Перстень Сварга
Шрифт:
Не прошло и четверти часа, как на город опустилась темнота. Пока живущие здесь люди не зажгли редкие факелы, Бел и Олея перелезли через стеру, и при чуть заметном свете из окон, пригнувшись, пробежались по небольшому саду, в котором были, кажется, одни виноградные плети. Затем беглецы вновь перелезли через забор, еще одна пробежка по незнакомому саду, преодолена еще одна стена, отделяющая людей от нужного дома…
Так, вот они и на месте. Тишина, небольшой дворик, в доме виден свет в двух небольших оконцах… Кажется, можно идти, но Бел и не подумал тронуться с места. Он и Олея стояли у стены, почти сливаясь с ней, и, кажется, чего-то выжидал. Медленно текли минуты, а Бел все так же не шевелился, да и Олея почти не дышала. Наконец Бел медленно, шаг за шагом, стал продвигаться вдоль стены, и женщина следовала за ним на небольшом расстоянии. Конечно, было темно, и практически ничего не видно, но глаза, уже успевшие немного привыкнуть к темноте, кое-что различали на этом дворе, тем более, что этому в определенной мере способствовал масляный фонарь, фитилек которого слабо светил у входа в дом.
Интересно, - подумалось Олее, - интересно, отчего этот фонарь оставлен на улице? Обычно так поступают, если кого-то ждут в гости ночной порой. А может, фонарь просто забыли убрать в дом?
Олея, насколько это было возможно, постаралась осмотреться по сторонам. Даже при слабом свете фонаря было заметно, что и дворик дома, и небольшой сад почти не ухожены, кое-где на земле валяется неубранный мусор, и вообще при взгляде на все окружающее создавалось стойкое впечатление, что здешние хозяева не привыкли наводить порядок в своем доме. Между прочим, в тех двух дворах, которые уже проскочили беглецы, было куда больше чистоты и ухоженности.
Прошло, наверное, не меньше получаса, когда Бел, наконец, решился проскользнуть к дому - как видно, ничего подозрительного он не заметил. Однако беглецы еще не успели дойти до середины дворика, как Бел внезапно остановился и предостерегающе поднял руку. А ведь и верно, кажется, за той стеной, что отделяла дом от улицы, раздались шаги. Возможно, это был просто прохожий, по крайней необходимости вышедший ночной порой на улицу, но все же беглецам следовало принять меры предосторожности. Не было времени бежать назад и вновь перелезать через стену, и оттого Бел кивком указал Олее на высокие кусты возле дома, а сам кинулся за бочки с водой, которые стояли у стены, неподалеку от входа.
Согнувшись в три погибели за незнакомым кустарником, который внешне чем-то походил на шиповник, и был покрыт крупными желтыми ягодами, Олея в просвет среди листьев могла видеть далеко не все, что происходит снаружи. По счастью, слух ей не изменял, а звуки хорошо разносились в ночной тишине. Вот кто-то вставил ключ в замок той двери, что находилась в стене, но звука проворачиваемого ключа было почти не слышно, так же как не было слышно и скрипа петель открываемой двери. Похоже, кто-то очень хорошо смазывал и замок, и петли, так сказать, поддерживал их в безукоризненном состоянии, что вызывало некоторое недоумение, особенно учитывая то, что за остальным порядком во дворе никто особо не следил.
Шаги нескольких человек по песчаной дорожке к дому, три темных силуэта, едва заметных в темноте ночи. Затем один из этих людей без стука открыл входную дверь и вошел в дом, второй остался дежурить возле дверей дома, а третий обошел сад и дворик, но ничего подозрительного не обнаружил, хотя несколько раз проходил совсем рядом с тем местом, где пряталась Олея. По счастью, свет от все того же фонаря (который он взял возле дверей) в руках мужчины был неярким, так что незнакомец, обойдя сад, не увидел ничего подозрительного. Что же касается Олеи, то она обратила внимание на то, как уверенно тот мужчина двигался в темноте - похоже, ранее он здесь бывал не один раз, и хорошо знал, где можно идти, а где можно и споткнуться.
