Перевоспитать бандита
Шрифт:
Значит, о моём присутствии в доме всё это время Павел не знал и в сговоре с сыном не состоит. Ну что ж…
Сюрприз, бандюга.
— Извиняюсь, если что не так. Я уже ухожу, — язык меня почему-то не слушается.
Почему я в его присутствии опять так нервничаю? Вряд ли он отстреливает непрошеных гостей. Будем считать, что мой пёс провинился, а я, как могла, возместила ущерб. Ничего криминального.
Смутившись окончательно, пытаюсь прошмыгнуть за дверь. Он тоже смещается, встаёт у меня на пути неприступной
— Останься, — командует Хаматов, опуская тяжёлую лапу мне на плечо.
— Эм-м… Зачем? — Поднимаю на него глаза. О такой плотоядный взгляд можно обжечься.
Он тяжело вздыхает.
— За надом.
Знать не знаю, чего ему надо. А мне опять хочется домой первым же рейсом.
Глава 17
Глава 17
Павел
В голове весь день крутится невесёлая мысль про сапожника без сапог.
Моя работа — решать чужие проблемы. Мои услуги востребованы, расписание забито на недели вперёд. Реклама у меня одна — стопроцентный результат. Поэтому я ничего не делаю спустя рукава.
Редко, чтобы вытащить очередного клиента из задницы, достаточно оценить её масштаб удалённо. Обычно приходится присутствовать лично, как, например, сегодня.
Ситуация смешная, если б не было так грустно. С утра мотался за пару сотен километров на мясо комбинат. Там работники тащат готовую продукцию. Выносят по мелочи, граммов по двести — на ужин. Но поголовно и регулярно. Если сложить все эти «ужины»,то в год получится полтора миллиона убытка.
Руководство установило видеонаблюдение, стало только хуже. «Ужины» резко прибавили в порциях. Ну а хер ли рисковать по мелочи, правильно?
Охранники и их семьи тоже полюбили халявное мясо. В общем, думал, как сделать так, чтобы брать всё, что плохо лежит, стало не выгодно, ибо творческий подход к воровству безграничен.
А вот бонус в половину зарплаты за помощь в поимке нечистых на руку коллег — соблазн не малый. За раз столько не вынесешь. Тем более легально всё и, главное, инкогнито.
Уже к полудню все следили друг за другом пристальней, чем ястреб за добычей.
Ещё бы в личной жизни всё решалось так легко.
Ляля прям зачастила звонить по поводу и без. То на заправке не знает, как себя обслужить, якобы раньше пистолет в бензобак вставлял наёмный водитель. То мать её оскорбили. То посторонние лярвы много себе позволяют. Точнее, я им потворствую в обмен на сомнительный секс.
Угрожает приехать.
Наверно, я должен возрадоваться. Её домогался лично Венсан Кассель! Ушёл ни с чем, теперь штопает разбитое сердце, водясь с кем попало. Прямо как я.
Но роковая женщина
А, и ещё по сыну скучает, конечно же. Такой славный мальчик, чуткий — ни разу не просил её вернуться. Понимает, что людям искусства нужна свобода. Не то что я, эгоист неотёсанный.
Уговаривать Лялю забыть к нам дорогу бессмысленно, всё равно сделает по-своему. Поэтому я просто выкинул наш разговор из головы, едва свернул в деревню.
Дома у меня опять работа. Сижу за планшетом в наушниках, чтоб не отвлекаться на звуки из детской. Вова снова включил на всю громкость какой-то фильм ужасов. В этот раз что-то про собак. Ну тоже в принципе неплохо. Зато на виду сидит, а не чёрт знает где и непонятно с кем.
Время летит незаметно. Когда отрываю уставшие глаза от экрана, за окном уже солнце клонится к горизонту. Из настораживающего — умопомрачительный аромат еды. Даже не углей.
Неужели сын научился готовить полуфабрикаты раньше меня?
Позор тебе, Паша. До чего пацана довёл.
— Чем это здесь так пахнет?
Вхожу кухню, параллельно просматривая почту. И здесь меня Ляля достала. Спрашивает, какие игры любит наш сын. Мать года, чтоб её...
— Привет, — слышу негромкий выдох.
Этого достаточно, чтобы в моём мозгу сработал тумблер. Работа, бывшая жена, подсчёты, графики — всё отправляется в папку «да похуй».
Бегло сканирую кухню на обстоятельства присутствия здесь Жени.
Божественный запах мне не почудился. Вон Вовка уплетает что-то, не прожёвывая.
Значит, соседка вину заглаживать пришла, молодец. Даже бегать за ней не пришлось.
— Извиняюсь, если что не так. Я уже ухожу.
Ага, мечтай!
Смутившись, она пытается прошмыгнуть в дверь, а по итогу лишь врезается мне в грудь.
— Останься, — командую, опуская руку ей на плечо, и слегка сжимаю пальцы, чтоб не дёргалась.
— Эм-м… Зачем?
Я всё ещё злюсь на Женю за приписанных мне шмар и самодеятельность. Но у заразы особая манера таращиться на меня так зачарованно, что любая вылетевшая из её рта глупость становится вторичной.
Этому невозможно сопротивляться. А ведь ещё дед меня предупреждал: если долго смотреть женщине в глаза, можно увидеть, как из тебя вьют верёвки.
Тогда я только поржал, и с той поры вообще не поумнел. Потому что то, что сейчас происходит, со здравым смыслом рядом не лежало.
— За надом, — это могло бы звучать безобидно, если бы я не выплёвывал каждое слово тоном маньяка.
Пытаюсь вложить в эту фразу лишь то, как сильно хочу, чтоб она задержалась. Но произношу всё так, будто если Павловна хоть что-то против вякнет, я полдеревни вырежу к хренам, как минимум.