Перейти море
Шрифт:
Первая теща, Марья Филипповна, не переставала напоминать Максиму, что дочь нуждается не только в деньгах, но и в общении с отцом.
Максим действительно почти не виделся с Наташкой – он забегал с утра, перед работой, лишь на минутку, чтобы отдать подарки и положить на угол стола очередную порцию алиментов. Упреки бывшей тещи доводили Максима до белого каленья – в конечном счете, он работал каждый день, и у него просто не было времени на то, чтобы пойти с дочерью в парк! Эх, Надежда защитила бы его, но с нею Максим пересекался крайне редко – в то время, когда он заходил, его бывшая жена уже была на работе.
Но хуже всего было со второй женой – красавица Вика, любовь всей его жизни, раздражала Максима все больше и больше. Теперь, когда муж разбогател, страх, что он бросит ее и уйдет либо назад к Надежде, либо вообще к какой-то другой женщине, не отпускал Вику ни на минуту. Она старалась угодить супругу как могла, на что он, не умевший прощать людям слабости, только злился.
– Слушай, куда подевался твой знаменитый характер? – спросил как-то он, когда Виктория бросилась выполнять какой-то очередной его каприз.
– А что такое? – удивилась она.
– Да ничего. Я тебя не узнаю – такая всегда была бойкая, а теперь какого-то моллюска бесхребетного мне напоминаешь!
Виктория закусила губу.
– Я стараюсь, и хочу, чтобы ты был счастлив, – глядя в сторону, сказала она.
– Что стараешься – вижу, да вот счастья из этого почему-то не получается! – заметил Максим. – Столько лет думал – вот, окажется Вика моей, счастливее меня человека на земле не будет, и вот – ты моя, но не та, что была! Какая-то другая. Вот и выходит – та, что любил, все равно мне не досталась, а? – закончил он с недоумением.
Вика молчала.
– Это, наверное, Жорик, падла, всю душу из тебя вынул,
– А чего же ты от Надьки ушел?! – взвилась несказанно униженная Вика. – У нее душа не помятая, она с характером!
– А я ушел не от нее, – ответил Максим зло. – Я ушел к тебе. Если б не было тебя, хрен бы я когда ее бросил! И жили мы с ней, надо сказать, вдесятеро лучше, чем с тобой! Но люблю я тебя. И всегда любил. Тебя. Дуру!
Вика в слезах выбежала из комнаты.
На следующий день Максим впервые отправился после работы не домой, а в кабак.
Кабак располагался в том же Доме Культуры, где и знаменитая дискотека, только в соседнем зале. Пока молодежь прыгала по музыку и выясняла отношения в курилке, двадцати– тридцатилетние, ощущающие себя совсем взрослыми и далекими от этой суеты, чинно сидели за столиками, пили незамысловатые коктейли вроде кровавой Мери и курили сигарету за сигаретой.
– О, какие люди! – приветствовал Длинный вошедшего в кабак Максима. – Присаживайся, присаживайся! – он пододвинул стул. – Не ждал, что ты заглянешь на наш огонек! Ты же в последние годы стал такой домашний!
– Да ну его, этот дом, – сказал Максим. – Работаешь, работаешь, а отдыха никакого. Расслабиться хочу.
– Расслабиться? Это можно. Знакомься, это Зоя, – Длинный представил сидящую рядом с ним яркую девицу. – Хочешь, мы попросим Зою пригласить к нам за столик какую-нибудь из ее подружек? Покрасивее, а?
– Нет, – Максим недовольно передернул плечами. – Мне баб и дома хватает – их там больше, чем надо. А вот от классной выпивки не отказался бы!
– Это можно. Сейчас организуем! – Длинный радостно хлопнул в ладоши. – Эй, Сережа! – крикнул он официанту. – Водочки нам. «Абсолют», по пятьдесят для разгона. И пару бутербродиков с бужениной!
– «Абсолют» пил? – спросил он Максима, когда Сергей пошел выполнять заказ. – Прекрасная водка, пьется легко, как вода, и на утро – ни голова не болит, ни запаха изо рта, если, конечно, жвачку пожевать!В тот вечер Максим пришел домой около полуночи. Сам разделся и лег не в спальне – там спали Вика и Димка, – а в детской, в тесную Димкину кровать. Он заснул сразу и спал без снов.