Закончив осмотр двора, мужчина поставил фонарь на прежнее место и тоже вошел в дом. Олея вновь слушала тишину, которую всего лишь несколько раз нарушали звуки копыт по камням - похоже, это конные стражи объезжали спящий город, да еще иногда слышались совершенно непонятные звуки - то ли отдаленные людские голоса, то ли шум схватки…
Менее чем через четверть часа дверь дома вновь распахнулась, и на улицу вышло несколько человек. Э, да их стало на одного больше! Судя по тому, как вел себя один из них, можно было предположить, что это хозяин дома вышел провожать дорогих гостей. Почтительно кланяясь, мужчина довел своих гостей до дверей в стене, затем последовал негромкий разговор, и вот уже за ночными посетителями закрылась дверь, которую мужчина почти сразу же запер. Снова раздался шелест песка под ногами незнакомца - и мужчина скрылся в доме, вновь оставив фонарь у входных дверей.
Снова потекли долгие минуты ожидания. Олея по-прежнему сидела в кустах, не решаясь выйти наружу, а Бел все не показывался. Прошло, наверное, что-то около получаса, когда Бел вновь показался перед кустами, и сделал Олее жест - мол, вылезай, сейчас безопасно. Женщина с трудом выбралась из кустов, чувствуя, как ее ноги колют сотни крохотных иголочек, и шипы на кустах не имели к этому никакого отношения - просто от долгого сидения на корточках у Олеи затекли ноги.
– Что так долго?
– спросила женщина едва ли не одними губами.
– На всякий случай решил выждать время.
– Кто это был?
– А сама-то что думаешь?
– Боюсь ошибиться, но, кажется, ничего хорошего здесь нет. Может, у хозяина какие-то дела с контрабандистами? Хотя вряд ли…
– Правильно. Внедренный агент без приказа начальства в темные дела влезать не будет, а этот человек должен изображать из себя благонадежного жителя города. Скажу больше - явка провалена, вернее, здешний хозяин продался с потрохами. Я слышал всего лишь обрывки разговора, но этого было вполне достаточно.
– То есть те, кто сейчас сюда приходил…
– Они ищут нас. Вернее, те артефакты, что находятся при нас. Сами-то мы здесь никому и даром не нужны.
– Так что, уходим отсюда?
– Надо бы сделать это немедля, но мне хочется поговорить с хозяином этого дома.
– Ты уверен, что нам стоит это делать?
– Еще как уверен…
Непонятно почему, но Олея чуть растерялась. В голосе Бела присутствовало нечто такое, чего она ранее не знала, нечто очень опасное и в то же время очень личное, а то, что Бел если не удивлен, то искренне раздосадован, и даже всерьез разозлен - это женщина поняла почти разу.
– Мне идти с тобой?
– Конечно. Да, и хлыст держи наготове. Сама поймешь, когда его надо пускать в дело.
Входная дверь в дом открылась почти бесшумно, и беглецы, стараясь ступать как можно тише, вошли в дом. В первой комнате никого не оказалось, так же как и во второй, кухня тоже была пуста, зато в третьей комнате находился довольно симпатичный мужчина лет тридцати пяти. Сидя за столом лицом к дверям, он что-то увлеченно писал на листе пергамента. Два больших подсвечника давали достаточно света, чтоб в комнате было светло, как днем. Услышав, как кто-то вошел в комнату, мужчина оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на вошедших. Недоумение, растерянность, изумление - все эти чувства разом смешались на его лице. Мгновенная заминка - и в руках мужчины сломалось остро заточенное перо: как видно, он, не отдавая себе в том отчета, непроизвольно сжал его, и сейчас по листу пергамента стало растекаться большое чернильное пятно.