Перстень без камня
Шрифт:
И только дважды в год мусорщики нижнего и верхнего Бедельти оказывались единодушны. Им некогда было придираться друг к другу, они обоснованно костерили приезжих, местных, власти, праздник вообще, а в особенности карнавал и все, что к нему относится. Кому приходилось хоть раз выковыривать конфетти из щелей между плитками, тот их поймет.
Впрочем, ворчать мусорщики ворчали, но работали. Поэтому центральная площадь верхнего Бедельти утром второго дня смены сезонов сверкала чистотой. Посредине ее расстелили большой толстый ковер без рисунка.
— Зачем это? — шепотом спросила Тильдинна Брайзен-Фаулен у супруга.
— Не знаю, Тиль, — честно ответил он. — Скоро увидим, я так думаю.
Еще
Перемена произошла в ужасной пещере на Тюремном острове, где провела много месяцев бедняжка Кати. И окончательно Вальерд уверился в том, что жена теперь ведет себя иначе, когда вчера вечером Кати с отцом прибыли на лодке забрать младенца и Брайзен-Фауленов. Молодая женщина прижала к себе сынишку, новоиспеченный дедушка смотрел на дочь и внука с радостным изумлением… а Брайзен-Фаулены обалдело уставились на лодку. На отлично знакомую им лодку, запряженную четверкой тюляк с лукавыми мордами. Тильдинна открыла было рот, чтобы высказаться по этому поводу, затем минутку подумала, закрыла рот и молчала всю дорогу до Золотого острова.
Вальерд дал старику денег, Кати стала протестовать, а Тильдинна очень серьезно сказала ей, что это для малыша и что они очень, очень благодарны, просто невозможно выразить как.
А после, когда супруги наконец добрались до снятой ими комнаты, и за дополнительную плату вымылись в хозяйской чугунной ванне, и переоделись в чистое, и поужинали, и из последних сил вышли прогуляться по ночному праздничному городу, Тиль шепнула мужу на ухо одно-единственное слово: «Извини». По молчаливому согласию они не стали обсуждать свои приключения. И если прежде сударь Брайзен-Фаулен был готов нести свою супругу на руках до самого края земли, то теперь он согласился бы донести ее до края земли и обратно. Вальерд подумал, что это и впрямь очень мудрый обычай — отправлять молодоженов на острова. Но вслух лишь признался жене в любви и взамен получил ответное признание.
Брайзен-Фаулены заснули счастливыми, проснулись счастливыми и теперь счастливыми стояли на площади в ожидании событий второго карнавального дня. Собравшиеся зеваки чего-то ждали, то и дело посматривая вверх. Судя по всему, они знали, что здесь должно произойти. Возможно, об этом было объявлено вчера, когда Брайзен-Фаулены еще томились на Острове магов. Наконец по толпе прошел шепоток: «Смотрите, смотрите, начинается!» Вальерд и Тильдинна по примеру соседей задрали головы к небесам.
Сначала они не увидели ничего, но в следующий миг ахнули. На их глазах рождалось облако. Легкие, почти невидимые пряди тумана густели, становились плотными белыми хлопьями ваты, и кто-то сгребал их в кучку, лепил из них облако, как снежок. Кто? В небе проступили контуры огромных ладоней, затем проявились руки, плечи, и наконец фигура обрисовалась целиком. Призрачный великан парил в небе, его полупрозрачное тело было текучим, воздушным. По сравнению с ним облако казалось вещественным и прочным. Под ладонями исполина оно росло и уже напоминало снежную гору. Великан принялся громоздить рядом следующую. Облака заслонили солнце, стало зябко, потянуло холодком…
— Ноорзвей! — воскликнул кто-то в толпе.
Северный ветер мельком глянул вниз и сумрачно ухмыльнулся. Он создал уже целую облачную гряду, туманный бастион. Ноорзвей набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Тучи разбежались и затянули небо. Сделалось совсем пасмурно. В толпе спешно кутались в плащи. Из туч стал накрапывать слабый дождик.
Наверху кто-то насмешливо свистнул. По
Ноорзвей угрожающе взвыл и бросился на соперника. Ветры схватились между собой. В небесах над архипелагом творилось страшное. Два призрачных великана с телами текучих очертаний наносили друг другу удары, катались клубком и бешено носились по всему небесному простору. Снова собрались облака, и дерущиеся ветры расшвыряли их во все стороны. Делалось попеременно то жарко, то холодно. Ветры трепали одежду зевак, с кого-то мимоходом сорвали шляпу. Ноорзвей и Харракун завывали и буйствовали. Казалось, еще немного, и небо не выдержит их ярости.
И вдруг воздушные исполины рухнули вниз. У зрителей заложило уши от свирепого воя. Вихрем взметнуло пыль и запорошило глаза, а когда публика снова смогла видеть, на ковре посреди площади боролись двое рослых мужчин, южанин и северянин. Могучие мышцы рельефно проступали на телах борцов, одетых лишь в набедренные повязки. А в небе над архипелагом было безветренно и пусто. Ноорзвей и Харракун приняли человеческий облик и спустились на землю.
По толпе пробежал шепоток облегчения. Схватка ветров была символической, она знаменовала смену сезонов, и сейчас Ноорзвей должен был уступить Харракуну. Однако ветры подходили к делу серьезно, и пока духи стихии бушевали и сражались наверху, внизу могли произойти неприятности. Однажды в горячке боя исполины снесли десяток крыш в городке, в другой раз переломали мачты шхунам в гавани… Теперь обошлось. В человеческом облике ветры уже не могли натворить таких дел, хотя продолжали драться азартно.
Ноорзвей саданул противника головой в живот. Харракун упал, кувыркнулся и в движении подсек Ноорзвея ногами под коленки. Северянин завалился набок, тотчас вскочил, захохотал, обхватил южанина поперек туловища и поднял. Харракун извернулся в объятиях соперника вниз головой, зацепил его ногой за шею, и оба грохнулись на ковер. В следующий миг Ноорзвей уже лежал носом в ковер, а победитель Харракун прижимал его руками и коленями, не позволяя встать.
— Свершилось!
Пока зрители были увлечены схваткой, на возвышении появился мастер церемоний Томто Бон. Его звучный, густой голос был слышен всем на площади.
— На архипелаге настало лето! Уррааа!!! Мы празднуем лето! Танцуйте, пойте, веселитесь!
Толпа ответила радостными криками. На борцовском ковре Харракун встал и протянул руку побежденному. Ноорзвей принял его руку, одним прыжком вскочил на ноги, и ветры обнялись. Зрители зааплодировали. Великанам принесли одежду, и те со смехом набросили легкие рубашки, влезли в штаны. Стало жарко — лето есть лето.
— А не выпить ли нам пива? — громовым голосом вопросил Харракун, и Ноорзвей басом откликнулся:
— Непременно!
Толпа восхищенно завопила и заулюлюкала. Народ стал расходиться. Многие последовали за ветрами, которые удалились в сторону ближайшего кабачка. По указанию Томто Бона служители быстро свертывали ковер.
— Я только вот чего не пойму, — задумчиво сказала Тильдинна Брайзен-Фаулен. Она раскраснелась от жары и волнения, из прически выбились прядки. Вальерд залюбовался супругой. — Почему архипелаг носит название Трех ветров? А мы увидели только двоих? Где же третий?
— Да, действительно, — растерянно сказал Вальерд Брайзен-Фаулен. — Ты права, дорогая. А мне этот вопрос как-то в голову не приходил… Хм.