Перстень Андрея Первозванного
Шрифт:
Однако он отвлекся и упустил момент, когда в руках дукуни появилась чудовищно яркая маска. Внезапным движением она приложила маску к лицу одного из молодых мужчин. Тот изо всех сил замотал головою, словно протестуя, стараясь сбросить личину изо всех сил. Напрасно: маска, чудилось, приросла к лицу.
А здорово перепугался бедолага! От его недавнего возбуждения в один миг осталось весьма жалкое воспоминание.
Впрочем, эротические чары слетели и с остальных. Все напряженно смотрели на парный танец дукуни и человека в маске, который точно копировал все движения шаманки, ни на миг не отставая от нее, словно ее мозг посылал импульсы одновременно в два тела.
А визг свирели теперь заглушал тамтам и раздирал уши запредельной высотою звуков.
Внезапно дукуни сорвала маску с человека – и заглушенный крик ужаса пронесся по толпе.
С человека ли?.. Ничего человеческого не осталось в его лице. Оно стало по-звериному ужасным!
Рухнув на колени, танцор свирепо бил по воздуху скрюченной ладонью. Герман мог бы поклясться, что это когтистая лапа… А голос? Разве это человеческий голос? Это рычание! По коже, лоснящейся от пота, волнами пробегает дрожь, и чудится, будто на ней чередуются темные и светлые полосы… как у тигра!
«Что происходит? – вспыхнула в сознании испуганная мысль, словно сигнальный огонь, предупреждающий об опасности. – Где я? Где мы все? Нас вовлекли в действо, результат которого невозможно предсказать. Мы оцепенели, едва дышим… Мы все во власти дукуни, так же, как и этот несчастный, вообразивший себя тигром!»
Он мог думать, мог смотреть – больше ничего. Из всей толпы только двое обладали способностью двигаться: дукуни и тигр.
«Пасть» тигра приоткрылась. Герман увидел, как удлиняются, лезут изо рта зубы. Еще миг – и он бросится на дукуни!
Однако та стремительным движением вцепилась в волосы тигра и начала поднимать кверху его голову. Взгляд дукуни оледенел, все ее тело напряглось так, что под темной коже рельефно заиграли мышцы.
Какой-то миг слышен был только рокот барабана. Голова тигра медленно никла. Рычание превращалось в тихий визг. И вдруг он простерся на земле, мгновенно перейдя из транса в кому.
У Германа звенело в ушах, в висках стучало. Только сейчас он ощутил, как долго сдерживал дыхание. Вздохнул глубоко, испытывая странную, почти детскую радость, оттого что все позади. Оглянулся на Алесана, однако тот чуть заметно качнул головой, и Герман понял, что представление еще не окончено.
Мужчины, так и остававшиеся посреди поляны, вновь начали пляску по кругу. Дукуни качалась над спящим, как лозина на ветру, дула ему в уши, хлопала по щекам, однако распростретый на земле человек не шевелился. И только когда она взвилась в воздух с пронзительным визгом, перекрывшим даже вой свирели, бывший тигр резко вскочил на ноги и как ни в чем не бывало включился в общий хоровод.
Он не выказывал никаких признаков усталости и только что перенесенного безумия. Внезапно Герман догадался, зачем дукуни вызвала в круг шестерых мужчин, а не одного. Он был выбран для перевоплощений, а остальные питали его своей силой. Именно поэтому они выглядели куда более усталыми, чем он.
И снова дукуни выманила своего прежнего избранника на середину круга. Несколько мгновений они слитно вращали бедрами, почти прижавшись друг к другу. Эротические вихри вновь пронзили толпу зрителей. Дукуни на миг обняла свою жертву, а когда отдернула руки, вокруг его талии был обвязан узкий алый шнурок.
Человек, недавно бывший тигром, подпрыгнул, оглядывая присутствующих беспокойно-любопытным взглядом, почесывая голову и бока. Он горбился, поглядывал исподлобья, и Герман едва не рухнул от изумления: на сей раз он увидел перед собой человека-обезьяну!
Дукуни бросила избранному кокосовый орех. Радостно взвизгнув, тот поймал орех на лету. Решительно надкусил жесткую, волосатую оболочку плода и содрал ее зубами. А потом высоко поднял очищенный орех – и расколол о свою голову!
С этого мгновения Герман уже не мог думать о нем как о человеке.
Одним глотком заглотив не меньше чем пол-литра молочной жидкости, обезьяна вскарабкалась на крышу стоящего неподалеку амбара, однако дукуни резким окликом заставила его слезть. Обезьяна съела несколько брошенных ей бананов, потом стремительно вскарабкалась на дерево. Раскачавшись, перепрыгнула с ветки на ветку, и вот уже повисла на самой верхушке.
Дукуни подняла барабан и, постукивая маленькой колотушкой, заставила обезьяну вернуться.
«Бог ты мой! – смятенно подумал Герман. – Какое многослойное кодирование! Музыка, голос, стук… Но когда дукуни успела закодировать его? Во время танца? Или подготовка велась заранее? А что станется с несчастным одержимым, если колдунья не сможет вывести его из транса?»
Почему-то иссякли силы смотреть на человека, лишенного человеческого облика. Опустил голову. И внезапно вспомнил рассказ деда о пропавшем мужике.
Дед Германа был родом из деревни Дрюково, что под Бором, на Нижегородчине. И вот как-то пропал там мужик. Пошел на гумно и не вернулся. А за овином нашли воткнутый в землю нож. Жена мужика была из деревни Петровой – не из Дрюкова, где, говорят, исстари все подколдовывали. Она в таких делах мало что понимала, ну и вынула нож из земли. И с тех пор мужик года три пропадал! Наконец одна соседка сжалилась над соломенной вдовой и посоветовала ей воткнуть найденный нож за овином в том же самом месте, где он торчал раньше. Так женка и сделала. Вскоре после этого пропавший мужик воротился в свою избу. Правда, весь он был обросший волчьей шерстью. Истопила жена баню жарко, положила мужа на полок и стала парить можжевеловым веником – шерсть вся и сошла.
Потом уже муж-оборотень рассказывал, как он превращался. Стоило перекинуться через нож, как он становился волком. Он как раз бегал в поле, когда глупая баба нож из земли-то и вынула. Вернулся оборотень, а ножа нет! И век бы ему в таком обличье бегать, когда бы не догадались снова воткнуть нож за овином.
Хотя мужик и бегал долгое время волком, мысли и чувства у него были человеческие. Он даже не мог есть нечистую пищу, падаль например. А когда подходил к воде напиться, в ней отражалась не волчья морда, а человеческий образ.