Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Шрифт:
Сворачивая с широких проспектов, заполненных спешащими (кто на своих двоих, кто на велосипедах; молодежь предпочитала роликовые коньки) на работу людьми, в узкие, тихие проулки и, выходя вновь на шумные проспекты, Нойс постепенно обрела подобие душевного равновесия. Помогла в этом и накопившаяся к полудню усталость. Может, правда – хватит шляться?
Этот район Хонка ей был не знаком, впрочем, она не заблудится. Тесная улочка, прихотливо изгибалась, два дома на уровне второго этажа сливались друг с другом – по всему видно,
Нойс, нахмурившись, быстро прошагала темный участок пути. Дальше улица расширялась и становилась светлее. С угрюмой усмешкой Нойс старалась угадать, чем закончится ее странное путешествие. Ах, вот как!
Здесь, к увенчанному серебристым куполом зданию, сходилось множество дорог. Почему-то, даже в окружении небоскребов Белая церковь отнюдь не казалась маленькой. Особенность архитектуры, приводящая к оптическому обману? Несколько прихожан поднимались по пологим ступеням. Нойс, неожиданно для себя, последовала за ними.
Ее слуха достиг отголосок хорового пения… Славься Мария. За то, что вымолила у Бога прощение для людей. Очень красивая мелодия. Профессионал сочинял. За циничным рассуждением, Нойс попыталась скрыть от себя то, что неожиданные переходы от низких нот к высоким, переливы голосов, особенно вступавший временами глубокий, грудной голос солистки, сильно ее тронули. Вот черт! Со слезами на глазах она остановилась на верхних ступенях у самого входа.
Один из священнослужителей, молодой, с обрамляющей круглое лицо черной бородкой, заметил ее.
– Войди, дочь моя. Здесь найдешь утешение.
Нойс выдавила:
– Разве дьявол нуждается в утешении?.. И разве может он сюда войти?
Ей не удалось смутить его.
– Враг – нет. А дитя божие – да. Входи. Что бы ты ни сделала в своей жизни, путь для прощения тебе открыт.
И Нойс последовала за ним. Священник не сказал больше ни слова, пока не стихли последние ноты, и не смолкли проникновенные слова гимна.
– Вам понравилось… Знаете, кто автор?
– Нет, – солгала Нойс.
– Аделина.
– О, да. Известная личность.
– Тайна псевдонима раскрыта недавно. Та, что выстрадала много, но Бог не оставляет детей своих. Помните это и надейтесь.
Нойс сердито заметила:
– Вы так часто поминаете всевышнего… А не хотите уйти отсюда безо всякой веры и не вернуться никогда? Не вернуться сюда телом, и не обратится вновь к Богу душой. Станете торговцем или чиновником или еще кем… может… клоуном в цирке, внешность у вас подходящая. Думаю, полчаса мне хватит.
В глазах Нойс плясали злые огоньки.
Вот тут она его всерьез напугала. Ощутила его страх. Настоящий, неподдельный. Парень утратил важную осанку, тревожно сплетал и расплетал пальцы. Голос его дрогнул, когда он, наконец, спросил:
– Это… доставит вам удовольствие?..
– Нет! – почти закричала Нойс. – Нет!!
И невольно восхитилась тем, как быстро он взял себя в руки.
– Вам ниспослан драгоценный и опасный дар… Вы некогда им злоупотребили.
– Да.
– Ваша теперешняя бравада – не есть желание творить зло, но лишь жажда заглушить стыд за содеянное ранее… Значит, вы на правильном пути.
– Сейчас я наговорила глупостей, извините. А раньше… Что было, то было. Я ни в чем не раскаиваюсь. Раскаянье – это досада на то, что совершенные тобой преступления не принесли ожидаемой выгоды. Я выгоды не искала.
– Гордость обходится нам дороже, чем голод и холод… Вы это поймете.
– А по мне, так холод страшнее. Я – теплолюбивая.
– Из южных краев?
– Вроде того.
– Аделина тоже южанка. Попасть в лагерь в предгорьях Арктиды для нее было равносильно смерти. Злая воля Хозяйки тому причиной. Ожидание смерти – наихудшая из пыток. Наоми Вартан заставляла приговоренных перенести ее дважды.
– Аделина… Не настоящее имя, вы сказали?
– Та, кто верила. И была спасена. Ее отправили на север Магистрата, где затевался очередной строительный проект. Хозяйке не пришло в голову, что из Арктиды легче, чем с Острова, бежать в Эгваль. Говорят, она была ошеломлена, узнав, что жертва ускользнула. Дерзкая девочка, посмевшая плюнуть ей в лицо. Седа Лин.
– Седа…
Одиссей не сразу понял, что слышит собственный голос. Повторил непослушными губами:
– Седа…
– Лежи, ты еще слаб. Как спалось?
Теплая ладонь Хозяйки коснулась его щеки и, вместе с тем, словно новые силы влились в него. С трудом приподнялся. Где он? Незнакомая комната с единственным сводчатым, в частом переплете, окном.
– Седа?!
– Ее здесь нет.
Уперся руками в жесткое низкое ложе, попытался встать. Хозяйка, сидя рядом на полу в позе лотоса, насмешливо наблюдала за ним. Дырявые джинсы и линялая цветная рубашка составляли весь ее наряд.
– Лежи, – повторила. – Слабость пройдет. После этого снотворного всегда так. Седа в порядке, так же, как ты. Но больше вы не увидитесь.
Рухнул обратно на постель. Прохрипел:
– Что ты задумала на этот раз?
– То была репетиция смерти.
– …
– Хочешь, чтобы Седа осталась жить? Не отвечай, знаю. Слушай мое условие. Одди Гор будет сидеть в тюрьме. Как долго, решит ее высочество. Это будет комфортабельная темница, да и не темница вовсе. Но оттуда не убежишь. Только попробуй.