А Вика не спала. Она не смогла найти в себе мужества выйти к супругу, когда тот пришел, но подошла к нему, когда он захрапел. От Максима несло водкой, и поэтому Вика тихо прорыдала в подушку всю ночь – один муж буян и алкоголик у нее уже был.
5
С тех пор Максим отправлялся в кабак каждый вечер – после работы.
Вокруг него собралась специфическая компания – ни одной женщины, только его сверстники мужчины – друзья и враги детства и юности – те, с кем в свое время дрался на улицах. Они вспоминали былые баталии, рассказывали, чем и как занимались после школы. Былая – надуманная – вражда, конечно, прошла. С Максимом выпивал и Иван Танич – он забегал после службы, и тихий, неприметный шахтер Виталий Корнеев. У Виталия уже закончился условный срок, который он заработал семь лет назад в том же «деле», в котором Фидель получил свои десять лет строгого режима. К ним частенько присоединялся мясник с центрального рынка Андрей Бригадиров, «отмотавший» после того же случая четыре года – причем не условных, а самых настоящих. Тюрьму Бригадир вспоминал с ужасом, и не было на рынке мясника честнее его. Так же, как и Виталий, он навсегда «завязал» с любым криминалом.
Вовка Башмаков, в подростковом возрасте носивший кличку Ботинок, сейчас «держал» первый в Городке компьютерный клуб, где детишки после школы просаживали в разные «бродилки» и «стрелялки» все, что давали им родители на обеды в школьной столовой. Ботинок считал себя культурным богатым человеком и часто пытался угостить Максима виски, на что тот кривился и плевался – он пил только водку «Абсолют».
А вот Замдиректора Центрального рынка Руслан Артурович Хачекян виски любил. И они часто встречались за столом Максима – бывший проспектовец Хачек, и бывший собачевский боец Ботинок. Никто, со стороны наблюдая за этими добродушными и веселыми собутыльниками, не поверил бы, если бы ему сказали, что много лет назад эти люди попортили друг другу много крови…
Коля Шварц работал на железной дороге стропальщиком на ремонтном поезде. Ему платили мало, но бережливый Коля умудрялся и содержать неработающую жену с двумя сынишками, и раз в неделю регулярно выпивать с приятелями в кабаке.
– Надо бы Федьке посылку послать! – говорил он каждый раз после третьей рюмки. – Мы-то здесь, на воле, а Фидель до сих пор «на киче» гниет!
Максиму всегда казалось, что Коля очень стесняется – он единственный после той памятной истории не получил даже условного срока.
– Да я бы послал, что мне, жалко?! – заплетающимся языком говорил на это Максим. – Да вот только куда? Где он сейчас сидит? Я ему в зону в Желтые Воды писал два раза, так он ни на одно письмо не ответил.
– А если к матери зайти? – говорил Коля. – Она-то наверняка знает, где он и как?!
– Во, это дело! – говорил Максим, а Длинный, если в это время был за столиком, а не развлекался с очередной девицей, согласно цокал языком. – Только я человек о-очень занятой! Ты, Колюня, сходи-ка к ней, да все узнай. Как узнаешь адрес – только свисни, мы с Длинным посылочку мигом сварганим!
Коля соглашался, но к матери Фиделя зайти забывал, а может быть – стеснялся, поэтому посылка старому другу так никогда и не была отправлена.
Максим пил много и всегда сидел в кабаке до одиннадцати вечера – до закрытия. Со стола Наташки исчезли грозди бананов, а «заначка» в доме Вики, куда откладывали деньги на квартиру, не пополнялась ни долларом.
Как ни странно, с тех пор, как он начал пить, скандалы закончились. Он всегда приходил ночевать домой, но всегда был в таком состоянии, что говорить с ним о чем-либо было бесполезно.
Утром он просыпался так поздно, как только можно – лишь бы не опоздать на работу. Быстро ел, обменивался с Викой несколькими короткими фразами по мелким бытовым вопросам и мчался в банк.
По пути он на миг заглядывал к Надежде. В это время бывшей жены и дочери уже не было дома – Надя устроила девочку в детский садик, и отводила ее туда очень рано. Максима встречала бывшая теща, ни слова не говоря, брала у него деньги.
