Перстень Сварга
Шрифт:
Вздохнув, мужчина заговорил, и его рассказ был долгим. Там упоминалось множество имен, фактов, дат, и вскоре Олея стала слушать вполуха, тем более, что вся история была довольно простой. Гавер, сосланный(?) в Канрай на агентурную работу, очень быстро понял, какие тут вращаются деньги, а так как делать ему особо было нечего, то от безделья мужик занялся кое-какими махинациями (что, вообще-то, ему было категорически запрещено). Начинал с сущей ерунды, какой тут грешит едва ли не каждый, а дальше… Ну, аппетит приходит во время еды, и постепенно Гавер стал заниматься все более и более рискованными делами, которые, однако, и доход ему давали несоизмеримо больший. Довольно долгое время денежки исправно шли к нему в карман, и мужик начал всерьез подумывать о том, как бы ему еще расширить свои дела, но в один далеко не прекрасный момент стража прихватила его на горячем. Отправляться на пожизненные работы в подземные выработки Гаверу, естественно, не хотелось, и он не нашел иного выхода, кроме как выложить все о себе тайной страже Маргала. Естественно, после этого он сразу же был освобожден, и с тех пор так и сидит здесь, почти что под домашним арестом, покидая дом лишь по разрешению.
А недавно к нему пришли и сказали о том, что, возможно, здесь появится человек, который несет очень ценный груз. Вернее, их, скорее всего, будет двое - мужчина и женщина, и при первом же появлении этих людей он любым способом обязан дать знать это тем, кто наблюдает за его домом. Как знать? Немного сдвинуть занавесь на окне, и этого будет вполне достаточно для того, чтоб сюда кинулись те, кто сидит в доме напротив. Об этом же с ним и сегодня говорил тот человек, что приходил совсем недавно… Что именно было сказано? Дескать, эту пару опознали, и сейчас перекрыты все дороги, ведущие к границе, а заодно усилено наблюдение и за самой границей. В городе тоже все наглухо перекрыто, потому как велика вероятность того, что эта парочка заявилась в Канрай…
Н-да, подумалось Олее, и что у них за жизнь такая - опять надо думать, как в очередной раз выползти из жуткой передряги! Вновь они с Белом находятся вдвоем в незнакомом городе, и опять все вокруг обложено, словно на охоте, а дичи вновь надо хорошо подумать, как суметь убраться от охотников с неповрежденной шкурой.
Тем не менее, слушая Гавера, даже Олее было ясно, что этот человек очень многое не договаривает, только вот выяснять о чем именно он предпочитает умалчивать не было ни малейшего желания - и так все ясно. Меж тем Гавер постепенно успокаивался, и на его лице появилось что-то вроде улыбки.
– Слышь, Лавр, не валял бы ты дурака, а? Я же в курсе, что за артефакты ты раздобыл! Знаешь, сколько золота могут отвалить за то, что ты несешь? Не на один век хватит!
– Гавер, у тебя голова что, совсем не работает?
– вздохнул Бел.
– Пожалуй, я был прав в своем невеселом предположении - мозги у тебя жирком заплывают. Неужели не ясно, что делиться золотом с мелкой сошкой никто и не подумает? Наоборот, уберут, как ненужного свидетеля. На звонкую монету желающих наберется более чем достаточно и помимо тебя. Там, где схлестываются интересы знатных людей и большой политики, от таких, как ты, избавляются одним движением пальца, и никто из тех акул потом не вспомнит о мелком пескаре, которого проглотили, и даже не заметили.
– Нет, Лавр, нет!
– задергался пленник.
– Развяжи меня, и я свяжу тебя с такими людьми, которые нас не обманут! Только представь, как мы будем жить…
– Мы?
– чуть усмехнулся Бел.
– Да, мы!
– разошелся пленник.
– Думаешь, мне тут легко жилось все эти годы? Между прочим, в том, что я оказался здесь, есть и часть твоей вины! Если бы тогда удила не закусил, и не стал упираться на своем, хотя и без того было понятно, что тебе больше ничего не отломится… В результате начальство встало на твою сторону, а я пострадал, хотя почти не имел отношения ко всей этой паршивой истории. Для меня направление сюда было чем-то вроде ссылки, неужели тебе это не ясно? С дорогой родины на проживание мне привозят сущую мелочь, прозябаю едва ли не в нищете, а посмотри, что творится вокруг! Некоторые их местных деньги только что не лопатой гребут! А я что, хуже их?
– Про порядочность и долг, как я понимаю, с тобой говорить не стоит?
– поинтересовался Бел.
