Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты

Романюк Сергей Константинович

Леонтьевский переулок в старой Москве наряду с Сухаревкой был средоточием антикварной торговли. Тогда славились магазины А.Н. Ерыкалова в нижнем этаже дома № 11 (о нем рассказывает бытописатель Москвы и собиратель московского фольклора Е. Иванов в книге «Меткое московское слово»), магазины «Старина и Редкость» в доме № 26, «Луксор» в доме № 16, «Старинные монеты и вещи» – в № 2, книжный магазин А.М. Старицына – в № 3. Сейчас левую сторону Леонтьевского переулка начинает здание ИТАР-ТАСС (1976 г., архитектор В.С. Егерев и др.), выстроенное на месте невзрачного двухэтажного дома, описанного К.Г. Паустовским, который там пережил тревожные дни Октябрьского переворота 1917 г. Здание ТАСС по замыслу его создателей должно было быть значительно выше, но всесильный правитель Москвы, в недавние времена глава ее коммунистического комитета, Гришин распорядился здание «укоротить». Трудно сказать, насколько это испортило предполагаемое строение, но в этом случае правитель был, вероятно, прав, ибо это и так громоздкое здание с преувеличенно большими проемами окон, с гипертрофированными деталями входа никак не гармонирует с окружением на Бульварном кольце и Большой Никитской улице.

Городской голова Николай Александрович Алексеев

По левой стороне Леонтьевского переулке находится несколько зданий (№ 5 и 7) с фасадами в псевдорусском стиле. Здесь торцом к переулку стояли двухэтажные каменные палаты сподвижника Петра I стольника Автонома Головина. В 1871 г. этот участок приобрел Анатолий Иванович Мамонтов, брат известного в истории русского искусства Саввы Ивановича Мамонтова. Новый владелец основал типографию и издательство, в котором впервые появились детские книжки с рисунками Серова, Поленова, А. Васнецова, Малютина. Проект здания для типографии Мамонтов заказал одному из ведущих архитекторов того времени, строившему в русском стиле, – В.А. Гартману. В 1902 г. большой участок был поделен на две части. Под № 5 находилась типография, а дом № 7 перешел к меценату и любителю русского народного искусства Сергею Тимофеевичу Морозову, который по проекту С.У. Соловьева перестроил в 1902–1903 гг. старые палаты и подарил их Кустарному музею. Этот музей был основан в Москве в 1885 г. и помещался сначала на Знаменке (№ 8), а потом в здании у Никитских ворот (Большая Никитская, 23). Кустарный музей был не только собирателем, хранителем и популяризатором изделий народных промыслов, но и их продавцом. К основному зданию в 1911 г. было пристроено помещение для магазина по проекту А.Э. Эрихсона и В.Н. Башкирова. Вход в него отмечен крыльцом с колонками-бочками. Четырехскатная крыша крыльца увенчана резным флюгером с изображением игрушки – прославленных богородских «кузнецов», а вестибюль украшен керамическим камином, сделанным по эскизу М.А. Врубеля. Сейчас здесь музей народного искусства. В 1874–1884 гг. во дворе дома Мамонтова во флигеле жила известная актриса Малого театра Г.Н. Федотова, которую посетил И.С. Тургенев в свой приезд в Москву в 1879 г.

Дом № 9 был построен московским городским головой, представителем старой московской купеческой семьи Алексеевых, основатель которой вышел из крестьян Ярославской губернии. Записавшись в московское купечество еще в 1746 г., Алексеевы занялись хлопковым и шерстяным делом, им принадлежала и золотоканительная фабрика, позднее ставшая кабельным заводом «Электропровод», который существует и сейчас. Купцы Алексеевы занимались, однако, не только торговыми да промышленными делами – многие оставили свои имена в истории русского искусства и общественной деятельности. Здесь не приходится много говорить о Константине Алексееве – знаменитом Станиславском – и его братьях и сестрах, которые были актерами, режиссерами, музыкантами. Двое Алексеевых стояли во главе московского общественного управления – были городскими головами. Одному из них, Николаю Александровичу Алексееву, и принадлежал этот дом, построенный в начале 1880-х гг. архитектором Д.Н. Чичаговым. Н.А. Алексеев был, возможно, самым популярным городским головой Москвы. Человек умный, деловой, он обладал большим организаторским талантом. При нем началось энергичное развитие московского городского хозяйства. Алексеев руководил работами по сооружению нового Мытищинского водопровода, устройству канализации. Он сумел привлечь частные пожертвования для строительства множества городских учреждений. Только за счет их, не истратив ни копейки из скудных городских средств, Алексеев сумел построить и оборудовать более десяти больниц.