Вот и все семейные отношения. По сути, Максим жил только на работе, и в кабаке. Просиживая в киоске до вечера, Максим ловил себя на мысли, что хочет быстрее попасть в кабак – там, где от него никто ничего не требовал, где он никому не был должным. Туда, где, как ему казалось, не нужно ничего, кроме денег, отдавать.
Только там, в прокуренной темноте зала, он обретал короткие минуты мутной алкогольной радости.В тот холодный январский день Максим тоже отправился после работы в кабак. Было воскресенье, а завтра, в понедельник, из банка должна была прийти комиссия, чтобы проверить работу киоска, поэтому Максим забрал с собой все оборотные «левые» деньги. Подходя к кабаку, он подумал, что с такой огромной суммой лучше было бы отправиться домой, но он уже отвык бывать дома! Максим представил себе, что ему придется общаться с женой и тещей несколько часов, и ужаснулся – нет, это слишком для него!
Махнув рукой на осторожность, он переступил порог кабака.
В этот день Вовка Ботинок отмечал свой День рождения, и Максим вышел из кабака в половине двенадцатого, изрядно накачанный «Абсолютом». Сегодня он перебрал – это было очевидно. Земля качалась под ногами, будто она была не мерзлой январской землей, а штормящим северным морем. Максим уже добрался до первых улиц Собачевки, но в какой-то момент земля качнулась особенно сильно, и он, не удержавшись, упал. Попытался встать, но не смог. Внезапно он понял, что очень устал. Тогда он решил, что если полежать с минутку и набраться сил, особенного вреда не будет…
Он проснулся около двух часов ночи. Было жутко, нестерпимо холодно, его бил озноб, но в мозгах немного прояснилось.
– Надо встать, – сказал себе Максим. – Иначе – все, капут, замерзну насмерть!
У него не сразу получилось подняться – алкоголь и холод вытянули из него силы, и Максим чувствовал себя так, будто только что пробежал марафон. Несколько раз он падал, дважды умудрившись пребольно удариться о землю носом.
– Напухнет завтра, – пробормотал Максим, ни к кому не обращаясь. – Завтра на работе буду красавцем.
Наконец он встал, постоял, покачиваясь, на ватных ногах. Сделал шаг, второй.
– Иду! – сказал радостно. – Таки сегодня не помру!
Внезапно ему пришло в голову, что чего-то не хватает. Он вяло и медленно развернулся, тупо уставился на то место, где только что лежал. Снег помят, а вот капли крови из разбитого носа…
Внезапно он ойкнул – страшная мысль сформировалась-таки в сонном, одурманенном выпивкой мозге.
Максим
Барсетки – удобной маленькой кожаной сумочки, в которой лежали пять тысяч долларов, принадлежавших Виктору Пелепцу, – не было.
6
– Боюсь, что ничем не смогу помочь тебе, Макс, – сказал старший лейтенант Иван Танич, когда бледный, враз постаревший Максим явился к нему в восемь утра и рассказал, что случилось с ним ночью. – Ты же сам работал в конторе, – под «конторой» Иван подразумевал милицию, – и сам все понимаешь. Ты ведь шел один?
– Один, – упавшим голосом подтвердил Максим и зачем-то потрогал опухший нос.
– Значит, никого из твоих собутыльников мы подозревать не можем, так?
– Так.
– Вывод – барсетку украл случайный прохожий – так?
– Так.
– Или подросток, или старик, или мужчина, или женщина, или даже сорока в зубах унесла – ты ведь ничего не видел, так?
– Так, – Максим совсем опустил голову.
– Ну, и как прикажешь мне искать вора? – Иван развел руками.
– Я не знаю, – голос Максима сорвался. – Но быть может, можно что-то сделать? Ведь такие «бабки». Такие «бабки»! И чужие притом…
Некоторое время приятели молчали.
– Давай так, – предложил наконец Иван. – Заявление у тебя я принимать не буду – а то узнают в банке и попрут тебя с киоска – это как пить дать. Хорошо? Теперь дальше – я с пристрастием порасспрашиваю весь наш подозрительный контингент – наркоманов, алкашей и прочую радость, добро? Если взял кто-то из «деловых», я уговорю их вернуть деньги, но ты должен быть готов отдать им часть, так сказать, за доброе отношение – не меньше тысячи, так я думаю.
– Ясное дело, что я, не понимаю?! – воскликнул Максим.
