Переселение корейцев Дальний Восток России. 1860-1880 годы
Шрифт:
Чтобы не создавалось впечатления, что подобное мнение о положении в Корее высказывали только российские авторы, приведем цитату из книги «История Кореи», изданной в наше время в Сеуле.
«В XVIII веке при королях Ёнчжо и Чончжо благодаря политике примирения в стране наступил период относительной стабильности и порядка. Однако после Чончжо, при королях Сунчжо, Хончжоне и Чхольчжоне, был установлен так называемый режим влиятельных кланов. В это время короли были отстранены от практической политики и превратились в символические фигуры… Свыше 60 лет, сменяя друг друга, страной правили два клана – ан-донские Кимы и пхунъянские Чо. Они проводили политику, отвечающую интересам своих кланов, установили деспотические порядки… Действия кланов порождали произвол чиновников, вели к возникновению все
Среди местных чиновников, которые опять вышли из-под контроля центрального правительства, царили коррупция, мошенничество, безнравственность. Это поставило государственную казну в крайне тяжелое положение (основными источниками дохода служили поземельный, военный и натуральный налоги).
Местные чиновники не гнушались никакими способами, чтобы увеличить свое богатство, они ужесточали поборы, прикарманивали собранные средства, взваливая на плечи крестьян непосильное бремя и опустошая государственную казну.
Неурожаи и эпидемии привели к массовому росту числа голодающих и беженцев, крестьяне терпели неслыханные бедствия. Однако жалобы народа не доходили до двора. Терпению народа наступил предел. То тут, то там вспыхивали народные восстания, во главе которых, как правило, становились обедневшие местные дворяне… Так произошли и восстания в Чинджу и Кэрёне при короле Чхольчжоне (1849–1863). Общество пребывало в состоянии хаоса, жизнь стала невыносимой и жестокой…
К 1860 году Корея столкнулась со сложными внутренними и внешними проблемами. Просуществовавший свыше шести десятилетий режим правления дворянских кланов привел к развалу общественно-политической системы страны. Население бедствовало. Повсеместно вспыхивали народные восстания…» (История Кореи. «Международное Радио Кореи», KBS. Институт международного образования при министерстве просвещения Республики Корея. Сеул, 1995).
И, наконец, письменное свидетельство самих корейцев-переселенцев. В 1885 году представители Хабаровского корейского общества в докладной записке городскому полицеймейстеру так писали о своем прошлом: «В бывшем нашем отечестве, Корее, малый надел земли, постоянный неурожай хлебов, громадные налоги, деспотическое правление начальства, как это вообще свойственно нецивилизованным азиатским правителям, вынудило нас во избежание смерти от голода, жестокого наказания корейского начальства за недоплаченные гроши недоимки, переселиться в Россию, исключительно в Приморскую и Амурскую область, тем более потому, что у нас, в Корее, постоянно распространяется молва (что оказывается в действительности) о гуманном отношении к подведомственному народу русского начальства, о громадном пространстве русской территории, богатой плодородной почве и об умеренных налогах».
Почему не раньше?
Возникает только один вопрос: что же мешало корейским крестьянам переходить на эти территории, фактически бывшие бесхозными, до начала 1860-х годов? В советской и российской исторической литературе, как мы уже показали, считается, что на неразграниченных до 1860 года областях «между рекой Уссури и морем» корейцы по каким-то причинам массово не проживали (в отличие от китайцев-манз). Этим вопросом задается и процитированная нами выше С.Г. Нам: «Тогда чем объяснить то, что территория Южно-Уссурийского края, отделенная от Корейского полуострова не какой-либо могучей стихийной преградой типа Великого Тихого океана или неприступного Гиндукуша, а всего лишь относительно небольшой, проходимой во многих местах вброд рекой Туманган…, до 1863 года оказалась столь недостижимой и недосягаемой для корейцев?».
