Переводные картинки из книги Тир
Шрифт:
Но тут вдруг звякнули над головой подвески хрустальной люстры, и вся она закачалась из стороны в сторону... Вздрогнули вазы, стоявшие на камине, а крайняя, подскочив, упала и покатилась по полу.
– Так, может, и здесь в наше отсутствие поселились привидения? предположил Летун.
– Из того мира?
– спросил Прозрачник, но тут так ухнуло под землей и где-то там, в глубине, раздался такой утробный гул, что все содрогнулось - пол, стены замка и стол с креслами у окна. Картины со стен попадали на пол. Рассыпалась горка дров у камина - раскатившиеся поленья валялись во всех углах.
– Что это?
– удивился Летун, оказавшийся почему-то на плече волшебника.
– Землетрясение?
– спросил Морозилка, отпуская его руку, но все еще дрожа от страха.
Прозрачник и Подгеранник спрыгнули с подоконника и разочарованно сообщили, что за окном ничего особенного не замечено.
И тут всех просто-напросто свалил с ног второй подземный толчок. Что-то там, в глубине земли, снова ухнуло, как далекий гром. На стене у самого окна появилась трещина.
– Что же это такое?
– пуще прежнего удивился Летун - Значит, во время нашего отсутствия на остров обрушились стихийные бедствия?
– Увы... это не стихийные бедствия,- сказал волшебник.
– По всем признакам, это очень напоминает землетрясение.
– Увы,- повторил волшебник,- совсем неплохо, если бы это было просто землетрясение.
– Так что же это все-таки за толчки?
– продребезжал Прозрачник, который все еще по инерции подпрыгивал, словно мяч.
Волшебник только грустно молчал, точно ему было тяжело произнести ответ.
Тогда старый домовой, собиравший в кучу рассыпавшиеся поленья, сердито посмотрел на волшебника и, погрозив пальцем, показал за окно:
– Она все! Ее проделки! Так и замок весь скоро рухнет, если волю-то ей давать... Вот пойти всем и отобрать книгу, что же здесь, спрашивается, сомневаться?
Путешественники ничего не поняли из ворчания старого домового. Они вопросительно смотрели на волшебника, но тот молчал. Морозилка, не дождавшись объяснений, набрался смелости и спросил:
– Все Кикимора? Ее проделки?
Волшебник как бы нехотя кивнул головой.
– Так, значит, она теперь устраивает землетрясения? Но зачем? И как она этому научилась?!
– Безобразие!
– продолжал ворчать домовой.- Вот пойти всем и отобрать книгу... или леших послать.
– Не в книге теперь все дело,- сказал волшебник.
– Теперь Кикимора сможет колдовать и без книги: ведь она поселилась в запретной пещере.
– Но ведь ты никогда не рассказывал нам про пещеру,- заметила Подгеранник.- И мы ничего не знаем. Быть может, сейчас ты откроешь тайну?
– Разумеется,- сказал домовой,- им придется узнать все. Иначе мы все погибнем, пропадем ни за грош... Да что же тут еще раздумывать?
Третий подземный толчок так неожиданно тряханул замок, что все тут же попадали на пол, за исключением волшебника.
Старый домовой первым поднялся на ноги. Потирая ушибленную руку, он подскочил к сидевшему в кресле хозяину и прямо-таки обрушил на него гневную тираду:
– Все! Все! Все! Хватит ждать! И если кто-то не перестанет жалеть своих любимцев, я ухожу. Они явились сюда как наше спасение, и если вы не пошлете сейчас в пещеру, я увожу домовых из этого гроба, который развалится через день... А вас... мы свяжем и унесем вместе с картинами и вещами. Я сейчас же велю собирать пожитки.
Хмуро выслушав домового, волшебник сказал:
– К сожалению, во всем виноват я сам. Мне слишком поздно начало приходить в голову, кого же я создал вам вместо доброй няни... Мне придется открыть вам тайну заколдованной пещеры, но прежде хотел бы выслушать ваш рассказ о том, что случилось с вами.
Когда Подгеранник рассказала обо всех пережитых ими приключениях, а потом об удивительном возвращении в родной мир, волшебник с грустью поведал о том, что произошло в замке.
Оказывается, Кикимора вздумала сделаться единственной и полновластной хозяйкой острова и всего северного материка. Для этого и пожелала себе в день рождения такой подарок, который бы, как в сказках, по волшебству исполнил три заветных желания. Поэтому и придумала черный кактус с тремя колючками, каждая из которых подобно цветку с нарисованного художником розового куста осуществляла бы одно желание.
Два желания Кикимора загадала в последнюю ночь своего пребывания в замке. Первое было самым простым - овладеть магической книгой Тир. Второе - заключалось в том, чтобы любимцы волшебника в ту же ночь, в полночь, оказались на том свете - навсегда бы сгинули из этого мира.
У Кикиморы оставалось только одно невыполненное желание, когда появился Цербер, с которым даже она сама не могла совладать. Вот ей и пришлось истратить желание на то, чтобы избавиться от собственного творения.
В заколдованную пещеру Кикимора отправилась лишь для того, чтобы поколдовать в укромном месте с помощью украденной книги, однако сама не сумела воспользоваться ею как следует. Для этого нужно было не только уметь рисовать, но и знать, как обращаться с книгой. И Кикимора при всем желании не смогла бы принести много зла, если бы не попала в заколдованную пещеру. Она не знала о волшебных свойствах пещеры.
Тому, кто пойадал в это место, не нужна была волшебная книга. Сама пещера была местом исполнения всех желаний. Именно поэтому для всех существ, обладающих разумом и воображением, пещера таила неожиданные опасности. Здесь оживали страхи, видения и фантазии; здесь сон превращался в явь, здесь исполнялось все - желаемое и ненавистное, то, что было мечтой, и чего человек боялся и втайне от самого себя хотел загнать в самую глубину души.
Обо всем этом Кикимора догадываться не могла, но она постоянно мечтала о черном кактусе, который бы исполнял желания, и он появился, словно по волшебству.
Потом она стала мечтать об огромном, разросшемся, словно дерево, чудовище-кактусе со множеством волшебных колючек. И тот стал расти как на дрожжах.
С тех пор Кикимора жила в пещере и растила свой черный кактус, отрывая колючки и исполняя свои тайные желания.
Никто не догадывался, зачем она это делала и что замышляла в будущем.
Однажды она прилетела в замок на "Стрекозе" и попросила волшебника выгнать всех домовых. Только в этом случае она обещала вернуться и помочь в поисках пропавших любимцев.