Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Шрифт:
Она легко поднялась на ноги, прошлась небрежно, кинув беглый взгляд в окно. Было в ней спокойное безразличие, уверенность в себе и непререкаемости собственной власти. Было что-то такое, отчего Одиссей с запоздалым ужасом понял, что Хозяйка грозит всерьез. Одно неудачное слово, попытка возразить, и…
– Вам не жить обоим, – подтвердила Хозяйка.
Неужели она видиткаждую его мысль?!
– Ты же не читаешь на улице все рекламные вывески. Лишь примечаешь что-то броское, новое. Или написанное красным цветом. А в твоем потоке
– Ты…
– С глаз долой, из сердца вон. Я отсылаю ее на север Магистрата, пусть поостынет.
– Ты, во что бы то ни стало, хочешь ее погубить! Лагерь ее убьет.
– Может быть. Я написала в ее деле: «Грамотна» и «Не использовать на физических работах». Дальше – как выйдет.
– Ненавижу тебя.
– На здоровье. Работай хорошо и ненавидь, сколько влезет. Их будет много, ненавидящих. Таланты. Гении. Помести двух гениев в одну банку, то бишь, лабораторию, отдел, институт… Один обязательно сожрет другого. Такая ваша порода, умников. У меня вы станете работать все вместе. А ненавидеть будете одного человека. Меня.
Одиссей подумал было, что толпа умников всегда обведет вокруг пальца одного сатрапа… Ты же, милая, даже обратный икс не проинтегрируешь.
– Минус логарифм икс. Школьные азы помню. А за малейший обман ждет тебя короткая прогулка в один конец. Не угрожаю, говорю, как есть. От меня не утаишься. А сделаешь, что хочу – свобода твоя награда. И не только. Я не скупая – озолочу.
В соседней комнате ждет тебя попутчик по этапу. Вставай и иди.
Ничего не оставалось, как встать и идти. Одиссей грубо толкнул дверь, неожиданно легко поддавшуюся, отчего неуклюже ввалился в комнату, много большую только что покинутой. Там, в одиночестве, у окна тоскливо горбился долговязый, встрепанный мужчина. Испуганно обернулся, нервно втянув живот.
Одиссей поспешно собрался с мыслями. И, глядя мужику в глаза, дежурно его приветствовал:
– Доброго дня.
– …Э-э, восхищен вашей оптимистичной оценкой… текущего времени суток, Одиссей, – промямлил тот, безуспешно пытаясь принять когда-то привычную, горделивую осанку.
Великий математик Энвер Бернстайн.
…Семь лет трудились они рука об руку над задачкой, что подбросила им Хозяйка. И многие другие, вместе с ними. «Проблема разрешима», – воодушевила Хозяйка «невольников умственного труда». Они нашли решение и получили обещанную награду. По крайней мере, некоторые из них. Бернстайн и Гор были в числе тех, кому повезло. В первый же день свободы Одиссей кинулся наводить справки о Седе Лин. Жива. Слава Богу. Прошедшие годы он жил неутихающей болью о ней.
Доступ в режимное поселение получил не без труда, но в итоге утряслось. Где взятка, где былое знакомство… Одиссей смолоду легко сходился с людьми, это умение и в дальнейшем приносило ему хорошие дивиденды.
Севернее Норденка можно было увидеть настоящие снег и лед. Дни стояли холодные, замерзшие лужицы похрустывали под сапогами. Дул режущий ветер. Пряча лицо в воротнике тулупа, Одиссей шел по не мощеной улице, высматривая номера на стенах
Сердце тяжко билось в ожидании. Неужели он еще способен испытывать такое волнение?
Дверь со скрипом отворилась. Хмурый мужчина, привычный к холоду, потому что был лишь в домашних штанах и тонком вязаном свитере, показался на пороге.
– Чего нужно?
Одиссей коротко объяснил. Старый знакомый Седы.
– Она не выйдет к тебе.
Подразумевалось, незваного гостя даже на порог не пустят. Подразумевалось, что незваный гость повернется, поджав хвост, и, побитой собакой отбудет восвояси. Либо начнет выяснять отношения. Мужчина решительно сошел с крыльца и двинулся к Одиссею. Опасный тип. Выше ростом и заметно крепче.
– Чего тебе нужно от моей жены?
– Ничего, – коротко ответил Одиссей. – Убедиться, что жива и здорова.
Мужчина обернулся, крикнул:
– Седа!
Она встала в дверях. Мадонна с младенцем на руках. И та же девочка, которую он знал когда-то. Да, старше, взрослее… но эта была она. Его Седа. За краткие секунды, пока дверь снова не закрылась за ней, не было сказано ни слова.
Мужчина чуть заметно пожал плечами. Мол, убедился? Одиссей молча кивнул и пошел прочь. Через несколько шагов вдруг остановился, обернувшись.
– Будут проблемы – дай знать. Помогу.
– Спасибо, брат, – отозвался муж Седы.
Его имени Одиссей спрашивать не стал.
– Ваше высочество, – обратился к Хозяйке полковник Иомен. – Неприятное известие.
– Опять революция? Тогда я вас увольняю, Иомен.
– Никак нет. Бежали ссыльные.
– Какой кошмар. Неужели все сбежали? Вы уволены, мой дорогой Иомен.
– Ваше высочество, бежали пятеро. Известная вам Седа Лин и ее муж.
– Двое.
– И трое их детей.
– Мал-мала меньше. Да будет вам известно, Иомен, если забыли, напоминаю: дети ссыльных и заключенных сами таковыми не являются и пользуются всеми правами свободных граждан. В том числе, на передвижение. Бежали двое. А трое – путешествуют в сопровождении родителей.
– Какие распоряжения, ваше высочество?
– Ага. Вот оно что. По собственной инициативе поисками вы заниматься не стали. Обратились ко мне за указаниями. Когда, скажите, случился прискорбный казус? По глазам вижу, не сегодня.
– Третьего дня, ваше…
– Три дня!
– Если помните, вы были заняты инспекцией…
– ТРИ ДНЯ?!
– Ваше…
– Высочество! Да! Я, когда без каблуков, вынуждена просить вас нагнуться, чтобы дать по шее! Вы ждали достаточно времени, чтобы беглянка добралась до Эгваль! Вы всегда втайне ей симпатизировали – я не ошиблась в вас, Иомен.
И вот, когда дельце ваше выгорело, и достать эту сучку, без страшного дипломатического скандала (а он мне нужен?!) невозможно… вы делаете печальное лицо и идете ко мне, каяться. Я отпускаю вам этот грех, Иомен. А кто отпустит мои?