Перевал Дятлова, или Тайна девяти
Шрифт:
Я закрыла Люсин песенник, и он обдал меня запахом старой бумаги на прощание.
Записная книжка Дубининой Людмилы начиналась списком книг:
Лессинг, Кронин, Дюма, Флобер, Жорж Санд, Олдридж (Дипломат), Ч.Лондон (Жизнь Джека Лондона), Томас Гарди, Келлерман, Драйзер, Гюго, Зощенко, Кассиль, Ремарк.
На следующих страничках – студенческое расписание, несколько телефонных номеров, начинавшихся на Д1– или Д2-, краткие конспекты лекций с непонятными схемами и несколько цитат из великих людей. Все – о любви.
Из тысячи людей только двое любят по-настоящему, а остальные думают, что любят.
Куприн.
На соседней странице совсем уж трогательное:
Купить
Позвонить маме, чтобы она принесла кнопки.
Занять 3 руб.
Взять 3, 4 занятие по архитектуре.
И список немецких слов для заучивания:
geringe, gelange, vorstellen, betrag, treppen, herzzustellen…
Было неловко читать чужие записи. Ненавижу, когда читают мои. Но я оправдывалась возможностью отыскать какой-нибудь след. Постепенно дело дошло до болотного цвета книжечки, на обложке которой значилось:
Милому завхозу Л.Дубининой для дневника
Тот самый, последний дневник, бывший с Люсей в роковом походе и найденный в палатке!
23 января. Сегодня последний день сбора. Весь день прошел в ужасной суматохе. С одиннадцати бегала по магазинам, покупала всякую мелочь. Сдуру купила 5 м батиста, на что ушло 200 руб. Собиралась сама в страшной спешке и, конечно, забыла дома свитер. Каждый занят был своим делом, а дел было по горло. Незадолго перед выходом начали собираться провожающие. Времени было в обрез, но мы, конечно, вовремя прибыли на станцию. И вот настали последние минуты прощанья. Перед отходом «спели» несколько песен.
В вагоне к нам присоединились блиновцы [4] , вместе пели песни.
Среди всех особенно выделяется кротовский бас. На сей раз было много очень новых песен, которые мы тянули с помощью инструктора Золотарева, идущего вместе с нами в поход. Этого Золотарева никто не хотел сначала брать, ибо человек он новый, но потом плюнули и взяли, ибо отказать – не откажешь. Таким образом, нас как было десять, так и осталось, ибо Славку [5] не отпустило факбюро.
Вот судьба! Биенко благодаря своим задолженностям по учебе, а Юдин – радикулиту остались живы. А Золотарев, которого и брать никто не хотел, всё же добился своего и отправился смерти навстречу.
24 января. Приехали в Серов очень рано. На вокзал с рюками [6] нас не пускали. Расположились сначала около вокзала. Ребята прошпыняли завхоза, т. е. меня, обвиняли в скупости и жадности. Но увы, столовая на сей раз для нас – большая роскошь. Произошел один небольшой казус – Юрку К. (Кривонищенко) забрали в милицию, обвиняя его в обмане. Наш Юра вздумал пройтись с шапкой вокруг вокзала, причем с исполнением какой-то песни. Юрку пришлось выручать.
Далее нам удалось вместе с блиновцами перебраться в школу начальную. Пообедав, занялись приготовлением снаряжения. Решились для ребятишек 1 и 2 кл. рассказать о туризме. Им страшно понравились наши рассказы, вещи, и они очень привязались к нам. До 6-ти время пролетело незаметно, проводили нас много наших новых молодых знакомых. Ребятишки до того привязались, особенно к Зине, что расставались со слезами.
В поезде во всё горло орали песни под мандолину, да и просто так. Затем вдруг пристал к ребятам один молодой алкоголик, который обвинил их в краже бутылки водки. Требовал ее возврата и обещал надавать в зубы. В конце концов, ничего не доказав и не получив, он умотался. Приходил Юрка, попел с нами немного и ушел. А мы чего-то пели, пели, а потом вдруг как-то незаметно перешли на тему о любви, в частности, о поцелуях. Болтали всякую ерунду, конечно, всем было интересно, все говорили, стараясь перекричать друг друга и опровергнуть другие высказывания. Сашка Колеватов так превзошел всех, наверное, он это говорил со слов других.
Приехали ночью в Ивдель, остановились на станции. Расположились в углу, сразу же наши улеглись спать, расстелив палатку. Я же стала дежурить. Это время использовала для шитья бахил, переписыванья песен. <…> Я продержалась до 3 часов. Все в это время уже легли, только один Боря долго чего-то шил, но и он наконец лег.
Женька то и дело подъедает меня, даже иногда скажет что-нибудь обидное. Неужели он считает меня какой-нибудь дурой? Да и я вообще люблю подливать масла в огонь, черт бы меня подрал.
Люся обозначала твердый знак, как и я, с помощью апострофа. Под’едает.
И проблемы ее интересовали сходные: я часто думаю, что кто-то считает меня какой-нибудь дурой.
