Перевернутое небо
Шрифт:
– Сам ты старый! – обиделся и повысил голос Африка, – Она тебе ровня. Вот оденется на праздник, будешь тогда страдать да может уже поздно оказаться. Я старый, а старые никогда не ошибаются. Хотя, впрочем, дело твоё, может, ты и впрямь с дырявой башкой родился и ничё не видишь, едри его вошь! – дед Африка даже рассердился, – Если женщин не видишь, значит, в жизни ты вообще ничего не видишь! Пустой для коммунизма человек, трутень!
– Чего это у меня башка дырявая, скажете тоже! – Ромка обиделся и отошёл обратно к другому столу.
Всё время, пока Африка отчитывал Ромку, Василий молчал. Он считал не вправе вмешиваться в разговор людей, которые земляками
– Я Ленивое ваше хорошо знаю, приходилось бывать и там, рыбачить в Гослове в бригаде. Послевоенные годы были трудные, голодные, но всё, что мы добывали, уходило государству, нам редко чего перепадало. Вот море-то я хорошо и изучил. Старики не давали расслабляться, учили уму-разуму по-своему, на практике, – Африка вдруг умолк и неожиданно спросил:
– А мы не просидим тут? Объявят рейс, а нас нет.
– Никуда не денемся, – ответил Василий, – Все знают, что мы тут, но наверно пора места освобождать, другие тоже хотят есть-пить.
Пассажиры сорожьего рейса потянулись чередой в пассажирский зал обратно на деревянные стулья. Рейс опять перенесли на тридцать минут.
– Почему бы не перенести на пару часов, чтобы пассажиры не страдали-не мучались? – горестно сказала тётя Кузя больше себе самой, чем окружающим.
– А што им, – отозвался Африка, – Они дома, никуда не спешат, где ли чай пьют али в карты режутся. Пилоты, поди, семь раз пообедали. Им ГВФ форму выдал, самолёты выдал, бензину тоже нальёт, а они не летят! Кака-то кадушка получается: людей маринуют, как грибы, едри их вошь! Почему-то мы в шторм в море ходим, а они не летят. Привилегии им каки-то! А, с другой стороны, самолёт – это не телега хромая, по дороге хомут не затянешь и оглоблю не поменяшь! Эта этажерка летит по воздуху и крыльями машет, как птица. Мудрёно всё это…
В дискуссию больше никто не вступил. Люди, разморённые бездельем, созерцали то часы, то лениво передвигающихся по залу пассажиров, то открывающиеся иногда двери в накопитель, даже все объявления и инструкции на стенах прочитали.
В это тоскливое время безделья и объявили вдруг посадку.
– Полчаса-то ещё не прошло! – воскликнул Володька, глядя на вокзальные часы.
Пассажиры сорожьего рейса засуетились, заталкивая в разворошённые вещи вынутые газеты, мелкие безделушки; заспешили к дверям накопителя, которые пока оставались закрытыми и внутрь никого не пропускали.
– Пока стоим, полчаса и пройдёт, – пробурчал Африка.
– Мы скоро полетим? – громко спросила Светланка, конкретно ни к кому не обращаясь.
– Теперь полетим, – ответил ей Африка, – У тебя самый почтенный возраст, поэтому тебе предоставят самое почётное место и пропустят вперёд.
– А я хочу у окна.
– Окно тебе будет, а ещё тебе дадут большой бумажный пакет.
– Зачем? Он мне не нужен.
– Нужен-нужен, потом сама поймёшь, что нужен. Садись рядом с тёткой, она за тобой присмотрит.
В самолёт загружались долго, а до этого долго накапливались в накопителе, хотя особо и накапливать-то было некого. Число мест в самолёте больше числа пассажиров, но оказалось, что все лишние свободные места заняты почтовыми отправлениями. Для пассажирских вещей места не осталось. А кто поедет в деревню без вещей? Никто не поедет. Дешёвые городские продукты надо везти с собой? Надо. Запасные части, разный ширпотреб и всякую мелочь вплоть до рыболовных крючков – всё надо везти из города. Люди сели и стали рассовывать свои вещи в самые невероятные места, а поскольку в хвостовой части ничего
Интересно было только Светланке. Она заглядывала в мутное окно, удивляясь и радуясь всему, что могла там разглядеть. На Люсины наставления она не обращала никакого внимания. Когда пилоты запустили двигатель, она стала смотреть на пилотов, разглядывая диковинные рычаги и приборы. Дядю Сашу, молодого второго пилота, она запомнила ещё в пассажирской кабине, когда он преодолевал препятствия из вещей, проходя мимо её. А у командира самолёта, пожилого и рыжеватого, услышала только имя Володя, когда второй пилот назвал его по имени.
Двигатель, набирая обороты, урчал так, что разговаривать стало бессмысленно, а Светланка радовалась, что никто ей не делает замечания.
Пейзаж за окном стронулся с места и стал уплывать в сторону хвоста самолёта.
– Мы так и поедем? – на всякий случай, перекрикивая шум двигателя, прямо в ухо бабушке Люсе спросила Светланка.
– Мы не поедем, а полетим, – наклонившись к ней, ответила тётя Люся, – Жди.
Когда самолёт оторвался от полосы и стал набирать высоту, Светланкиному восторгу не было предела. Она то и дело отрывалась от окна и, поглядывая на людей, не понимала, как это они не замечают такой красоты, забравшись на высоту птичьего полёта. Внизу проплывали игрушечные домишки, какие-то узенькие тропки с игрушечными машинами, огромная река с настоящими пароходами. Затем появился лес с проплешинами болот и какие-то блестящие на солнце лужи. Девочка даже не поняла, что это настоящие большие озёра с замёрзшим прозрачным льдом. Далее пейзаж стал однообразным и нудным. Стало меньше леса, а земля казалась ржавой и ровной, как столешница.
Насмотревшись в окно, Светланка заметила, что пилоты ничего не делают, а только сидят и держаться, чтобы не упасть, за какие-то загнутые рогульки перед собой. «Им наверно страшно сидеть впереди всех», – подумала девочка. А ещё она подумала, что у лётчиков хорошая работа – они сидят и ничего не делают, как на отдыхе. От бесконечного раскачивания её стало мутить.
Люся это заметила и дала ей в руки плотный бумажный пакет.
Через час полёта Светланка сомкнула веки и уснула. Остальные пассажиры также дремали или просто сидели, сомкнув веки и думая свои тягучие думы. Только Василий поглядывал в окно и иногда на часы.
Звук двигателя несколько сменился. Зашевелились и пилоты, что-то сообщая друг другу.
– Леденеем, – сказал Володя второму пилоту, – Добавь температуру карбюратору.
– Я включил полностью, – ответил Саша.
– Что-то она маловата.
– Больше не получается.
– Слышишь, звук изменился, наверняка карбюратор заледенел.
– Я слышу, но ничего сделать не могу.
– Ладно, долетим так, – ответил Володя.
В это время и пропал совсем звук двигателя. Самолёт летел без звука вперёд, а теперь ещё и вниз.