Этот вопрос также подробно рассмотрен в уже упоминавшейся работе А.И. Петрова «Корейская диаспора на Дальнем Востоке России…». По его мнению, главную роль играл категорический запрет на эмиграцию из страны: законы королевства Корея под страхом смерти запрещали подданным покидать свою этническую родину. К тому же китайское правительство в лице маньчжурских чиновников также требовало от Кореи прекратить переселение корейских крестьян на ставшие российскими земли. По мнению А.И. Петрова, «переселение корейцев на территорию России воспринималось китайскими властями… как усиление присутствия русских, что было для них крайне нежелательным». Более подробно этот аспект проблемы переселения корейцев рассмотрен в работе того же автора «Корейская эмиграция на российский Дальний Восток и позиция цинского Китая: 1864–1884 гг.». Кроме того, у китайских и корейских чиновников были и чисто корыстные соображения: в лице корейских крестьян, покидающих свою страну, они лишались некоторой части своего личного дохода в виде налогов и поборов. Тут уместно напомнить уже приводимую выше цитату из воспоминаний Е.С. Бурачка: о том, что «китайские чиновники… лишаются нескольких лан серебра… с каждой семьи» (имеется в виду – уходящей из Кореи).
Выводы А.И. Петрова достаточно категоричны: «… Корейцы решили переселяться в Южно-Уссурийский край только в 1862 г., когда узнали от… И.Ф. Черкавского… о вышедшем в России законе, предоставлявшем колонистам Приамурья и Приморья большие льготы…» (Корейская диаспора на Дальнем Востоке России…). Автор также ставит под сомнение утверждение Б.Д. Пака о том, что И.Ф. Черкавский якобы «не разрешал» корейцам переселяться на русскую территорию: «На самом деле корейские крестьяне сами не желали этого до тех пор, пока не узнали о льготах для поселенцев Амурской и Приморской областей, кем бы они ни были – русскими или иностранцами… Решающее значение на их решение переселиться в пределы Русского (так у автора; вернее, конечно, Российского – В.П.) государства оказал закон 27 апреля 1861 г., который на 20 лет освобождал их от всяких налогов. Известие о наличии такого закона послужило толчком для иммиграции первой группы корейских семей (там же). И еще один довод А.И. Петрова заслуживает внимания: «Если бы они (корейские крестьяне – В.П.) переселились в Посьетский участок до того, как Уссурийский край стал российской территорией, т. е. до 1860 г., им все равно не удалось бы избежать налогов и просто поборов со стороны маньчжуров Хуньчуня и корейский властей провинции Хамген» (там же). С чем, конечно, трудно не согласиться…
Итак, основные выводы исследователя А.И. Петрова таковы: «Главной причиной корейской иммиграции и в особенности первой группы корейских семей явилось стремление улучшить свое материальное положение за счет того, что в России им не надо было в течение 20 лет платить никаких налогов… Основным источником корейской иммиграции в Россию стало беднейшее крестьянство, как наиболее бесправная часть населения Кореи, страдающая от непомерных налогов, произвола помещиков и чиновников».
Попытки российских властей управлять переселением
До 1865 года практически все вопросы, связанные с иммиграцией корейцев в Россию на ее восточной окраине, решались непосредственно на месте или на уровне не выше губернаторского. Собственно, относительно небольшое количество таких переселенцев и не требовало участия столичных властей (напомним, что никаких официальных отношений между Кореей и Россией не существовало). Претензии корейских и китайских (точнее маньчжурских) чиновников можно было просто игнорировать, а практическая польза от корейцев-переселенцев была достаточно ощутимой – даже не говоря о перспективах использования их труда, которые становились уже вполне понятными.
Несколько забегая вперед, приведем цитату из отчета штабс-капитана Генштаба П.А. Гельмерсена 1865 года (подробнее о его инспекционной поездке будет рассказано ниже). Познакомившись с жизнью и бытом обитателей корейской деревни Тизинхэ, он писал: «Я считаю поселение их в наших пределах делом не только полезным, но и существенно важным для будущности этого края, богатого всем, кроме рабочих рук… А это едва ли не главное, потому что теперь всякое предприятие в этом крае останавливается недостатком рук для его выполнения. Первое применение корейцев могло бы быть на копях каменного угля в Посьете. Не говоря уже о том, что от корейцев скорее всего можно ожидать сбыт хлеба для войска, что дает прямой барыш от понижения цен, мы получим ту выгоду, что положим основание для будущего развития края, облегчая русским его заселение тем, что они придут сюда и найдут многое на месте, что теперь нужно возить за тысячи верст, а, с другой стороны, привлечем иностранный капитал на промышленные и торговые предприятия».