– И уж конечно я попрошу своих агентов следить – не появились ли у кого шальные деньги. Вдруг какой-то доходяга начнет коньяк «Наполеон» бочками покупать и килограммами балыка закусывать? Это будет подозрительно – как ты считаешь?
– Конечно, – вздохнул Максим.
– Но, честно говоря, – сказал Иван, – я не сильно бы на это надеялся. Если у человека, взявшего барсетку, есть хоть капля мозгов, он деньги до времени припрячет и трепаться не будет. Тогда – пиши пропало! Я уж не говорю о том, что деньги мог взять человек обычный, к преступному миру до этого дня отношения не имевший и с милицией ни разу в жизни не столкнувшийся. Тогда он тихонечко купит на эти баксы подержанный «Форд», соседям скажет, что всю жизнь копил, и – привет!
– Как ты думаешь, за сколько дней ты сможешь все разузнать? – тусклым голосом спросил Максим.
Иван пожал плечами.
– Дней за пять, – ответил он. – Ну – за неделю. Если через неделю деньги не «засветятся» – мы их никогда не найдем. Извини, Макс, я сделаю что могу, но не надую же я их тебе из воздуха, в конце концов!Обещанная Иваном неделя прошла как в бреду. Максим ходил на работу, после – сразу же домой, где, ссылаясь на усталость и головную боль, тут же валился спать. Но он не спал – мысль о том, что денег не найдут, сверлила его голову, как челюсть сверлит зубная боль. Объясняться с Пелей, а потом расплачиваться с ним – о, это было ужасно! Причем ничего, ничего Максим не мог продать, чтобы покрыть этот страшный долг – стоимость родительской глиняной мазанки да ветхого домика Вики в сумме не покрыли бы и половины.
На десятый день после кражи он отправился к Пеле с повинной головой – мол, трехсот долларов в этом месяце нет, и оборотных средств нет тоже…
– Да, Макс, чего-чего, но такого я даже от тебя не ожидал! – сказал Пеля, выслушав рассказ своего должника.
Сейчас Пеля был грузным мужчиной, давно забросившим спорт – «точки» на рынке, «челноки», ввозившие кожаные куртки из Турции, и малолетние пацаны, «толкающие» сверстникам коноплю, – разветвленный бизнес поглощал все время, не оставляя ничего для тренерской работы.
– Я отработаю, Пеля! – взмолился Максим. – Что хочешь буду делать!
– Да что ты можешь сделать, чтобы заработать такие бабки?! – спросил Пеля насмешливо. – Пять тысяч долларов! – он назидательно поднял вверх толстый палец. – Да на такое бабло можно десять лет прожить, если экономно!
– Я буду работать на тебя, – начал Максим. – У тебя ведь есть «челноки», на базаре продавцы…
– Ну и что? – Пеля иронически поднял брови. – Они восемьдесят, максимум сто долларов в месяц имеют – и рады. Ты сколько лет мне с такой зарплаты пять штук отдавать будешь?
– Я приносил тебе в месяц три сотни – могу и дальше приносить!
– Да ты что, Максимка! – Пеля подошел к сидящему Максиму и горой навис над ним. – Триста – это только проценты. И то ты их теперь без оборотного капитала не заработаешь! Еще пять тысяч тебе дать? Нет, и не проси! Я не настолько богат, чтобы такими деньгами разбрасываться и отдавать их алкоголику, валяющемуся на улице! Да и потом, если даже без всяких процентов – пять тысяч, по триста долларов в месяц – это около полутора лет выходит. Долго, дорогой мой Макс, долго! Вдруг мне завтра вся сумма понадобится, что будем делать, а?
– Но неужели у тебя для меня нет никакой работы?!
Пеля покачал головой.
– Чтобы так платить – нет. Такие бабки платят наемным киллерам, но я никого не собираюсь убивать. Или торговцам героином – но я с этой дрянью не связываюсь! Так что будем решать, Макс?!
– Не знаю, – буркнул Максим, вжимая голову в плечи.
– И я не знаю, – Пеля буравил Максима взглядом. – Не был бы ты, Максик, таким придурком, я бы уже решил, что ты меня надумал «кинуть», а пять тысяч себе оставить. Но нет – у тебя для этого кишка тонка, да и мозгов не достает! Хотя в чем-то ты, конечно, уникум – потерять пять штук (стоимость четырех домов на Собачевке!) – это уметь надо!
