбуков, пытаясь угодить, задавали уточняющие вопросы.
– Вы хотите выехать из страны?
– Да.
– У вас виза есть? Шенген?
– Виза есть. Шенген не нужен. Я прошу вас куда-нибудь подальше!
– моя тактичность сдохла под напором раздражение и даже заставила обернуться половину полицейских в здании аэропорта.
– Летите один?
– Да.
– Таиланд подойдет?
– Исключено. Ищите.
– ЦАР подойдет! Прилетаете в Банги.
– Звучит не плохо. Когда вылет?
– В двадцать три одиннадцать.
– ответила мне Lufthansa.
– Мне чем раньше, тем лучше. В ожидании могу одуматься.
– Билет в один конец?
– уточнила American.
– Да.
– Суринам. Прилетаете в Парамарибо.
– На песню похоже. Когда вылет?
– Четырнадцать ноль ноль...
– United Airlines смутилась, оторвала взгляд от экрана.
– Простите я ошиблась. Завтра.
– Я видел самолеты летают. Девушки, один из них приземлился. Я могу улететь до обеда? Земля большая, стран много. Это международный аэропорт, а не туристическое агентство. Мне нужен билет. В бедную страну, чтобы считать себя богачом. Чтобы позволить себе все что угодно, либо что бы жить скромно и долго ни о чем не задумываться, просто жить смотреть в небо, разглядывать суетящихся людей и просто дышать.
– Сана.
– Emirates проговорила с акцентом уверенно и четко.
– Но просто не получится...
– Это страна или столица?
– Столица Йемена. Сана.
– Вылет до обеда?
– В полдень.
– Один билет.
– Класс?
– Не имеет значения.
– Оплата картой? Наличными?
– Картой.
Я не смотрел на цену, набрал пин-код. В кармане пиликнула смс. Улыбающаяся девушка мне вручили билет, и пожелала счастливого пути.
Оставалось ждать регистрации. Всего несколько часов отделяло меня от того момента, когда я взойду на борт самолета и меня поднимет в небо сила алюминиевых крыльев, солнечный свет вольется в иллюминатор и растворит мое прошлое. Плотный глянцевый кусочек бумаги с напечатанными символами оказывается обладает способностью стирать прошлое, которое когда-то казалось важным, которое хранилось, разместившись на полках памяти в любой момент готовое броситься на спасение улетающего.
У регистрационных стоек, очереди образовывались стихийно и медленно растворялись. Пассажиры, сдавали багаж, отщипывались из общей массы и отправлялись далее, похлопывая себя по карманам или заглядывая в сумку, проверяя на месте ли билет, паспорт, деньги, пугались, когда что-то не находили на привычном месте, впадали в суету, но обнаружив пропажу в другом кармане, счастливо улыбались.
Все что я потерял, сомневаюсь, что я обнаружу даже в другой стране, а то что я обнаружу,
В ожидании время летело быстро, ускоряясь, выбрасывая людей в небо целыми самолетами под завывание турбин, казалось, что все, кто вылетел сегодня, будут ждать меня в аэропорту Саны, а те, кто вылетают следом окажутся там же. Сегодня для меня существовало лишь два аэропорта и мне уже было сложно представить, что где-то есть Франкфурт, Нью-Йорк, Дели, Анкара.
На цифровом табло высветился мой рейс, и я отправился на регистрацию.
У стойки толкались два недовольных араба, хлопая паспортами, меняя свою речь с арабской на английскую и обратно, подбирая слова и путая предложения, работая локтями, тесня друг друга, искали способ покинуть аэропорт в направлении отдела полиции, а не своей родины. Молодой человек вежливо проверил их документы и выдал посадочный талон, принял багаж и попросил пройти дальше на паспортный контроль. Я шел следом, будто бы двигаясь за проводниками, по тропам, уходящим в небо и приземляющихся в пески аравийского полуострова.
– Ваш паспорт.
– пограничник с безжизненными глазами остановил мои размышления, одернул, вернул в реальность. Заставил погрузиться в суету аэропорта, остывающую за желтой чертой, где начинаются бешенные цены кофеен и предельно низкие на парфюмерию и коньяк.
Перелистывая страницы он пару раз с пренебрежением взглянул на меня, щелкнул печатью и вернул документ. Узкий коридор зеленого цвета вел к сканерам, перед которыми пассажиры склонившись стягивали с себя обувь, ремни, вытаскивали мелочь и ключи из карманов, кидали их в большие пластиковые коробки и ставили на язык ленты волочащей барахло в голодную квадратную механизированную пасть.
– Проходите. Встаньте на желтые следы, руки чуть в стороны и вверх, так, чтобы ладони находились на уровне головы.
– этот инструктаж был не мне, а впереди идущему. Когда настала очередь исследовать мое тело, мне повторили тоже самое, с той же самой интонацией, но я уже не слушал, просто повторял простые движения.
– Пожалуйста не забывайте свои вещи. Спасибо. Проходите.
Несколько секунд надо чужим людям, чтобы понять, что ты не представляешь угрозы для окружающих, им надо всего лишь заглянуть в твои карманы и под кожу и кажется этого вполне достаточно. Никто не просил меня задекларировать мои скрытые таланты и способности, ни меня, ни кого бы то ни было. Администрация аэропортов имеет странную веру в человека, в его никчемность, покорность и животный страх перед высотой...но страх уходит с привязанностью.
В зале ожидания многие спят, бесхозные дети, носятся друг за другом, прячась по магазинам Duty Free и неожиданно вылетая из-за прилавков и стендов, бросаются под колесики огромных чемоданов, визжат.
Кто-то из пассажиров коротает ожидание читая книгу, листая страничку в социальных сетях, поглаживая экран смартфона или изучая цены в меню ресторанчика. Я прогуливаюсь, рассматриваю людей, умирающих от скуки или предвкушения, напивающихся от страха перед полетом, или замеривших в стойке суриката, внимательно следя сквозь стеклянную стену как на взлетно-посадочную полосу тяжело опускаются самолеты. Таким людям кажется, что чем больше самолетов приземлилось, тем больше вероятность что их самолет не сможет этого сделать...если люди гибнут при посадке, сгорают дотла в алюминиевых фюзеляжах, то вероятность того что это произойдет именно с ними, приближается с той скоростью с которой керосин заливается в топливные баки Боинга, готового принять последнюю партию пассажиров. Трясущиеся от страха руки ненавидят посадочный талон, дающий право на рейс. Пальцы мнут, коверкают глянец, царапают шрифты, но не решаются избавиться от него и когда откроются посадочные ворота и через длинную гофру поток людей хлынет на борт самолета, умирающие от страха будут первыми кто займет свои места и пристегнется.