Перстень без камня
Шрифт:
— Именем Бога Нет! — рявкнул он и получил в ответ торопливое эхо:
— Бога нет! Бога нет…
Прищурившись, настоятель обвел взглядом остающихся.
— Свято место пусто, — предупредил он.
— Воистину так! — закивали монахи.
— Проследите, чтоб так и было! — распорядился Хунд и двинулся прочь со двора.
Пустоверы выстроились в колонну и бодро зашагали за ним. Брат Наарен притерся к правому локтю Хунда, подстроил свой шаг к длинным шагам настоятеля и молча засеменил рядом.
Выйдя из ворот монастыря, остановились. Темная небесная синь теряла ночную густоту.
— Что там за туча у них? — вслух удивился брат Наарен. — Вроде за Шапку зацепилась.
Руде Хунд и сам заметил неладное. Контур острова еще вчера выглядел иначе. Островерхую гору словно закутали в косматый платок. В туче посверкивали молнии. Но если это и была гроза, то очень странная. В воздухе ощущался неприятный резкий запах.
— Доберемся — увидим, — пожал плечами Хунд. — Опять же, с рассветом виднее станет.
Монахи спустились на берег моря — туда, где совсем недавно выбирались на сушу по скользким камням покойный маг-еретик, капитан северного корабля и его ошалевшие матросы. А затем, надо полагать, капитан с матросами тем же путем вернулись на ялики и к себе на корабль. Пока монахи решали вопросы веры в поединках, северяне подняли паруса и ушли. Руде Хунд не мог винить капитана, но если бы тот остался, сейчас пустоверам было бы проще.
Рассвело. Из-за горизонта показалась оранжевая горбушка солнца.
— Братия, — негромко сказал Хунд.
Монахи, по-человечески глазевшие на непонятную тучу над Золотым островом, обернулись к нему.
— Мы должны выйти в мир, братия, — продолжал брат Руде. — За пределы Охранного кольца. Нам нужен корабль, ибо по морю путь неблизкий. Но брат Фубо увел свое судно. Может это нам помешать?
— Нет! — убежденно откликнулись монахи.
— Истинно так!
Настоятель воздел руки к небу. На среднем пальце правой руки блеснул синий камень, оправленный в темный металл. Опасный огонек загорелся в светлых глазах северянина.
— Крепка наша вера в Бога Нет, — угрожающе сказал он. — Нет нам преград. Ничто нас не остановит. За мной, братия!
Босой Руде Хунд шагнул на обросший водорослями валун, с него перескочил на другой, с того — на третий. Дальше выступающих над водой камней не было. Маг-пустовер, не замедляя движения, ступил на воду. Он поставил сначала одну босую ногу на поверхность воды, приноровился, перенес на нее вес тела и сделал шаг другой ногой. И спокойно зашагал вперед, не глядя, следуют ли за ним другие.
Идти по морю было неудобно. Вода как будто стала вязкой и плотной, наподобие круто заваренного крахмала, но не сделалась твердой. Она пружинила и колыхалась под ногами, нужно было шагать осторожно и ставить ступню плоско. Но главное — Руде Хунд шел.
Брат Наарен бестрепетно шагнул вслед за настоятелем. За ним на воду ступали все следующие монахи. Кто-то закрывал глаза, кто-то крутил из пальцев знак смиренного ничтожества, кто-то шептал «Свято место пусто» и «Верую в Бога Нет». Ни один пустовер не остался на берегу.
Неровная вереница людей потянулась за вожаком. Утреннее море было спокойным. На
Руде Хунд недовольно обернулся.
— Быстрее! — потребовал он. — До Золотого недалеко, но если мешкать, до вечера не дойдем. С нами Бог Нет!
— Воистину Нет! — благоговейно откликнулись пустоверы.
Вершину Шапки скрыла плотная бурая туча пепла. Ее раз за разом полосовали молнии. Вулкан глухо урчал. Почва дрожала. Временами раздавались взрывы, и выплюнутые горой обломки базальта падали на склоны. Тропинки превратились в оползни; сдвинулись и заскользили валуны, отлежавшие бока за долгие сотни лет. Все живое в ужасе бежало прочь — куропатки, суслики, змеи, ящерицы, пауки и многоножки бросили обжитые места и удирали куда подальше.
Зеленая ящерка, пережидая камнепад, нашла пристанище под большим камнем, который опирался на другие и нависал козырьком. Черные бисеринки глаз с любопытством уставились на лежащее в укрытии существо. Этот живой, единственный из всех, не спешил покинуть опасную гору. С ним определенно что-то было неладно.
Оползень прогрохотал мимо. Ящерица скользнула по руке непонятного живого и исчезла. Он остался на месте.
Когда Бенга заклинал отсрочку превращения, он надеялся выиграть время и к моменту линьки быть уже по ту сторону Охранного кольца, далеко от Золотого острова. Бегство от смертоносного выдоха вулкана отняло у змеемага все силы. Он так и не пришел в себя после падения. Заклятие исчерпалось, и отложенный процесс линьки начался. Тело Бенги стало меняться неудержимо, быстро и жестоко.
Череда внутренних толчков сотрясла мага, словно подражание зловещим судорогам горы. Вулкан исторгал столб пепла. Бенга лишь слабо кашлял. У него не было сил стонать. Кожа мага вспухла, как дрожжевое тесто, и засохла чешуйчатой серой коркой. Черты лица стали неразличимы, очертания тела сгладились — человек превратился в уродливую грубую куклу. Под веками, намертво слипшимися со щеками, дико вращались белки глаз, хотя снаружи этого нельзя было увидеть.
Воспаленный мозг бредил. Бенга переживал кошмар. С чудовищной скоростью перед ним прокручивались события, картинки и звуки, набившиеся в память за века его жизни. Его били, унижали, убивали, любили. Он убивал, побеждал, проигрывал, горел нетерпением и томился местью. Люди, давно умершие и забытые, вновь оскорбляли его, или пытались подольститься, или жертвовали собой ради него. Мелькнули тени погибших сегодня ночью мальчишек, бледные в сравнении с призраками трехсотлетней давности.
И надо всем царила Она. Императрица Юга. Древняя великая сука. Прекрасная, мудрая и безжалостная дрянь.
«Что сделаешь ты со мной, когда я постарею?» — небрежно спросил Бенга, трогая подушечкой пальца сосок ее левой груди.
Сосок напрягся. Императрица насмешливо глянула на юного мага. Ее смуглая кожа была безупречной, черные кудри пышными, губы золотыми. За прикосновение к ее щеке или мочке уха не жаль было отдать жизнь, а она дарила магу все тело целиком. И даже, кажется, какую-то часть души. Хотя кто может сказать наверняка?