При нем Москва обстроилась на диво:Возник бульваров новый ряд,Водопровод, пассажи высятся красиво,Главу подъяла дума горделивоИ залил улицу асфальт, —

писали о нем в то время. Н.А. Алексеев был выбран на пост городского головы в 1885 г., а 14 марта 1893 г. убит в своем кабинете в здании думы пробравшимся туда сумасшедшим. Ныне в этом доме находятся представительства ООН и других международных организаций.

Далее по переулку рядом с домом Алексеева стояли два почти одинаковых четырехэтажных дома (№ 11 и 13). Они были надстроены на два этажа (нижние этажи появились после 1812 г.), и оба украшены колонными или пилястровыми портиками. Теперь они объединены общим фасадом. Эти дома расположены на большом участке, принадлежавшем в XVIII в. предку Л.Н. Толстого, князю П.И. Горчакову. Дом № 13 – одно из лермонтовских мест. Сюда Лермонтов часто приходил в 1837 г., будучи в Москве проездом на Кавказ. Дом принадлежал родителям его товарища по петербургской школе юнкеров Николая Соломоновича Мартынова, будущего противника на роковой дуэли, который провел здесь последние годы жизни (он умер в 1875 г. в возрасте 60 лет). По воспоминаниям современника, «Мартынов-отец как нельзя лучше оправдывал данную ему молодежью кличку „Статуя Командора”. Каким-то холодом веяло от всей его фигуры, беловолосый, с неподвижным лицом, суровым взглядом…». В 1850-х гг. в этом доме жили декабрист З.Г. Чернышев и строитель московского водопровода, известный инженер А.И. Дельвиг, в 1880-х гг. – скрипач, профессор Московской консерватории И.В. Гржимали, в 1930—1950-х гг. – историк В.И. Авдиев, а также литературовед Ю.А. Веселовский, артистка Е.А. Лавровская, медик Н.Ф. Голубов, физиолог А.Ф. Самойлов. На месте дома № 15, построенного в 1964 г., стояло небольшое строение, принадлежавшее в конце 1850-х гг. дяде писателя Н.С. Лескова. Возможно, что сам Лесков бывал в нем. 1 июля 1914 г. в этом доме открылся небольшой музей городского хозяйства Москвы под руководством молодого тогда П.В. Сытина. Современный жилой дом на этом месте выстроен для партийно-советской элиты в 1964 г. (архитектор М.Н. Круглов). На доме мемориальные доски в честь многолетнего руководителя советских военно-промышленных программ Д.Ф. Устинова, запятнавшего себя агрессией СССР в Афганистане, а также в честь видного полководца маршала А.И. Еременко.

За небольшим сквериком в 2002 г. выстроен новый элитный жилой дом (его официальный адрес – Малый Гнездниковский переулок, 3). На его месте находился небольшой дом, где в 1880–1890 гг. жил профессор консерватории П.Ю. Шлецер. В этот дом В.И. Сафонов, пианист, дирижер, учитель Скрябина, привел его со словами: «Я привез вам мое сокровище». У Шлецера жила его ученица Вера Исакович, ставшая прекрасной пианисткой. Скрябин часто встречался с ней, а осенью 1896 г. сделал предложение. По словам брата поэта Пастернака Александра, «милейшая и какая-то особенная, она была воплощением доброты и душевной мягкости… Она много и с успехом концертировала, постепенно ограничив свой ресурс исключительно произведениями только Скрябина. Сама прекрасный музыкант, пребывавший долгое время в орбите скрябинской игры, она, несомненно, достигла совершенства в передаче характерных особенностей игры Скрябина, главное же – скрябинского понимания задач и смысла его творчества. Вот почему Вера Ивановна – пока Скрябин жил за границей – была, пожалуй, единственной из московских пианистов, кто, исполняя скрябинскую музыку, играл поистине по-скрябински».

В этом же доме профессора Шлецера жила и его племянница, маленькая чернявенькая девочка, которая стала второй, после Веры, женой композитора.