25 января. Разбудили, не дав по-настоящему выспаться. Рустику сказала, что не буду умываться, ибо нет условий. Согласился. Тут же подошел автобус, быстро погрузились. Ехали в три этажа. Колька Тибо – так упирался своим телом в потолок. <…> Опять, конечно, пели. Голос я уже совсем пропела. Женька опять съязвил. Вот ехида уж, да ехида. Теперь у меня кое-что проясняется, правда, и раньше, но сейчас лучше и больше. Но несмотря на это, Юрка [7] все-таки добродушный человек, по крайней
Женька с Зиной пели: «Если б были глаза твои не такие синие…»
Доехав до развилки, автобус пошел по прямой и должен был вернуться за нами через час. А мы этим временем пошли пешком. Так приятно было идти по такой дороге и при такой погоде. Немного побесились, повалялись в снегу.
Во время нашей прогулки получился один казус – застряла шедшая навстречу машина с лесом. Наши ребята кинулись на помощь. Наконец-то вытащили с грехом пополам. Тут подошел наш автобус, и мы опять взгромоздились в него. Дискуссировали на сей раз о счастье. В основном, наши ребята были наиболее активными. Пытались дать определение счастью, но у каждого получилось свое.
В Вижай приехали часа в два. Блиновцы собираются ехать дальше на 41-й, а мы остаемся наверняка ночевать. Проводили блиновцев со слезами. Настроение испорчено. На прощание спели с Зиной Жене: «Если б очи твои…» В общем, мне очень и очень тяжело.
Она была влюблена? Как только и возможно в двадцать лет – влюблена в одного из «блиновцев»? Может, сердце чуяло, что с любимым больше не встретиться, что судьба уже разыграна.
Нам ужасно повезло: идет «Золотая симфония». Быстро перетащили вещи в гостиницу и пошли в клуб. Хотя было и нерезкое изображение, но это нас нисколько не омрачило. Сидящий рядом Юрка Криво всё стонал и причмокивал губами от восторга. Вот это маленькое счастье, которое так трудно выразить словами. Все-таки какая изумительная музыка!
Настроение после картины стало значительно лучше. Игорь Дятлов стал просто неузнаваем. Пытался танцевать, припевая: «О, Джеки, Джом».
С Юркой сегодня дежурные. Решили варить на плите лапшу. Но очень трудно было натопить печку такими сырыми дровами, поэтому ушла на это масса времени. Наконец-то стали есть. Во время еды опять возникла дискуссия о правах мальчишек и девчонок, свободе и т. д. По-моему, такие дискуссии ни к чему ни приводят. Так просто, для отвода души. Легли поздно. Все расположились на кроватях по двое, только Юрка Криво и Сашка легли между кроватями.
26 января. Утром Сашка вскочил от холода и сказал, что у него уже была холодная ночевка. Мы с Зиной спали прекрасно. Сходили в столовую, стали затем собираться. Едем на машине. Пытались петь, рассуждали на абстрактные темы, а вообще было всем не жарко. Места были сначала неинтересные – горелый лес.
Вообще нам надо было на Северный 2-й, но дело шло к вечеру, и мы решили остановиться на 41-м в 4:30. Встретили очень гостеприимно. Остановились в бараке, где живут ребята. Вообще, здесь все живут вольнонаемные, женщин нет, кроме двух. Ребята все молодые, как заметил Игорь, есть даже симпатичные и вообще интересные. Особенно запомнился среди всех Огнев с бородой рыжей, и прозвище у него Борода. Очень редко встречаются в такой дыре такие люди. Истинный романтик, геолог и вообще развитый. Многие из ребят играют на гитаре. Смотрели здесь сразу три картины: «В людях», «Есть такой парень» и опять «Золотая симфония». И опять эта музыка.
Сначала разделились на две группы: одна смотрела картины, другая писала дневники, а Рустик с Колей рассуждали понемногу обо всем, о работе и т. д. Вообще мне нравятся эти ребята.
Большая разница между ними, окончившими институт Рустиком, Колей, Юрой и нами. Все-таки у них суждения наиболее зрелые и умнее гораздо наших. Господи, я уже вообще не говорю о своих.
После кино все очень устали и захотели спать.
С Зиной расположились на кровати с панцирной сеткой. Мечта. А ребята все на полу. Настроение плохое, и наверное, будет еще дня два. Зла как черт.Еще три-четыре дня и…
27 января. Температура –5. Тепло, лыжи катятся плохо. С утра собираемся – сегодня первый день движения по маршруту. Сейчас сидим и ждем лошади, чтобы на ней везти рюкзаки, а сами просто на лыжах. Фортуна нам улыбается.
Фортуна улыбается. Делает все, чтобы поскорее доставить к Горе Мертвецов.
Юрка Юдин заболел. Что-то с нервом ноги, в общем, радикулит, и он уезжает домой. Итак, нас остается в дальнейшем девять. Пока сидим и поем песни. Те ребята играют на гитаре, Рустик подыгрывает на мандолине. Прямо за душу берет. Это последнее место цивилизации <…> Вообще очень люблю гитару и обожаю всех музыкальных людей. А ребята все неплохие. Разговаривали с Огневым. Очень много он уже знает, и с ним интересно, сейчас он рассказывает о пути нашем и много такого.
Что мог знать Огнев о пути нашем?
Это, по-моему, наиболее интересный объект здесь на участке. У него такая длинная рыжая борода, хотя ему всего 27 лет, а выглядит он старше. А еще тут есть Валя, который хорошо играет на гитаре (многие играют) и про которого я шутя говорила, что он мне нравится. Сейчас большинство ребят сидят здесь и поют песни под гитару.
Вообще, кажется, в последний раз услыхали столько новых хороших песен, но мы надеемся, что Рустик заменит нам их в походе. Узнаём некоторые мансийские слова у ребят.