Пермские чекисты (сборник)
Шрифт:
Умелая работа пермских большевиков по созданию «реальной силы революции» позволила им стать хозяевами положения в городе, избежать кровопролития. Это преобладание революционной силы помогло сначала совершить, а потом отстоять такой важный тактический маневр, как слияние в Пермский объединенный Совет трех прежних Советов: Пермского городского, Мотовилихинского и Балашовского.
Логика этой тактики была проста. Раз в двух Советах городских окраин преобладают рабочие большевики, а в городском — меньшевики и эсеры, то после объединения их большевики получат явное преобладание. Так оно и вышло. На совместном заседании
Но борьба не ослабевала. Меньшевики и эсеры не хотели без боя сдавать свои позиции. Поднимала голову и ярая контрреволюция. Она налаживала связи с эсерами и меньшевиками, вербуя их в свои ряды. Еще не было чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, и Федор Лукоянов еще не считал себя чекистом, но он уже по существу был им. Создания таких органов требовала сама жизнь, революция.
15 марта 1918 года в парадном зале губернаторского дома заседали члены исполкома Пермского Совета. Речь шла о создании окружного чрезвычайного комитета по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем [1] .
1
Позднее комитет был переименован в Пермскую губернскую чрезвычайную комиссию.
Заседание в нетопленом зале вел председатель Совета Александр Лукич Борчанинов.
— Чрезвычайный комитет в Петрограде создан еще в конце семнадцатого года, — сказал он. — Надо и нам свой комитет, так как контра не унимается. Какие будут мнения?
— А он у нас, можно сказать, уже есть! — откликнулся рабочий Ильин. — Это Лукоянов и городской штаб Красной гвардии. Кто погром утихомирил? Кто на вокзалах и улицах порядок держит?
— Все дело в том, — пояснил Борчанинов, — что пришло время заменять нашу гвардию регулярной Красной Армией. Война гражданская уже разгорается. Одними рабочими патрулями и тут не справиться. Нужна сила постоянная, регулярная, что ли?
— Все равно предлагаю Лукоянова, — говорил Ильин. — Он наш товарищ, большевик. С моим патрулем не раз ночами дежурил. К тому же юрист настоящий...
— Не совсем, — откликнулся Федор. — Чуть недоучился.
— А царские законы теперь учить все равно ни к чему, надо свои, новые, создавать!..
Ильина перебила Анна Кравченко, секретарь городского комитета большевиков:
— Предлагаю решить вопрос так. Мы от большевистских комитетов, своего и окружного, посылаем Лукоянова, так как считаем, что доверие оправдает. А другие организации тоже пусть пошлют своих представителей.
— Правильно! — раздались голоса. — Лукоянова председателем!
Борчанинов встал из-за стола:
— Мнения, товарищи, совпадают. Городской и губернский Советы тоже рекомендовали Лукоянова.
Долго еще шли дебаты. Помощником Лукоянова назначили Малкова, мотовилихинского рабочего и депутата городского Совета. Позже от губвоенкомата в чрезвычайный комитет вошел Георгий Воробцов, от продовольственной комиссии — Трофимов, от железной дороги — Ивонин.
Не успел Лукоянов вернуться в красногвардейский штаб, как
— Сейчас же бежим туда, — ответил Федор. — Выходите, Василий Иванович.
И, обращаясь уже к рабочим-красногвардейцам, добавил:
— Эсеры испортили городской телеграф. Связь прервана. Не к добру это...
Красногвардейский патруль вместе с Лукояновым и Толмачевым вышел на улицу, У дома бывшего губернатора, где с недавних пор размещался Совет, их ждал Василий Иванович Решетников. Теперь, после слияния трех Советов, он стал первым помощником председателя. Все вместе побежали вниз по Сибирской улице к Каме. Добежав до сада на набережной, свернули по Монастырской улице направо. Окружили двухэтажный каменный дом на углу.
Это и был телеграф. Лукоянов и Толмачев взбежали на второй этаж, где находилась аппаратная. В зале ни души. Подошли к коммутатору и увидели: все провода оборваны.
В аппаратный зал поднялся Решетников.
— Что будем делать? — спросил его Толмачев. — Самим тут не справиться. Хотя бы одного телеграфиста найти.
— Может, поискать среди солдат, — предложил Решетников. — Позвоню-ка в комитет 107-го полка.
В это время с улицы донесся негромкий окрик:
— Стой! Кто идет?
— Не видишь, что ли? Телеграфист!
Выглянули в окно и увидели внизу паренька в огромной форменной фуражке.
Лукоянов кивнул красногвардейцу, чтобы пропустили.
Парнишка вошел в зал, в глазах — растерянность и удивление.
— Значит, говоришь, телеграфист?
— Так точно, телеграфист Аверин.
— Сколько тебе лет?
— Скоро семнадцать.
— Ты был тут, когда ваши все разбежались?
— Нет, я в эту ночь дежурил.
И большевики, рассказав телеграфисту о случившемся, попросили его помочь делу революции — наладить связь.
Осмотрев коммутатор, парнишка сказал, что провода порваны не все, некоторые лишь сняты с клемм. Можно воспользоваться международной линией Копенгаген — Токио. Телеграфист быстро подсоединил нужные провода, включил батареи.
Аверин сел за один из аппаратов и вопросительно посмотрел на Лукоянова, а тот на Толмачева и Решетникова.
— Давайте попробуем, — сказал Василий Иванович. — Может, Копенгаген даст нам Питер или Москву быстрее, чем Вятка?
Но датский телеграфист, строчивший английским текстом, никак не мог понять, почему вдруг неизвестный ему российский город хочет соединиться через Копенгаген с другим российским городом. Да и какое право имела некая Пермь вклиниться в международную линию!
Пришлось извиниться и выключить аппарат.
Прошло не менее двух часов, пока цветные жилки других проводов не были водворены на свои места. Во всех концах зала лихорадочно застучали аппараты.
Вскоре Пермь соединили с Петроградом. Смольный ответил, что он может переключить Пермь на Москву. Туда 11-12 марта переехало во главе с В. И. Лениным Советское правительство.
— У аппарата Свердлов, информируйте! — передал московский телеграфист.
Решетников и Лукоянов продиктовали, что власть в Перми в руках Советов. Воинский гарнизон в основном на нашей стороне. Железная дорога работает, в городе и на вокзалах порядок поддерживают красногвардейские патрули. Буржуазия спровоцировала погром, но он ликвидирован. Жертв пока нет...