Мы подошли к пересечению Леонтьевского переулка с Елисеевским и Шведским тупиком. Название последнего происходит от подворья, принадлежавшего Швеции, которое находилось как раз на месте этого тупика. В силу договора 1617 г., определившего отношения между Россией и Швецией на сто лет, до Северной войны 1700–1721 гг., шведским купцам предоставлялось право «в городех на Москве, во Пскове торговые дворы имети», и вот в 1618 г. здесь было «взято по государеву указу под свейский (то есть шведский. – Авт.) купетцкий двор у Николы в Гнезниках место пустое гостиной сотни Истоминское мылника поперег по улице 20 сажень с полусаженью». Позднее «свейский» двор стал называться более пышно: «посольский дом Его Королевского Величества шведского и норвежского короля». В 1874 г. земля этого подворья была обменена на землю, принадлежавшую Российскому государству в Стокгольме, где находились «магазины, дарованные Королевским правительством, на основании древних трактатов, под склады товаров, приезжавших в Швецию Русских торговцев». В 1892 г. здесь заложено здание городского училища (дом № 19, проект Д.Н. Чичагова). Оно называлось капцовским – по фамилии купца A. С. Капцова, пожертвовавшего на его постройку 190 тысяч рублей в память своего отца. Оно совсем не походило на современное здание – было причудливым, с огромными декоративными, несколько утрированными фронтонами и двухцветной раскраской. Автор его, памятуя о месте постройки, старался придерживаться образцов скандинавской архитектуры времени ее расцвета, так называемого стиля Христина IV, ярко воплотившегося в архитектуре датского замка Розенборг и в особенности торговой биржи в Копенгагене с характерной раскраской в два цвета – кирпича и белого камня – и с несколькими высокими фигурными фронтонами. В 1952 г. бывшее училище увеличилось на два этажа и приобрело новый, значительно менее живописный фасад. Позади него сохранилось, также надстроенное, здание женского училища имени К.В. Капцовой архитектора М.К. Геппенера, построенное в 1897 г., с характерным фасадом из кирпича белого и красного цветов.

В доме № 21 помещались редакции двух журналов: в 1884–1894 гг. – «Русской мысли», где печатались Н.Г. Чернышевский, Н.В. Шелгунов, B. О. Ключевский, и в конце 1870-х – начале 1880-х гг. – юмористического «Будильника», в котором начинал А.П. Чехов. В журнале были опубликованы восемнадцать его рассказов, но получал он за них ничтожные гонорары. «Бывало, я хаживал в „Будильник” за трехрублевый раз по десяти», – вспоминал он в письме к Н.А. Лейкину. Здесь в 1882 г. случилось необыкновенное событие – первая трансляция из Большого театра. Газета «Московский листок» сообщала, что Общество спасения на водах решило улучшить свое шаткое финансовое положение тем, что установило несколько платных телефонных наушников на квартире одного из своих членов в Леонтьевском переулке, а в Большом театре – два микрофона: «Открывая станцию в Москве, подобно тому, как это сделано в Париже и Петербурге, Общество имело в виду познакомить публику с замечательным открытием нашего времени, а именно: с возможностью по проволокам, при помощи электричества и соответствующих аппаратов, слышать на расстоянии музыку, пение и разговор почти с одинаковой отчетливостью, как на месте их происхождения». Плата за прослушивание была установлена рубль за 10 минут. Первой транслировалась опера Верди «Риголетто», потом «Фауст», «Ромео и Джульетта», «Демон», «Жизнь за царя». Новинка имела успех, скопление экипажей слушателей было таким большим, что полиции пришлось устанавливать порядок в переулке. Всего тогда сделали 12 трансляций, но в дальнейшем они уже не повторялись: качество все-таки было далеко от идеала. В доме была квартира артиста Художественного театра А.Л. Вишневского, товарища Чехова по таганрогской гимназии, а в 1920—1930-х г. жил драматург Б.С. Ромашов. С 1892 до 1908 г. в доме № 21 жила артистка Г.Н. Федотова. Ранее, в 1885–1888 гг., она снимала квартиру рядом – в доме № 25, построенном после пожара 1812 г. Здесь же в 1856 г. жил декабрист И.Н. Горсткин, а в 1870-х гг. – архитектор, исследователь московской старины А.А. Мартынов. В 1923 г. это адрес писателя Бориса Пильняка.

Церковь Николая в Гнездниках

В послепожарное время был построен и соседний дом (№ 23), принадлежавший причту соседней Никольской, «в Гнездниках», церкви, которая стояла позади него. В 1920-х гг. здесь находилось издательство артели писателей «Круг», в которую входили Н. Асеев, И. Бабель, Артем Веселый, Вс. Иванов, Л. Леонов, А. Новиков-Прибой, Б. Пастернак, И. Сельвинский, К. Федин.

