Перевёрнутый мир
Шрифт:
Попеременно позвонили Бина и Лида. Обе долго жаловались на судьбу телефонной трубке. Жалобы были абсолютно одинаковыми, с разницей в паузах, междометиях и хронике событий. Бину бросил Песочный, это я уже знал. А Подлеев сбежал за границу со всем бюджетом фильма, бросив всех на произвол судьбы. Видимо, он вовремя сообразил, что «Оскара» ему не видать. Но шанс хорошо пожить оставался… Я успокаивал их тоже почти одинаково. Ласковым добрым словом, будто пел колыбельную для брошенных несчастных детей. Я пообещал сделать все от меня зависящее, чтобы в новом фильме они получили роль.
За эти пять дней я хорошенько выспался и окончательно выздоровел, словно вернулся из санатория. Я удовлетворенно посмотрел на себя в зеркало. Даника я там уже не искал. На меня смотрел помолодевший, посвежевший Ростик.
Накануне я купил в самом дорогом супермаркете костюм из чистой шерсти, густого синего цвета, в тонкую белую полоску. Новый матовый галстук и шляпу. Клетчатый зонтик с ручкой из слоновой кости завершал мой портрет и придавал облику солидный вид. Лютик останется мною вполне доволен. И не только он. Я сделаю все возможное, чтобы перед почтенной публикой предстал новый Ростик, умный, уравновешенный и благополучный не менее, чем они. Ростик, у которого впереди большое будущее. Блестящее будущее.
Я небрежно подбросил вверх связку ключей от машины. Машину я приобрел сразу после первых съемок, но мне так и не посчастливилось сесть за руль. Из-за моих перманентных загулов это было небезопасно. Так что теперь я спокойно, с легкой ленцой поведу свой новенький блестящий «порше» мимо язвительных сплетников, которые меня уже успели похоронить. Мысль о поездке на шикарном автомобиле придала мне еще больше уверенности. И я легко сбежал по лестнице вниз, перескакивая через ступеньки.
Все очки сегодня были в мою пользу. Даже погода. Уже вечерело. Было настолько тихо, что ни один листочек не шелохнулся на дереве. А такое ясное чистое небо я не видел давно, словно его тщательно помыли с мылом, оставив для украшения маленькую бледную звездочку. Я вдохнул полную грудь свежего воздуха осени. Голова моя закружилась от счастья. Господи, как хорошо жить. Лютик тысячу раз прав, нам не помешает купить по вилле за городом. Я обязательно сам сделаю пруд и заведу там парочку собственных лебедей. Я умею за ними ухаживать. А лебеди Лютика пусть себе плавают в общем озере. И еще лилии. Я сам выращу эти цветы счастья. Они будут плавать в воде — розовые, белые, желтые. И их широкие листья будут колыхаться от легкого дуновения ветерка. Клубнику я не люблю, но маленький садик нужно посадить обязательно. Сколько же деревьев я за свою жизнь посадил! А своего, личного деревца так и не было. Можно сделать садик в японском стиле, как в ресторане, где обедали с Песочным. Да, пожалуй, это будет уместней всего. И обязательно должен бить фонтанчик. Пожалуй, следует смастерить его в деревенском стиле, в виде мельницы. Народные мотивы нынче в почете, в отличие от самого народа. Хотя наша природа все-таки простовата. И я так от нее за свою жизнь устал. Восточный стиль мне более по душе. Что же еще? Ах да! Самое главное! Куда я поставлю «Оскара»! Пожалуй, лучше всего на рояль. Правда, я не умею играть, но как знать… моя будущая жена, она наверняка будет из вполне интеллигентной семьи. И когда придут гости, она непременно исполнит что-нибудь из классики. И кто-нибудь, бросив взгляд на лаковую крышку пианино, удивленно воскликнет.
— Господи, это же «Оскар»!
И я небрежно отвечу:
— Я получил в награду не только «Оскара». Но и самую дорогую женщину в мире. Это победа важнее.
И все улыбнутся моему достойному ответу…
Стал накрапывать мелкий дождь, и я подставил счастливое лицо под его тонкие струи. До начала вечера, посвященного юбилею его высочества Лютика, оставалось немного времени. Но я обязательно успею. Опаздывать нехорошо. Не в правилах приличного тона. И я, весело подбросив вверх ключи от машины, широко открыл дверцу авто. И, осторожно стряхнув капли дождя с дорогого костюма, сел за руль. И посмотрел в зеркальце. Уже совсем стемнело. Единственный фонарь освещал улицу. По ней шла девушка. Худенькая, стройная, как молоденькое деревце, она шла неровно, спотыкаясь на каблучках и шатаясь из стороны в сторону. Я невольно поморщился. Похоже, она была пьяна. Напоминания о прошлом вызывали во мне лишь презрение. Моя машина уже собиралась сорваться с места, и унести меня от неприятного видения, но не успела. Девушка приближалась все ближе и ближе. Коротенькое пальтишко в широкую клетку было забрызгано грязью, желтый длинный шарф болтался в разные стороны. Желтый беретик вот-вот готов упасть в лужу.
