Перстень Сварга
Шрифт:
Н-да, когда это было, в какой немыслимой дали? Наверное, в другой жизни… И платья того у нее уже нет: после развода, среди тех вещей, что ей вернул Серио, свадебного платья не оказалось, как, впрочем, и много другого…
Тьфу ты!
– невольно подумалось Олее.
– Нашла, о чем вспоминать! Самое место и самое время! Думать ей, что ли, больше не о чем? Все одно дочери Серио вряд пойдет впрок все то, что она забрала у своей молодой мачехи. Да пусть эта юная дуреха хоть подавится всем, что сумела тогда ухватить, а Олее нечего свою голову всякой чушью забивать - сейчас ну никак не то время, чтоб копаться в прошлом, выискивая старые обиды.
Итак, Олея и Бел поженились… Тогда, чуть ли не сразу после совершения свадебного
Уже в карете, по внешнему виду куда больше напоминающей простой деревянный ящик на колесах, священник коротко пояснил беглецам, что им следует делать дальше и куда направляться. Олея, все еще несколько растерянная от всего происходящего, едва ли не пропустила кое-что из слов старика. Хорошо еще, что вовремя сумела взять себя в руки, откинуть в сторону все эмоции и ненужные мысли. Что ж, в общих чертах понятно, куда им надо идти дальше.
Тем временем старый священник вез их к городским воротам, чтоб беглецы смогли как можно скорей покинуть Балеут.
– Все поняли?
– спросил старик, закончив говорить.
– Да… - одновременно кивнули головой и Бел, и Олея.
– Прекрасно. Надеюсь, у вас все получится… Молодой человек, проявите хоть немного чувств к своей молодой супруге. Позже вы поймете, как я был прав, заставив вас вступить в брак - вы оба избавились от возможного греха, а я забочусь о спасении ваших душ.
– Вы, никак, хотите, чтоб люди всю свою жизнь без греха прожили? Увы, не получится!
– буркнул Бел, по-прежнему не глядя на Олею.
– Жизнь куда сложнее наших намерений…
– Что вы сказали?
– священник повернулся к нему. В голосе старого человека было нечто такое, не прислушаться к чему было просто невозможно. Это не было ни угрозой, ни гневом, но, тем не менее, тот человек, к которому обращался старик, чувствовал себя если не виноватым, то полным раскаяния.
– Ничего. Это я так, сам себе…
– Молодой человек, учтите, что подобное высказывание я могу расценить, как откровенную ересь.
– Извините. У меня просто случайно вырвалось несколько слов.
– Так вот, постарайтесь в моем присутствии более не допускать подобных… случайностей.
– Еще раз прощу прошения…
– Принимается. А вы, деточка… - обратился старик к Олее, - вы постарайтесь не обращать внимания на слова этого молодого человека. Дело в том, что холостые мужчины после тридцати лет более чем тяжелы на подъем в отношении выбора спутницы жизни, а уж при слове "свадьба" им вообще хочется побыстрей убежать куда-то за тридевять морей, и не возвращаться оттуда как можно дольше. Как правило, эти молодые люди уже привыкли к одиночеству, и перестроить их, или подтолкнуть к семейной жизни, несколько сложновато. А уж внезапность принятия подобного решения - это вообще на какое-то выбивает мужчин из привычной колеи. Некоторых из таких парней надо или пнуть (в переносном смысле этого слова), или же едва ли не силой отвести под венец - в противном случае они так и будут откладывать женитьбу на неопределенный срок, и в конце концов останутся холостяками, тщательно оберегая свою так называемую свободу, хотя на самом деле эти люди, сами не понимая того, просто берегут собственное одиночество… О, вот мы и приехали.
Действительно, карета остановилась. Олея, выглянув в небольшое окошко, увидела недовольную толпу людей, вернее, даже не толпу, а длинную очередь из людей, повозок и всадников, стоящую у городских ворот в ожидании, когда же они сумеют покинуть столицу. Да, из города сейчас так просто не выйти…
– Погодите!