Вернемся к началу Леонтьевского переулка. В скромном строении на углу с Большой Никитской не угадаешь дворца «обер-гофмаршала, действительного камергера и разных орденов кавалера» Григория Никитича Орлова, как было изъяснено в легенде к плану 1802 г. Фасад дворца помещен в альбом лучших частных домов, собранный архитектором М.Ф. Казаковым. Кто именно построил его, доподлинно неизвестно. Первым владельцем дворца по документам был полковник Г.С. Засецкий (в 1738 г.), потом дворец принадлежал его наследникам, в середине XVIII в. – жене «публичного нотариуса» М.М. Балка, затем поручику Н.А. Щепотьеву, а ближе к концу века – поручику П.М. Лунину и князю Ю.В. Долгорукому. При Орлове это было невысокое протяженное двухэтажное здание с пилястровым портиком, неоднократно перестраивавшееся и увеличенное пристройками на всем протяжении XIX столетия, но интересен этот дом тем, что в нем находился известный театр. Театральное прошлое этого места начинается в 1752 г. – тогда некий Андрей Смирнов, студент Славяно-греко-латинской академии, подал прошение в Московскую полицмейстерскую канцелярию, «коим просил: о допущении к игранию Российской камеди в наемном доме лейб-гвардии Преображенского полку порутчика Николая Алексеева сына Щепотьева. ценою за пять рублев, в чем того дому с служителем Александром Трубчаниным заключил контракт, с коего сообщил копию, и о постановлении для прекращения ссор и драк пристойного пекета (то есть пикета, сторожевого поста. – Авт.). ПРИКАЗАЛИ: с наемной цены взять пошлины по указам и к действию камеди к доме оного порутчика Щепотьева помянутого Смирнова допустить, а при том оного Смирнова обязать подпискою, чтоб во время того действия камеди богопротивных и мерзких игр не производилось; а в поставлении для прекращения ссор и драк пристойного пекета требовать ему, Смирнову, от военной конторы и о том в команду послать приказ». Более о театре сведений в XVIII в. не встречается, но возможно, что так любимые москвичами представления были здесь при владельце Е.Е. Рынкевиче (или Ренкевиче), сделавшем долгую военную карьеру, ушедшем в отставку и ставшем московским вице-губернатором. В Москве он, по жандармскому отзыву, «вел жизнь чрезвычайно роскошную, позволяя себе, по занимаемому им месту, большие злоупотребления. Покойный Граф Гурьев намерен был предать его уголовному Суду, но предстательством Обер-егермейстера Пашкова, на племяннице которого Рынкевич был женат, он избавился от Суда и был только удален от места». Его сын Александр оказался причастным к восстанию декабристов. Его судьба может служить ярким примером того, насколько Николай I страшился заговорщиков, действительных или мнимых. Ренкевич не принимал никакого участия в обществе декабристов, а 14 декабря стоял в толпе народа в штатской одежде «из любопытства». Но был арестован, брошен в Петропавловскую крепость и просидел там шесть месяцев, потом его «высочайше повелено, продержав еще два месяца в крепости, выписать тем же чином в Бакинский гарнизон и ежемесячно доносить о поведении».

Именно при следующем владельце театр в этом доме получил громкую известность. Генерал-майор Петр Андреянович Позняков купил владение со всеми строениями и с мебелью за 55 тысяч рублей у Ренкевича в декабре 1809 г. По рассказу П.А. Вяземского, «в старых комедиях французских встречаются благотворительные дяди из Америки, которые неожиданно падают золотым дождем на бедных родственников, и тем дают им возможность соединяться браками с предметами их любви. В старой Москве являлись благодетельные дяди: известные дотоле богатые помещики, которые как снег на голову падали из какой-нибудь дальней губернии. Они поселялись в Москве и угощали ее своим хлебосольством, увеселениями и праздниками. Одним из последних таких дядей был Позняков. Он приехал в первопрестольную столицу потешать ее своими рублями и крепостным театром. Позняков купил дом на Никитской (ныне принадлежащий князю Юсупову), устроил в нем зимний сад, театральную залу с ложами и зажил, что называется, домом и барином: пошли обеды, балы, спектакли, маскарады».

Перестройка коснулась флигелей дома по Леонтьевскому переулку – там и был построен театр, вход в который был и из переулка и с улицы. В Российском архиве древних актов хранятся хороший рисунок фасада дома и, что очень интересно, планы первого этажа и бельэтажа театра. Если отмерить 26 метров от угла дома по переулку, то можно очутиться у входа в театр и мысленно войти в сени. Из сеней надо было пройти направо в фойе, занимавшее весь угол дома с Большой Никитской, и налево – в театральный зал, протяженностью около 30 метров. «Нечего и говорить, что на балах его, спектаклях и маскарадах не было недостатка в посетителях: вся Москва так и рвалась и навязывалась на приглашения его, – вспоминал Вяземский. – Спектакли были очень недурны, потому что в доморощенной труппе находились актеры и певцы не без дарований». Гостеприимный хозяин, одетый персиянином или китайцем, расхаживал по залам дворца, приветствуя гостей. Грибоедов, конечно, не мог пройти мимо московской достопримечательности. Это о хозяине он говорит в «Горе от ума» устами Чацкого: