Перстень Андрея Первозванного
Шрифт:
Наиль разжал пальцы, и Альбина, не устояв на ватных ногах, тяжело рухнула на колени, а потом растянулась на полу.
Прохладное прикосновение линолеума к щеке вернуло ей подобие сознания. Открыв глаза, Альбина увидела прямо перед собой босую короткопалую ногу тети Гали, ее ужасно распахнувшийся халат с порванным карманом, из которого торчал длинный узкий ключ.
– Ну, девица, плохи твои дела, совсем плохи, – вздохнул Вольт, утирая платком вспотевшее лицо. – Сил у меня нет больше терпеть эту жару. Придется снять и шубу, и шапку… но очень бы мне этого не хотелось!
Горечь подкатила к горлу, она подавилась криком – с привкусом желчи.
– Говори же! Наиль, а ну!..
– Нет, нет! – отчаянно закричала Альбина, выставляя руки и пытаясь остановить эту безжалостную боль, которая надвигалась на нее с каждым шагом Наиля, – и он вдруг замер.
– Стоп! – выдохнул с изумлением. – Я и сам знаю, где она!
Облегчение, разлившееся по сознанию, по телу, было обессиливающим, как смерть. Альбина блаженно простерлась на полу.
«Какое счастье! Значит, меня больше не будут бить!»
Осмелилась приоткрыть слипшиеся, заплывшие слезами веки, но тут же вновь зажмурилась, увидев стоптанную тапку тети Гали, слетевшую с ноги.
Еще совсем недавно эти тапки воинственно шлепали по ступенькам. Боже мой, как быстро, нет, как мгновенно жизнь сменяется смертью! Вот только что тетя Галя ходила поливать цветы к соседке, бранилась с племянницей, болтала по телефону о каком-то резаке…
И вдруг ее словно бы раскаленным острием пронзило. Догадка вспыхнула так внезапно и отчетливо, что Альбина перестала дышать.
Перстень, врезавшийся в отекший, оплывший палец… резак для тонкой работы… яростная агрессивность тети Гали, эти ключи в кармане… уехавшая соседка!
– Я знаю, знаю, – давился словами Наиль. – Она здесь, на пятом этаже! Соседка уехала, просила цветы поливать, да? И вот ключи! Там, там она, больше негде!
– А вот это надо выяснить, – с расстановкой произнес Вольт.
Неторопливо поднявшись с кресла, он вытащил из кармана тети Гали связку ключей.
– Пойду посмотрю.
Жестом остановил Наиля:
– Я сам. Не волнуйся, мы найдем общий язык с этой… тварью.
Опустил руку в карман, вытащил пистолет, но тут же спрятал.
– Ой, как девица наша напугалась, а? Ничего, поживи пока. Вот я вернусь… Кстати, какая квартира у той соседки? Не слышу!
Угрожающе пригнулся к Альбине и довольно хохотнул, когда она прохрипела:
– Двадцатая!
– А ты за мной запри дверь, – велел Наилю. – Запри, запри, а то, не ровен час, принесет какую-нибудь соседку… за луком или за солью. Стукну по-нашему – откроешь. Если найду, чего ищу, то задержусь, наверное, так что время у тебя есть.
– Можно, да? – обрадовался Наиль.
– А чего ж? Зря ты, что ли, целый день на морозе проторчал? Побалуйся, только без шума. И чтоб к моему возвращению…
– Понял, – кивнул Наиль, выходя вслед за Вольтом
Послышалось щелканье замка, досадливое ворчание Вольта:
– Черт, наворочали тут…
– Сейчас, дай-ка я, – бормотнул Наиль. – Вот, готово!
Альбина приподнялась на локтях. Все плыло перед глазами, в ушах звенело. И вдруг почему-то вспомнилось, как она сказала – там, еще в машине, Наилю: «Подумаешь, что такого, я каждый вечер одна хожу – и ничего!» А он многозначительно ответил: «Больше не будете!»
Ох, что только не услышалось ей в этих словах, а на самом-то деле в них таились лишь издевка и угроза: не будешь ходить здесь, потому что я убью тебя сегодня же вечером!
Она затравленно огляделась. Телефонная розетка оторвана – и не заметила, когда они сделали это.
Что-нибудь тяжелое… ударить Наиля, когда вернется. Убить!
Господи, да она ничего не сможет поднять, такая слабость овладела телом. Руки подгибаются…
Вдруг прохладное дуновение коснулось лица.
Окно!
С внезапно вернувшейся силой Альбина вскочила, одним прыжком пересекла комнату. Узкая створка и для кошки тесна, а широкая заделана на зиму!
Вцепилась в шпингалеты, ломая ногти, потом рванула ручку.
Затрещала бумага, которой было заклеено окно, полетели пыльные клочья ваты. Порыв ветра ударил в лицо так, что Альбина задохнулась.
В коридоре грохнула дверь. Сквозняк! Они догадаются!
Не раздумывая, вскарабкалась на подоконник, и, согнувшись, шагнула вниз, ничего не различая в морозной стеклянной мгле.
Чудилось, она летит вниз целый век – неуклюжим комом, кричащим от ужаса. Нет – кричало нутро, а рот был забит ветром. Но этот студеный клуб вылетел, как пробка, вместе с воплем, когда она с силой ухнула на что-то ледяное, как бы сырое, сильно прогнувшееся под тяжестью тела и при этом слегка спружинившее.
Альбина проползла по чему-то скользкому, блескуче-синему.
Боже! Да ведь это тент трейлера, который вечно торчит под окнами! Мужика, которому принадлежит этот трейлер, ненавидел весь дом, потому что он начинал прогревать мотор с пяти утра, еще раньше самых ранних собачников нарушая сладкий предутренний сон. Но если бы не этот трейлер, Альбина угодила бы прямиком на занесенные снегом кусты… как на копья!
Руки и ноги разъезжались, но она все-таки смогла сообразить, где будет лучше спуститься с благословенного тента, и сползла наконец на землю.
Глянула вверх – и странно далеким показалось полураспахнутое, ярко освещенное окно на четвертом этаже. Однако в следующую минуту оно сделалось опасно близким, потому что в нем обрисовался темный широкоплечий силуэт. Мужчина пригнулся, всматриваясь вниз, и Альбине почудилось, будто он глядит ей прямо в глаза.
Рванулась мимо подъездов, среди машин, загромоздивших дорожку, прямо к шоссе. Замороженная, ярко освещенная коробочка наплывала из тьмы. Остановилась рядом с Альбиной, громыхнула дверями, впустила в задымленное, провонявшее бензиновым перегаром нутро.