– Олея решила спросить старика о том, о чем они с Белом так и не удосужились поинтересоваться.
– Святой отец, простите нас, но мы так и не знаем ваше имя! О здравии кого нам надо молить
– Как?
– священник чуть улыбнулся.
– Ах, да, я же не представился… Возможно, вы удивитесь, но при рождении родители нарекли меня Дайяром, в честь того святого, которому я сейчас служу по мере своих слабых сил и возможностей… Все, теперь вы замолкаете, и да пусть пребудет с вами в дальнейшем святой Дайяр.
Старик приоткрыл дверцу кареты, и подозвал к себе одного из стражников. Несколько слов, сказанных старым священником - и стражник едва ли не со всех ног кинулся куда-то бежать. Не прошло и минуты, как возле кареты оказался запыхавшийся офицер. Похоже, он мчался сюда едва ли не опрометью, и сейчас, согнувшись перед стариком, стал что-то почтительно тому говорить, приложив руку к сердцу, а священник, выслушав его, сам вступил в разговор.
Олея знала, о чем идет речь: в качестве личного одолжения старик просил офицера без очереди отвести этих двоих людей к воротам, чтоб они могли покинуть город. Дескать, он, священник, только что совершил свадебный обряд - сочетал браком двоих немолодых людей, сидящих в его карете, и ему бы не хотелось, чтоб этот радостный для них день эти вступившие в брак немолодые люди провели в этой долгой и нудной очереди перед городскими воротами. Оттого-то он и решил оказать благодеяние этим двоим новобрачным, подвезти их до места, тем более, что он и так собирался направиться сюда, чтоб благословить солдат и охранников. (Судя по всему, - отметила про себя Олея, - подобный поступок старика не был чем-то необычным - как видно, он частенько посещал простых людей). Так что, - продолжал старик, - так что для господина офицера вряд ли составит большой труд выполнить эту несложную просьбу…
Офицер не возражал, тем более что внешне эта пара никак не походила на тех, кого сейчас ищут по всей столице, а приметы там были указаны довольно точные, и чуть ли не досконально описывали разыскиваемых. Так что почему бы и не выполнить просьбу святого отца, тем более, что он и ранее частенько просил за разных сирых и убогих…
Уже выйдя из кареты и идя вслед за офицером, Олея чуть оглянулась. Старик, глядя им вслед, немного приподнял руку, делая жест, благословляющий их дорогу… Напрасно ранее Бел пытался ехидничать: пусть этот человек и не святой, но он честен, непримирим к тому, что считает нарушением законов, и во всем поступает согласно своим убеждениям. Ох, и плохо же старику придется, если он, и верно, расскажет Церковному Совету о том, что сегодня произошло в его храме, а заодно поведает и о том, как поступил с теми, кого искала едва ли не вся стража столицы! Кажется, старый священник слишком хорошо думает о людях, в том числе и о тех, кто заседает в Церковном Совете: помочь уйти тем, кого объявили государственными преступниками - подобное обвинение ему вряд ли хоть кому-то сойдет с рук…
Направляясь вслед за офицером вдоль длинной и недовольной очереди, Олея вновь и вновь благословляла про себя старика: если б он не попросил офицера вывести их из города, то еще неизвестно, сколько времени она и Бел провели бы в этой раздраженной и шумной толпе. Встань они в хвост очереди - вполне могло получиться так, что они не вышли бы из города и до вечера, уж очень медленной и тщательной была проверка у городских ворот…
Однако и здесь им помогло негласное вмешательство старого священника: стоило офицеру сказать недовольным стражникам, что этих людей привез святой отец Дайяр, как отношение к этой парочке немолодых провинциалов, только что вступивших в брак, значительно поменялось. Их осмотрели не так дотошно, как остальных, что, вообще-то, неудивительно: никакого груза при себе у них не было, с приметами разыскиваемых преступников у пары не имелось никакого сходства, да вдобавок эти двое еще и поженились сегодня!.. В общем, обыскали их не очень тщательно, и, как и ожидалось, ничего не нашли, и на прощание пожелали счастья и легкой дороги.