Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты
Шрифт:
Не пропустил он и садовника, который прятался среди растений зимнего сада и щелкал соловьем: «Певец зимой погоды летней». В сентябре– октябре 1812 г. в театре давала представления французская труппа. Зала была роскошно украшена, занавес сшили из цельной парчи, ложи были отделаны дорогими драпировками, под потолком висело огромное паникадило, взятое из церкви, а на сцене стояла богатейшая мебель.
Сохранилась афиша одного из представлений: «Les comediens frangais auront l’honneur de donner mercredi prochain 7 octobre 1812. Une premiere representation De Jeu l’Amour, et du Hasard, comedie en trois actes et en prose de Marivaux. La salle du spectacle est dans la Grande Nikitski, maison de Posniakoff» («Французские
После освобождения Москвы в позняковском театре возобновились спектакли. В «Московских ведомостях» в ноябре 1813 г. москвичи читали: «Сего ноября 16-го дня господин генерал маиор и кавалер Позняков на театре в собственном доме открыл с дозволения правительства спектакли, обращая сбор оных в пользу разоренных от неприятеля, „Дианиным деревом”, оперою в 2-х действиях с принадлежащими хорами и балетами; и все сие было представлено крепостными его превосходительства людьми. Московския жители, быв лишены более году зрелищ, в коих обязательно проводили свободные от трудов часы, и видя, что удовольствие их соединяется с приятнейшею обязанностью помогать несчастным, с живейшим стремлением приняли участие в сем благотворении». Журнал «Сын Отечества» в том же году сообщал, что «каждое воскресение какая-нибудь новая опера, с искусством расположенная и разыгранная, прогоняет последнюю мысль о прошедших бедствиях».
После кончины Познякова дом был продан в 1821 г. с аукциона и его приобрел московский богач, знаток и любитель театра князь Николай Борисович Юсупов. Возможно, что он предполагал продолжить успешные представления здесь, но о них уже не слышно. В 1829 г. он поместил объявление о том, что сдается «в наймы каменной двуэтажный дом с театром. ценою в год за 6000 рублей». Там давались концерты, выступали «акробатическое общество Киарини», немецкий театр, а также «оптический и кинетозографический театр», где, в частности, показывается «город Лондон с Блак-Фраирским мостом, на нем толпы проходящих, скачущие кареты, верховые, фиякры, все в заботном движении».
Возможно, что в этом доме в начале января 1831 г. побывал у Юсупова А.С. Пушкин по просьбе Вяземского, которому были необходимы сведения о Фонвизине для его биографии. В 1852 и 1876 гг. главный дом и другие строения на участке радикальным образом переделываются. Внизу поместились магазины, а на верхних этажах (в 1876 г. надстроили третий по проекту архитектора М.Н. Никифорова) – квартиры. В советское время надстроили еще два этажа. В 1894–1896 гг. тут располагалась редакция одного из самых популярных и распространенных журналов «Русская мысль», переехавшая сюда из дома № 21 по тому же Леонтьевскому переулку. В числе сотрудников и авторов журнала были почти все крупнейшие писатели и публицисты того времени: С. Булгаков, Л. Шестов, М. Гершензон, З. Гиппиус, Д. Мережковский, Н.С. Лесков, П.Д. Боборыкин, В.М. Гаршин, Максим Горький, Д.В. Григорович, В.Г. Короленко, Д.Н. Мамин-Сибиряк, А.П. Чехов, Д.Н. Анучин, П.Г. Виноградов, В.И. Герье, Н.И. Кареев, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков и многие другие. Журнал придерживался либеральных традиций, и неудивительно, что он один из первых был запрещен коммунистами. В этом доме в редакции «Русской мысли» 16 февраля 1897 г. собрались Чехов, архитектор Шехтель, Станиславский, чтобы обсудить вопрос о создании в Москве народного театра. Чехов уже предлагал своему хорошему знакомому Шехтелю взяться за разработку проекта: «…затевается, нечто en grand, с народным театром, с читальной, с библиотекой…» Проект его понравился всем участникам, но продолжения не получил.
Осенью 1917 г. в этом доме жил П.А. Кропоткин. Он писал друзьям: «С первых дней, как революция стала известна, буквально жил, как в чаду…» Он приехал в Россию в июне, поезд пришел ночью, а вокзал и прилегающие улицы были заполнены встречающими: «Стояли белые петербургские ночи. При слабом свете утра выстроились шпалерами войска с знаменами и плакатами. На дебаркадере были. министры, дамы, подносившие П.А. цветы, анархические черные знамена, а на площади стояла многотысячная толпа». Он внимательно следил за развитием событий. По совету врачей переехал в Москву, где его поселили в Кремле, но очень скоро Кропоткин переехал в двухкомнатную квартиру на Большой Никитской. 15 октября он писал отсюда в Петроград Половцевой, что на душе у него часто бывает «скверно. Работа есть кое-какая. Читаю корректуры „Великой Революции” (его книги о Великой французской революции. – Авт.) и „Записок”, вижу много народа. Готовлю другую большую работу. и уделяю время Обществу сближения с Англией. А вечером, после 8-ми, почти каждый день заходят посетители». О ходе боев в октябре 1917 г. Кропоткин почти не оставил записей: 1 ноября 1917 г.: «Вчера уже 5 дней продолжается перестрелка в Москве. Пальба из орудий и ружейная днем и ночью. Все это оч[ень] близко от нас. Вчера получил хлеба на ч[елове]ка 1/8 фунта. 3-й день 1/4. Сегодня вовсе не получил хлеба: дворник отказался идти в Комиссариат и возобновить карточки. Вдоль Никитской все время шальная пальба ружейная. Вчера горел громадный дом № 6 на Тверском бульваре. и никто не тушил. А 3-го дня горел дом, где Большая Никитская аптека у Никитских ворот. Пришли пожарные тушить». Кропоткин не принял политику большевиков и уехал в Дмитров, где и скончался в 1921 г.
