Перси Джексон и Лабиринт смерти
Шрифт:
Это замечание положило конец нашей беседе о Гроувере.
Перед обедом мы с Тайсоном отправились на арену для поединков. Квинтус обрадовался нашему появлению. Он так и не объяснил мне, что было в деревянных ящиках, но зато показал несколько новых боевых приемов с холодным оружием. Отличный парень, решил я. Его манера биться на мечах напоминала мне шахматную партию — он обрушивает на противника лавину непрерывных ударов, и тот не видит в них никакой системы, пока Квинтус не сделает последнего выпада, при котором его меч вдруг оказывается у горла врага.
— Славно орудуешь мечом, — похвалил он меня. — Но защита замедленная.
Он нанес удар, и я его блокировал.
— А вы всегда были мечником? — спросил я.
Квинтус парировал мой режущий сверху и ответил:
— Кем я только не был в своей жизни.
Он сделал выпад, но я уклонился. Тут наплечник Квинтуса лопнул, и я опять увидел отметину у основания его шеи — пурпурное пятно. Но теперь я заметил, что это не пятно, а скорее рисунок, и он имеет вполне определенные очертания — птица со сломанными крыльями, похожая на перепела или кого-то в этом роде.
— Что это у вас на шее? — спросил я, понимая, что такой вопрос может показаться грубым, но это можно свалить на мою гиперактивность. У меня просто страсть прояснять все непонятное.
Квинтус сбился с ритма. Я нанес удар по эфесу, и его меч отлетел в сторону.
Он потер пальцы и стал поправлять доспехи, чтобы скрыть пятно. Это не татуировка, сообразил я. Похоже скорее на давнишний ожог. А еще больше на клеймо.
— Так, памятка. — Квинтус подобрал меч и принужденно улыбнулся. — Что, продолжим?
Тут он сильно насел на меня, и вопросы мои быстро иссякли.
Пока мы бились, Тайсон возился с Миссис О'Лири, которую ласково звал «собачка». Они великолепно провели время, борясь за бронзовый щит и играя в «Убей грека». К заходу солнца, когда мы закончили, Квинтус, как ни странно, даже не вспотел, в то время как мы с Тайсоном, запыхавшиеся и потные, побежали домой мыться под душем и переодеваться к ужину.
«До чего здорово! — думал я. — Обычный день в лагере!»
Настало время ужинать, мы все построились у своих домиков и строем же отправились в павильон для трапезы. Большинство ребят не обращали никакого внимания на трещину в мраморном полу у входа, но я-то отлично помнил, что еще в прошлом году этого десятифутовой длины разлома здесь не было! Я постарался перешагнуть через трещину как можно осторожнее, хотя ее аккуратно заделали каким-то материалом.
— Здоровая трещина, — пробурчал Тайсон, когда мы рассаживались за столом. — Может, землетрясение было?
— Нет, никакое это не землетрясение.
Я не собирался ему ничего рассказывать. Это была тайна, которую знали только мы с Аннабет и Гроувером. Но, встретившись с вопрошающим взглядом огромного Тайсонова глаза, я понял, что не смогу ничего скрыть от него.
— Нико ди Анджело, — тихо прошептал я. — Полукровка, мы привели его к нам в лагерь прошлой зимой. Он… это, ну, попросил меня позаботиться о его сестренке, а я сплоховал. Она умерла, и теперь он винит в этом меня.
— И поэтому разломал наш пол? — Тайсон нахмурился.
— Это на нас скелеты напали, — принялся объяснять я. — Нико велел им убираться, и земля разверзлась и их поглотила. Нико — сын… — Я оглянулся, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. — Нико, он сын Аида.
— Повелителя Царства мертвых, — задумчиво кивнул Тайсон.
— Ну да.
— Поэтому он исчез из лагеря?
— Думаю, да. Весной я пытался разыскать его. И Аннабет тоже пробовала. Но у нас ничего не вышло. Только имей в виду, это тайна, Тайсон. Не проболтаешься? Если кому-то станет известно, что Нико — сын Аида, ему грозит серьезная опасность. Даже Хирону нельзя ничего рассказывать.
— Плохое предчувствие, — вдруг произнес мой братец. — Титаны могут использовать твоего приятеля в своих целях, если узнают о том, чей он сын.
Я потрясенно на него уставился.
Иногда, из-за того что он такой огромный, а ведет себя совсем как ребенок, я забывал о том, какой Тайсон умный. Сейчас он напомнил мне о пророчестве, согласно которому отпрыску одного из трех главных богов — Зевса, Посейдона или Аида — предстоит спасти или разрушить Олимп, но при условии, что ему удастся дожить до шестнадцати лет. Большинство, по-моему, считает, что речь идет обо мне, но если я погибну раньше, то следующей кандидатурой окажется Нико.
— Точно, — выдохнул я, — а значит…
Рот на замке, — пообещал Тайсон. — А замок запечатан, как та трещина на входе в столовую.
В ту ночь я долго не мог заснуть. Я лежал в постели, прислушиваясь к шороху волн на берегу и завываниям сов и чудовищ в лесах. Я боялся, что, заснув, снова увижу кошмарные сны.
Понимаете, сновидения для полукровок — это не просто сны. Именно в сновидениях нам иногда являются послания. Из них мы можем узнать о том, что происходит с нашими друзьями или врагами. Иногда мы видим события из собственного прошлого или будущего. А здесь, в лагере, мои сны становились еще более яркими и реалистическими, и видел я их почти каждую ночь.
Так я пролежал чуть ли не до полуночи, а сна не было ни в одном глазу. Хоть мой взгляд почти не отрывался от верхней койки над головой, в какой-то момент я вдруг почувствовал, что в комнате стало светлее, повернул голову и увидел слабое сияние, струившееся от фонтанчика с морской водой.
Я сбросил одеяло и побрел к нему. От горячей соленой воды поднимался пар, и в нем дрожала радуга, хотя в комнате не было никакого света, только луна сияла за окном. Неожиданно прямо из радуги послышался приятный женский голос, который произнес: «Пожалуйста, уплатите одну драхму».
Я оглянулся на Тайсона, но он по-прежнему храпел. Мой брат вообще спит так крепко, как загипнотизированный слон.
Я не знал, что и думать. Никогда прежде я не получал посланий Ириды. На дне фонтанчика что-то блеснуло, это была золотая монетка в одну драхму. Я выловил ее и сунул в облачко пара. Монета исчезла.
— О Ирида, богиня радуги, — зашептал я, — покажи мне… э-э, ну, в общем, то, что ты хотела мне показать.
Облачко пара замерцало сильнее. Теперь в нем можно было кое-что различить. Я увидел темный берег реки, сложенный из острых вулканических камней. Над ее черной водой плыли клочья тумана. Какой-то мальчишка сидел на берегу и поддерживал пламя в костре, языки которого имели странный синий цвет. Когда я всмотрелся в лицо мальчишки, то узнал Нико ди Анджело. Он занимался тем, что бросал в огонь обрывки бумаги. Я увидел, что это были карточки из «Мифов и магии», этой игрой он увлекался прошлой зимой.