Переяславская рада. Том 2
Шрифт:
…Имперскому резиденту, господину Бегановскому, визирь Муртаза-паша дал понять, что султан сможет говорить с послом Речи Посполитой, и в тот же день чаушу, которого посылали в Бахчисарай, был вручен фирман на имя хана крымского Магомет-Гирея, в котором между прочим писалось:
«Именем великого султана Мохаммеда IV, перед лицом которого хан не что иное, как прах и подножье стоп его, строго запрещаю тебе промышлять в землях польского короля; если же ты, хан, нарушишь волю султана, то не только лишен будешь ханства, но и жизнью своею поплатишься…»
В начале мая появился в Стамбуле легат папы Иннокентия X, иезуит Фабрицио Капп. В католическом монастыре состоялась тайная встреча великого визиря Муртаза-паши с иезуитом.
Великий
Фабрицио Капп и Муртаза-паша после трехчасовой беседы расстались весьма довольные друг другом.
Не теряя времени, папский легат покинул Стамбул.
Сидя на палубе трехмачтового неаполитанского корабля «Нептун», подставляя жарким солнечным лучам свою лысую голову, легат беспечно любовался широким морским простором. Уже теперь ои предвкушал, как будет доволен его святейшество пана сообщением легата об успехе переговоров с султанским визирем.
Легкий трамонтан [17] гнал пенистые волны, и они мягко колыхали корабль. В удобном, плетенном из камыша кресле покачивался его преподобие Фабрицио Капп. Нашарив в глубоком кармане сутаны узенький свиток, он вспомнил, что это письмо, которое высокочтимая флорентинская синьора Строцци, супруга неаполитанского посланника, просила передать ее сыну в Неаполь.
17
Трамонтан — название ветра.
Вынув его из кармана, легат не мог лишить себя удовольствия прочитать чужое письмо.
Между строками, в которых шла речь о монотонной и тоскливой жизни в султанской столице, особенно порадовали легата такие слова: «Решила рабыню для тебя пока не покупать. Те, каких продают сейчас на невольничьем рынке, мне не нравятся. Вскоре здесь будет на продажу очень много русских невольников, тогда я приобрету для тебя нескольких россиянок. Говорят, что цена на них. в этом году будет 80–100 дукатов, или же 100 ливров; это значительно дешевле, чем в прошлом году, должно быть потому, что их сюда привезут в большом числе. Рабыни-россиянки отличаются силой, приятностью и красотой. Ты будешь весьма доволен моим подарком».
Фабрицио Капп спрятал письмо синьоры Строцци в карман. Зевнул. Погладил себя по животу. Пора было обедать.
28
Рудня Веприк расположилась на отлогом берегу тихой Гнилопяти. По правую руку от нее на много миль на запад тянулись рудные болота, а по левую — густые леса, и которых росли могучие дубы, широколистые клены, суровые грабы, раскидистые липы и озерцами среди берестов и вязов белели березы.
На другом берегу Гнилопяти, прямо перед рудней, до самого края неба топорщилась пеньками поросшая зеленым бархатным мохом земля. Старые люди еще помнили на этих местах лесную чащу. Но с той поры, как под болотом нашли руду, лес вырубили, и много туров, диких коз, медведей и оленей было истреблено, а остальные перекочевали в дебри Полесья.
Рудный двор Веприка был обширен. Еще в те времена, когда принадлежал он шляхтичу Кублицкому, здесь была поставлена каменная ограда с воротами и высокий частокол с четырьмя башнями, на которых дозорные сторожили дороги в Остер и Могилев.
На рудне стояли постоем жолнеры, — рудня хотя и числилась за паном Кублицким, но находилась во владениях пана Жолкевского. А коронный гетман пан Жолкевский при короле Сигизмунде получил эти земли в награду за свою службу королю и Речи Посполитой.
Приехав осмотреть дарованную ему землю, он вначале остался весьма недоволен: лесов, лугов, речек и озер у него хватало и в других его маетках в самом королевстве. Но спустя некоторое время пан коронный гетман должен был признать, что недовольство его было несправедливо и преждевременно. Его же посполитый Пивторакожуха на этой дикой и, казалось, никому не нужной земле нашел сказочные сокровища. Прямо под гнилым, илистым грунтом, но глубже, чем на пядь, а то и на полпяди, лежала руда. Ковыряй ее сколько угодно, вываривай в ямах и делай железо. А кому, как не коронному гетману пану Жолкевскому, было известно, в каком количестве потребно Речи Посполитой и ее полкам железо, которое приходилось за большие деньги покупать у шведских негоциантов, в Силезии и в иных местах для вооружения войска и для прочего употребления в обширном хозяйстве Речи Посполитой!
Управитель одного из маетков коронного гетмана, шляхтич Кублицкий, решил взять у пана коронного фундуш на Веприк и поставил там поначалу небольшой заводик, представлявший собою печь с одним мехом при мельнице на один постав. Распоряжался на заводике тот же Пивторакожуха, добрый рудознатец, оружейник и вообще человек толковый, — он не раз уже своим умением угождал пану коронному гетману. Вскорости, когда Пивторакожуха подучил других посполитых, как добывать железо из руды, когда вместо одной построили в Веприке несколько руден, а на Гнилопяти поставили уже четыре мельницы с большими заплотами, коронный гетман забрал Пнвторакожуха и, как поговаривали в Веприке, променял его на собаку.
В плавильнях в Веприке железа становилось все больше и больше. Из этого железа здесь же, в Веприке, стали работать сошники, лемехи, ножи для плугов, шины для повозок, для челнов и даже огнива. А впоследствии, когда уже научились выпаривать железо твердое, некрошащееся, коронный гетман повелел своему откупщику делать ядра, пули, мечи и пики.
Шло время. Богател пан Кублицкий. Уже построил в Остре для себя хороший дом и при нем склады. Товар свой вывозил на продажу в Краков и далее. Немалую выгоду получал от Веприка и сам пан коронный гетман, который присылал своих управителей и даже несколько раз наведывался туда сам своей высокой особой, подозревая не без оснований, что откупщик Кублицкий обманывает его.
Несколько раз Кублицкий, вместо того чтобы отсылать ядра и пули в королевство, продавал все татарским купцам, а потом этими ядрами орда стреляла по жолнерам пана коронного гетмана Жолковского. Но деньги от татар он получил немалые и даже не обсчитал папа коронного.
Когда в сорок восьмом году Хмельницкий поднял весь край на войну с Речью Посполитой и начал выгонять польскую шляхту с Украины, пришлось и пану Кублицкому бежать из Веприка. Кузнецы и дымари, доменщики и рудокопы, лесорубы и угольщики взялись за мечи и пики, перебили гарнизон в Веирике и пошли к Хмелю в войско.
Долгое время в Веприке было запустение. На берегах Гнилопяти начали появляться туры и козы. Частокол зарос бурьяном. На рудном дворе жило несколько стариков — родичи тех, кто пошел по зову Хмельницкого в войско.
Демид Пивторакожуха еще мальчиком ездил с отцом в Веприк. Не раз отец рассказывал ему, какие неисчислимые сокровища таятся в берегах Гнилопяти. Прибыв в Чигирин и явившись в гетманскую канцелярию, как велел ему гетман в Переяславе, он получил у генерального обозного Носача грамоту на восстановление рудни в Корытном, в двух милях от Веприка, а когда спросил про Веприк, то узнал, что он принадлежит, по гетманскому универсалу, генеральному писарю пану Ивану Выговсиому.