– Скажите пожалуйста, какие мы честные!
– скривил губы пленник.
– Ах, да, тут некоторые считают себя выше остальных, потому как имели счастье родиться в семье, преданно кладущей свои жизни на алтарь государственной службы!
– Заткнись… - Бел по-прежнему не повышал голоса.
– А не то у меня нервы в последнее время тоже, знаешь ли, поистрепались.
– Погоди!
– продолжал увещевать Гавер.
– Ну, вернешься ты домой в звании героя, но судимость-то с тебя никто так и не снял! Многие по-прежнему считают тебя жестоким насильником - ведь по суду ты был признан виновным во всех тех преступлениях, в которых тебя обвиняла моя сестрица! А изменить дурное мнение о себе в глазах людей почти невозможно. Как говорят на Востоке - у лжи длинные корни, и выкорчевать их почти невозможно. Косые взгляды, перешептывания за спиной будут сопровождать тебя всю оставшуюся жизнь. Оно тебе нужно?
– Не твоя забота!
– обрезал Бел.
Ничего себе!
– растерянно подумала Олея. Оказывается, она и Бел - оба они находятся в одинаково паршивой ситуации, оба признаны виновными в том, что не совершали. Ее дома по приговору суда считают воровкой, его - насильником…
Меж тем Генар продолжал:
– Ты не знаешь всего… - при этих словах пленника у Олеи создалось впечатление, что он собирается выбросить свой главный козырь.
– Она здесь.
– Что ты сказал?
– а вот сейчас в голосе Бела Олея уловила легкую растерянность.
– Только то, что ты уже слышал: Галия здесь.
– Вот даже как?
– Бел, кажется, успокоился.
– Что-то я ее в этом доме не заметил.
– Она вот-вот будет здесь. Просто ненадолго отлучилась. К знакомым.
– Чтоб в этом городе женщина стала пропадать ночами даже у хороших знакомых? Ну-ну…
– Я говорю правду!
– едва не взвыл пленник.
– Когда вы заявились, я был уверен, что это она пришла! Галия живет в этом доме, в соседней комнате! Можешь проверить, там ее вещи.
– Пригляди за ним… - повернулся Бел к Олее.
– Я сейчас вернусь.
– Конечно…
Муж скрылся в соседней комнате, а Олея с удивлением заметила, что пленник довольно улыбается. Верно, парень только что выкинул главную козырную карту. Кажется, у него даже настроение улучшилось, и не будь он связан, то потирал бы довольно руки.
– Кажется, не врешь… - не прошло и минуты, как Бел вернулся.
– А то!..
– довольно осклабился пленник.
Бел ничего не ответил, и какое-то время молчал, причем его лицо по-прежнему оставалось спокойным, затем он повернулся к Олее.
– Надо пояснить, о чем идет речь. Помнишь, я рассказывал тебе о своей несостоявшейся женитьбе? Так вот, Гавер - это мой сослуживец (теперь уже бывший), в доме которого я и познакомился с его сестрой, той самой Галией, от которой едва не потерял голову при первой же встрече.
– А вот мне кажется, что в тот день голову ты потерял сразу!
– вновь подал голос Гавер.
– И на всю жизнь.
– Ты имеешь в виду… - начала растерянная Олея.
– Но как же так…
– А вот так!
– огрызнулся пленник.
– Не спорю: в той неприятной истории моя сестрица здорово перегнула палку, и мне по-родственному пришлось подтверждать ее слова и о насилии, будто бы учиненном над нею, и об избиениях, которыми Лавр будто бы ее подвергал… Признаю: не стоило идти у нее на поводу, но кто же мог подумать, что закончится все так паршиво для меня?! Да и родня в голос стонала - помоги, мол, девке в жизни устроиться, и нам всем от этого будет лучше… Вот я и послушался их, сглупил. Лавр, ну какого… ты тогда так упираться вздумал, о своей любви орал направо и налево, да еще и бегал за ней, словно собачонка? Она ж тебе тогда прямо сказала, что видеть тебя не хочет, а ты все никак не мог успокоиться! Отдал бы по-доброму девке все, что она просила вначале, и не пришлось бы дело доводить до суда! Скажи, чего ты добился своим никому не нужным упорством? Только того, что тайной страже пришлось проводить свое расследование всей этой истории! В результате моя карьера полетела невесть куда! И даже более того: меня с треском выперли сюда, а тебе, чтоб отмазаться от всей этой истории, пришлось отдать моей сестрице едва ли не все, что у тебя было, а самому отправиться куда подальше. Ну, разве я не прав?