Максим молчал. Ему было нечего ответить на Пелины издевки.
– Сейчас схожу к корешам – к Коту и Назару, – сказал Пеля после паузы. – Посоветуюсь с умными людьми, что же с тобой, идиотом, делать. А ты здесь сиди!
Пеля вышел, а Максим остался ждать, съежившись в дорогом кресле. Кот – Константин Кукарекин и Назар – Александр Назаров жили неподалеку от Пелиного дома. Они с Пелей были не только давними друзьями, но и, как говорилось, «партнерами по бизнесу» – то есть такими же бандитами. Сострадания и пощады от таких людей ждать не приходилось.
Пеля вернулся через сорок пять минут.
– Значит так, Макс, вот что мы с братанами решили, – сказал он. – Никаких дел с тобою – кретином и пьяницей – мы больше иметь не хотим. Поэтому возвращаешь нам наши бабки – и привет семье.
– Да как же я их верну?! – пролепетал Максим. – Где ж я их возьму-то?!
– Это нам, Максимка, не интересно, – ответил Пеля. – Хочешь – милостыню проси. Хочешь – банки грабь. Я знаю, как я сам достаю деньги, а как это сделаешь ты – мне не интересно. Сроку тебе – неделя. Не спорь! – крикнул он, видя, что Максим хочет возразить. – Неделя, и не дня больше.
Максим, пораженный, молчал.
– Быстрее переваривай информацию, братишка, – сказал Пеля насмешливо. – И учти – мы тебе еще подарок сделали, в счет долгого знакомства, так сказать. Мы не «включили счетчик», то есть не будем требовать с тебя процентов, и даже триста долларов за этот месяц тебе, дебилу, простим. Но пять тысяч изволь вернуть – иначе мы уж найдем способ их получить и с тебя, и со всех твоих родственников!
Максим поднял на Пелю измученные глаза.
– Да, да, ты не ослышался – я свои деньги получу при любом раскладе! – Пеля перешел на крик. – Так что не вздумай повеситься, попасть в ментовку или удариться в бега – я в этом случае стариков твоих на улицу выгоню, а их халупу продам. И женушек твоих – обеих! – на панели твои долги отрабатывать заставлю, а детишек подарю цыганам! Усек?!
Максим не ответил, только что-то жуткое промелькнуло в его взгляде.
– Да, еще, – перехватив этот взгляд, сказал Пеля. – Если тебе в твою пустую башку придет мысль меня «замочить», так вот, знай – ты полный придурок, и «мочить» меня уже поздно. Теперь о твоих долгах кроме меня знают Кот и Назар, а «замочить» троих у тебя не получится. Так что спрячь свои волчьи зенки и пошел вон отсюда! Ровно через неделю жду тебя с деньгами! Кретин…7
И опять была бессонная ночь.
Задача, поставленная Пелей, была сложно выполнимой, но Максим твердо решил добыть для него деньги. Каким бы плохим мужем и отцом не был Максим, он все же очень любил своих домашних, и, чтобы отвести от них опасность, был готов пойти на многое. Но одной решимости мало – нужно было все тщательно продумать.
Было очевидным – заработать за неделю пять тысяч долларов невозможно.
В долг тоже никто не даст, прежде всего потому, что у честных жителей Шахтерского таких денег нет и в помине, а нечестные чихать хотели на Максима и его проблемы. Для Длинного, пожалуй, деньги бы нашлись, Николай Петрович подсуетился бы, но одно дело – быть родным и любимым сыном прокурора района, другое – всего лишь другом сына прокурора. Очень, очень разные вещи. Две-три сотни долларов дядя Коля для Максима нашел бы, пять тысяч – нет.
Кстати, а может вообще ничего не отдавать? Обратиться за помощью в родную милицию, мол – небезызвестный вам Виктор Пелепец вымогает у меня пять тысяч долларов, угрожая расправой. Давайте посадим его в тюрьму за вымогательство!
Нет, не пойдет. Пеля не один. На свободе останутся Кот, Назар, остальные Пелины дружки, уж они-то придумают, как отомстить Максиму и его семье.
Ах, если бы семья была одна! Тогда можно было бы бросить дом, постылую жизнь в Шахтерском и махнуть с женой и ребенком куда глаза глядят. Украина большая, Россия – так вообще огромная, Пеля ни в жизнь бы их не нашел!