Переворот (сборник)
Шрифт:
— Другой раз, дарагой, надо соблудат правила инкассации. Дэржать столко дэнег в сэйфе — прэступно.
Он повернулся к Атосу, что-то сказал по-грузински. Что именно, охранник не понял. Он сидел в углу на полу под пистолетом и бледными губами шептал:
— Не убивайте, ребята!
— Жывы, лопоухий! — сказал Атос и тут же ударил его по макушке рукояткой пистолета. Охранник раскинул руки.
Атос повернулся к кассирше:
— Нэ боис, подруга! У нэго все пройдет. Минут через пять. Он крепкий джигит.
Все трое быстро вышли из обменного пункта, плотно захлопнув за собой дверь. Клацнул, закрываясь, внутренний замок. Народу у крыльца не было: все шибко грамотные теперь и верят всему, что написано.
Только пять секунд ушло на то, чтобы захлопнуть дверцы «москвича». Машина, взвизгнув шинами по асфальту, рванулась вперед.
* * *
Житель Красногорска пенсионер Талгат Рахманов, измученный бессонницей и старческими воспоминаниями о временах, когда проезд в московском метро стоил пять копеек (любят же старики вспоминать всяческую хреновину!), после мучительной ночи пришел в милицию с жалобой. Рахманова принял участковый инспектор лейтенант Базаров, хмурый немолодой мент с усталым лицом, с мешками под глазами и грустью в опущенных уголках губ.
— Так что у вас? — спросил Базаров, заранее зная, что жалобщики — люди нудные, а часто просто-напросто чокнутые.
— Соседи замучили, — скорбно сказал Рахманов. — Как ночь, так они молотком стучат. Понимаешь? Тук-тук! Спать нельзя. Как по башке бьют.
— Кто соседи? — спросил Базаров.
— Э, — махнул рукой Рахманов. — Проститутка!
— Не следует оскорблять, гражданин Рахманов, — пытался выговорить жалобщику Базаров.
— Разве профессия оскорбление? — удивился тот искренне. — Я слесарь — работал руками. Жена счетовод. Работала головой. Соседка проститутка. Работает нижним этажом.
— Постой, — оживился Базаров, что-то припомнив. — Это не Даша — Вырви Глаз?
— Ну, — оживился Рахманов. — Она самая.
— Говоришь, стучит по ночам?
— Ну.
— Как стучит?
— Обычно: тук-тук. Спать нельзя.
— Постой, Рахманов. Давай подробности. Стучат по железу, гвозди забивают. Может, просто в трудовом порыве кровать скрипит?
Кровать я не слышу. А стучат не по железу. Глухо стучат. Как по доске.
— Глухо? Это хорошо, Рахманов. Ты потерпи денек, я этим делом займусь. Стучат глухо — это хорошо…
Базаров не сказал, что он догадался, откуда могут возникать еженощные стуки. Уже давно до него доходили слухи, Что Максимова Дарья Семеновна, ублажавшая на дому искателей платных удовольствий, приторговывала наркотиками. Подтвердить подозрения фактами милиции не удавалось. А вот стук по ночам… Так обычно, завернув прессованный брикет наркоты в тряпицу, еґо измельчают до состояния порошка, стуча молотком. Тук-тук… Это следовало проверить.
Пообедав, участковый переоделся в гражданское и уселся на лавочке возле дома, где проживала гражданка Максимова. Базарову повезло. Недаром говорят: терпение — половина удачи. Уже вечерело, когда в подъезд прошагали двое. Обоих Базаров опознал без большого труда. Яков Батура и Семен Козолуп были объявлены во всероссийский розыск, как опасные убийцы-рецидивисты.
Поднимать тревогу Базаров не спешил. Он понимал: раз друзья закатились к Даше — это серьезно. Ночь будет угарной, с телом и наркотой, потом день уйдет на отсыпку. Не меньше.
Начальник отделения майор Пискунов выслушал участкового и тоскливо взялся за щеку: болел зуб, настроение — по нулям.
— Будем брать? — спросил Базаров.
— Ага, конечно. Три калеки и я с больным зубом, так? — майор почти простонал эту фразу. — Эти козолупы мне штат из автомата ополовинят, кто служить будет?
— Что же делать?
— Гости московские? Последний раз по столице проходили?
— Московские, — подтвердил Базаров.
— Вот и позвони в Москву. У них на этих волков найдутся медведи.
Из Москвы в Красногорск выехала группа захвата во главе с капитаном милиции Николаем Шакуровым. Ее выслали туда, поскольку задержание грозило перестрелкой, могли быть жертвы. Группа работала слаженно, четко планируя операции, и потерь ей до сих пор удавалось избежать.
Капитан Шабуров, несмотря на взрывной характер и удивительную агрессивность в действиях, к изумлению впервые узнававших его, внешне выглядел человеком вялым, медли-' тельным и, что самое интересное, никогда не матерился. Жил этаким чистоплюем, постоянно общаясь с общественной гнилью, а словами ее перемазаться не пожелал. Самым неприличным в его словаре было выражение: «Ай Би Эм!» Он его произносил энергично, наступательно, а уже потом мог спокойно добавить: «Вашу пи-си!»
Эта безобидная фраза из мира современной электроники, как выяснил сам Шабуров, в минуты нервных перегрузок хорошо снимала стресс, понижала содержание адреналина в крови даже лучше, нежели профессиональный мат. Во-вторых, на преступников, привыкших к определенному набору стандартных выражений, она действовала ошеломляюще и позволяла Шабурову выигрывать столь необходимые в злой схватке секунды. В-третьих, это давало дружному боевому коллективу постоянную пищу для острот и шуток, на которые Шабуров никогда не обижался.
— Ты бы с Ай Би Эм потребовал за рекламу, — посоветовал ему однажды начальник, подполковник Елизаренко, на что Шабуров с достоинством ответил:
— В порядке заботы о благе подчиненных вам, товарищ подполковник, этот вопрос перед фирмой поставить сподручней. Да и с Интерполом вы крепче связаны, чем я. А уж доходы поделим пополам:
За глаза без всякой озлобленности в коллективе Шабурова называли «Ай Би Эм». Самым остроумным в этой связи был признан случай, когда Елизаренко спросил дежурного:
— Где Ай Би Эм?
Дежурный, которому положено знать все, доложил:
— В данный момент он пи-си.
— Закончит, пусть зайдет ко мне, — распорядился Елизаренко как ни в чем не бывало.
Этот случай вошел в изустные анналы группы, и о нем рассказывали всем новичкам.
Получив разрешение на захват Батуры и Козолупа, Шабуров расположил своих ребят на лестничной клетке так, чтобы выстрел, произведенный через дверь, никого не мог задеть. Квартира труженицы половой индустрии Максимовой располагалась на пятом этаже. Предположить, что кто-то решится прыгать с такой высоты в окно, было трудно. Тем не менее двух работников местного уголовного розыска Шабуров поместил внизу, под балконом. Он знал: проигрывает тот, кто слепо верит, что невозможное не может произойти.