— О господи, — выдохнул я и опустил голову на руль. Мне казалось, так и застыв на месте, я просидел вечность. Но прошло не так уж много времени, за которое как-то успела промелькнуть вся моя жизнь. Девушка сделала несколько неровных шагов прямо в лужу, и я стремглав выскочил на улицу. И успел ее поддержать за руки.
— О, господи, что ты наделала, Рита!
Я взял ее на руки и понес к себе в дом. Она была легкая, как пушинка. Ее светлые распахнутые глаза недоуменно смотрели на меня, черная тушь растеклась по лицу, образуя размытые черные тени. Красная помада размазалась вокруг губ. Щеки горели нездоровым румянцем. От нее сильно пахло спиртным.
Дома я опустил ее голову под прохладный душ, смыл с лица краску. И укутав в свой теплый клетчатый плед, усадил на диван.
Когда я вернулся из кухни с чашкой свежеприготовленного крепкого кофе, Рита более или менее опомнилась. Ее глаза с ненавистью смотрели на меня, ее колотило мелкой дрожью.
— Выпей, девочка. — Я протянул ей чашку, от которой шел горький аромат. — Тебе станет легче.
Рита резко взмахнула рукой, чашка полетела на мой мягкий персидский ковер и все равно разбилась. Она была сделала из очень тонкого фарфора. Коричневые пятна расплылись на светлой шерсти. Рита истерично рассмеялась. Я спокойно убрал осколки. На пятна мне было плевать.
Я присел возле Риты на корточки и взял ее холодные дрожащие руки в свои ладони.
— Что случилось, девочка, что случилось?
Она вызывающе встряхнула светлыми пышными волосами и вновь рассмеялась мне прямо в лицо пьяным смехом.
— Я буду теперь сниматься в паре с тобой! Играть эту девчонку-киллера!
— Что ты говоришь, Рита, в каком кино, какого киллера?
— Ах ты боже мой! — театрально всплеснула руками Рита. — Ты забыл про кино, которое сам и украл? Я раньше и понятия не имела, что можно воровать кино, я думала воруют только вещи! — Рита вцепилась острыми коготками в мои плечи и дыхнула в лицо спиртным. И уже почти шепотом продолжала: — Впрочем, подумаешь, велика беда — украсть у мальчишки, правда, Ростислав Евгеньевич? Про лесного бога вы тоже у кого-то украли? А мальчишку-то турнули из института. Дурак, вздумал объявить, что он написал этот рассказик. Плагиаторам не место среди настоящих талантов, правда?
Я похолодел. Все же от Лютика я не ожидал такого. К тому же он дал мне слово. Впрочем, какое слово может быть у человека, торгующего людьми?! Я посмотрел на часы. Я должен во что бы то ни стало успеть на юбилей. Но сегодня я не стану разбираться с Лютиком, пожалуй, не стоит портить настроение в такой день. Парня, конечно, жаль, но я сделал что мог, к тому же он сам отказался от моей помощи.
— А ведь это вы приложили к этому руку, вы! — закричала Рита. — Мне Лютик все рассказал! Как вы украли рассказ Дана! А он так в вас верил! А я… Я…
Эта скотина решила спихнуть вину на меня, недаром он заставлял писать сценарий вместе с ним. Чуть что — я бы оказался крайним. Но бог с ним. Дан еще раскроет правду Рите. Я не понимал другого. Когда мой лучший друг Лютик успел меня оговорить?
— Погоди. Рита, погоди. — Я подал ей стакан холодной воды, и она залпом выпила. — При чем тут Лютик, когда он тебе это успел наплести? Вы же не знакомы.
Вдруг Рита обмякла, ее губы задрожали, она невидящим взглядом смотрела на окно. За окном два сизых голубка клевали зерно, которое я подбрасывал каждый день.
— У вас было много-много цветов. Где они? Они тоже все умерли? Как и мой Джерри? Он был моим лучшим другом, Джерри… Он не умел предавать…
— Рита, девочка моя, маленькая моя… — Я осторожно тряс ее за плечи, пытаясь разбудить от кошмара. — Что с тобой, Рита, опомнись. Скажи, при чем тут Лютик?
— Мы с Джерри гуляли каждый вечер. Он был такой веселый. Почему все хорошее умирает, почему кругом столько зла? Я не понимаю. А Лютик сказал, что он станет моим лучшим другом. Он хороший, Лютик…Он добрый. Он тоже любит собак… И меня…