Дом Мещерских
В маловыразительном пятиэтажном здании (№ 2а), находившемся до постройки современного, в 1887–1892 гг. жил артист А.И. Южин. Здесь же жила вдова московского нотариуса П.Д. Перевощикова вместе с молодой дочерью Марией, которая под псевдонимом Лилина стала известной актрисой Художественного театра. Она выступала в спектакле «Коварство и любовь» в роли Луизы, а Фердинанда играл Станиславский. «Оказывается, – вспоминал Станиславский, – мы были влюблены друг в друга и не знали этого. Но нам сказали об этом из публики. Мы слишком естественно целовались, и наш секрет открылся со сцены». В этом доме Константин Станиславский сделал ей предложение.
Два нижних этажа дома сохранялись с XVIII в. – он тогда был хозяйственным строением усадьбы князей Мещерских. Ее главный дом (№ 4), стоящий торцом к переулку – характерная черта постановки жилых зданий в старой Москве, – появился здесь в первой половине XVIII в., возможно, в то время, когда участок принадлежал полковнику князю Г.С. Мещерскому. Внешний вид этого дома, однако, относится уже к ампирным временам, к восстановлению его после пожара 1812 г. после приобретения усадьбы у князя А.Н. Долгорукова в 1817 г. капитаном лейб-гвардии Семеновского полка Николаем Аполлоновичем Волковым на имя жены Екатерины Андреевны, урожденной княжны Оболенской. Напротив барского дома находился, как часто бывало у богатых домовладельцев, хозяйственный участок. По воспоминаниям князя В.М. Голицына, «…в самом элегантном центре Москвы. расположен был обширный пустырь. На этом пустыре разбит был огород с грядками капусты, моркови и прочих овощей, и огород этот возделывался многочисленной прислугой домовладельца, как для себя, так и для продажи». До конца 1840-х гг. в этой усадьбе, принадлежавшей Волковым (известны письма одной из представительниц этой семьи о России начала XIX в., опубликованные в журнале «Вестник Европы»), жил артист Малого театра И.В. Самарин – его отец был крепостным Волковых. Хозяйкой дома в 1858 г. становится графиня А.Ф. Закревская, жена московского генерал-губернатора Арсения Закревского, грубого солдафона, призванного Николаем I «подтянуть» после предыдущего губернатора «распустившуюся Москву»:
Князь Щербатов ускакал,И ракетою конгревскою [3] На уснувший город палПресловутый граф Закревский.С 1848 г. в продолжение 11 лет Закревский, не считаясь ни с какими законами, самоуправно вершил дела в Москве – о его «подвигах» неоднократно с возмущением и сарказмом писал Герцен. Император Николай Павлович, говоря как-то с известным остроумцем князем А.С. Меншиковым, сказал ему: «– Я езжу в Москву всегда с особенным удовольствием. Я люблю Москву. Там я встречаю столько преданности, усердия, веры. Уж точно, правду говорят: святая Москва.
3
Конгревская ракета – снаряд, изобретенный английским инженером Уильямом Конгревом.
– Этого теперь для Москвы еще мало, – заметил Меншиков. – Ее по всей справедливости можно назвать не только святою, но и великомученицею».
С 1880-х гг. и до 1918 г. дом-дворец принадлежал богатым меховщикам Сорокоумовским. Основатель династии зарайский купец Петр Ильич открыл в Москве меховую торговлю, которая со временем разрослась, и к 1830-м гг. он открыл несколько магазинов в российских городах, а в Москве – скорняжную фабрику. С 1859 г. делами фирмы управлял Петр Павлович Сорокоумовский, при котором она приобрела всероссийскую известность и вышла на международный рынок. Именно к нему обратилось дворцовое ведомство для заказа горностаевых мантий для коронации Николая II, и Сорокоумовский поставил соболь для реставрации шапки Мономаха. Глава фирмы активно занимался общественной деятельностью, был членом множества комиссий, комитетов, попечительств, и он, как, впрочем, и другие Сорокоумовские, широко занимался благотворительностью. На Большой Якиманке на месте современного строения под № 37 стоял дом для бесплатных квартир имени П.П. Сорокоумовского, а для учеников Мещанского училища было выделено 10 стипендий.