Периферийные устройства
Шрифт:
– Эй, – сказала Флинн. – Привет.
– Ой! – Сферическое тело «Полли» качнулось на неподвижных колесах, наклонив назад планшет вместе с камерой. – Передача меня напугала. Я все время представлял, что мое тело в куполе гобивагена самовозгорается. Началось после новостей, а я не мог переключить канал.
– Хочешь досмотреть вторую половину? Там будет погружение с аквалангом в старую часть Нижнего Манхеттена.
– Нет! Я хотел повидаться с тобой.
– Я иду есть. Возьму тебя в «Суши-лавку».
– Что это?
– Ресторанчик Хуна. В другом конце
Она села на стул, поставила «Полли» на пол и надела обувь. «Полли» вытянул стержень, заурчал и покатился вперед, крутя планшетом из стороны в сторону.
– Стой! – крикнула Флинн, вставая. Она догнала его, взяла на руки и шагнула в щель.
– Очень странное зрелище, – заметил Уилф. – Похоже на какую-то примитивную игру.
– Скучная игра.
– Они все такие. Зачем это?
– Если на нас нападут, мы сможем пройти в «Суши-лавку» и взять суп с креветками.
– Какой смысл?
– Думаю, мальчикам нравится играть в войнушку. Хотя, наверное, идею предложила Лоубир, а Бертон и мой друг Мэдисон так воплотили.
– Кто такой Мэдисон?
Флинн шагнула через дверь в центральной стене:
– Муж моей подруги, очень славный. Играет в «Су – двадцать семь».
– Что это?
– Авиасимулятор. Старые русские самолеты. Лоубир – Гриф.
Он не ответил. Флинн остановилась между двумя стенами из мешков, подняла «Полли» к лицу.
– Гриф? – переспросил он.
– Гриф. Станет ею. Но не совсем. Типа это уже не ее прошлое, ничего такого с нею не случилось, так что он не проживет ее жизнь. – Флинн пошла дальше.
– Ты как-то умеешь все просто принять.
– Ты в будущем, где наноботы едят людей, можно менять тела, а правят короли с гангстерами. И все это принимаешь, верно?
– Нет, – ответил он за мгновение до того, как она, пригнувшись, вошла к Хуну на кухню. – Не принимаю. Я все это ненавижу.
108. Утро «Сольветры»
Томми пришел и сел на корточки рядом с пенопластом, держа шляпу в руках. От таблетки, которую накануне дала ей Такома, Флинн чувствовала себя немного пришибленной, зато и выспалась по-настоящему впервые за много дней.
– Сядь на пенку, Томми, не порти колени, – сказала она.
– Тебя, что ли, не могли устроить поудобнее? – Томми, повернувшись на пятках, опустился задом на пенопласт.
– На больничной койке чувствуешь себя в больнице. А Бертон и Коннер оба много пердят. Что там с луканами, которые уматывают? Мы точно их не купили?
– Точно, – ответил он. – Почему я и разбудил тебя в такую рань. Чтобы тебе это все сказать.
– Что? – Она приподнялась на локте.
– Думаю, те ребята велели луканам сдать назад, потому что они медиамагнит. Не столько сами по себе, но добавь чего-нибудь до кучи, журналюги
– Зачем конкурентам нужно, чтобы луканы ушли?
– Чтобы не было лишнего внимания, когда по городу вдарят всерьез, – сказал Томми.
– Это как?
– Безбаши. Вагон и маленькая тележка. Транспорт, личный состав. Информаторы Грифа говорят, сюда направляются два больших конвоя. Колонны белых фургонов. А двоюродный брат Бена Картера сейчас на бывшем участке Пиккета с большим подразделением безбашей. Он сказал Бену, что, по слухам, их сегодня перебросят в город – окончательно разобраться с недобитыми мерзавцами из наркоимперии Корбелла Пиккета. Которую, оказывается, уничтожили они, а не твой бдительный братец, его лучший друг и протез от ветеранской администрации.
– Они едут сюда?
– Вот именно.
– А мы – недобитые мерзавцы?
– Бинго!
– Они настолько продажны?
– В нынешнем мире – да. По крайней мере в последние двое суток. Однако не тебе удивляться – ты владеешь долей в организации, которая первая начала массово скупать госчиновников.
– И что будет, когда они сюда придут?
– Мы окажем сопротивление при аресте. Вне зависимости от того, как поведем себя на самом деле, скажут, что мы сопротивлялись аресту. Штабель из черепицы от умных снарядов не защитит – их создавали именно против таких доморощенных укреплений при уличных боях. Потолок здесь – одно название, да и в любом случае у безбашей есть ударные дроны. В бункере они бы нас точно так же достали. Плюс ребята Бертона по жизни не склонны расходиться миром.
– Почему это происходит именно сейчас?
– Гриф считает, оба кулака на самой верхней части биты, дальше некуда. Конкуренты купили человека, который отдает приказы безбашам, и над ним уже нет никого, кого могли бы купить вы.
– А если Гриф напрямую выйдет на Гонсалес?
– Как я понимаю, уже вышел. Если не напрямую, то сильно близко. Но это политика, и расклад такой, что с безбашами даже президент ничего поделать не может.
– Когда они будут здесь?
– К вечеру, но они обычно начинают операции после полуночи.
– Ты можешь встретить их и помочь им наводить порядок, Томми. Я не понимаю, зачем тебе лезть в петлю вместе с нами.
– Иди в жопу, – добродушно ответил Томми. – Хочешь буррито? Я тебе принес.
– А почему я запаха не чувствую?
– Я попросил упаковать в два пакета, чтобы не испортить форму. – И Томми сунул руку в большой боковой карман куртки.
109. Черные шелковые бабочки
Он пытался спать на гранитной скамье в огромном холодном зале голосовой почты Даэдры, откуда постоянно отправлялись поезда – а может быть, мобили – и гулкие голоса неразборчиво объявляли пункты назначения. Свет пульсировал.