Перстни шейха
Шрифт:
Вышеупомянутый подполковник руководил деятельностью участковых уполномоченных ОДВ по Красносельскому району, то есть являлся непосредственным начальником старшего участкового Ванина, и, похоже, перед самым началом совещания с личным составом огрёб он от кого-то из вышестоящих руководителей по полной… Чего греха таить, отчётность в отделе всегда хромала – что правда, то правда. Так, ведь, и территория та ещё! Чего стоит одна площадь трёх вокзалов, которую давным-давно облюбовали бесчисленные кидалы и гопники. Ладно бы только свои, что называется доморощенные, донимали, так ещё регулярно наведываются кочующие по городам и весям гастролёры.
Ежу понятно, что все эти искатели легкой наживы – и местные, и залётные – с завидным постоянством вносят свою посильную лепту в ухудшение
От общих безотрадных рассуждений Ванину стало до того муторно на душе, что он с тяжким вздохом приложил руку к левой стороне груди. Сердчишко, вон, пошаливает, отдышка, лишний вес… Подустал, опять же… Где уж тут хорохориться, когда пенсия на горизонте маячит, с грустью продолжал размышлять о своём пожилой участковый. Может, ещё и поэтому в последнее время всё чащё он стал оказываться в роли мальчика для битья? Понятно же, что без пяти минут отставники – народ безответный… Как правило, начальственная выволочка не вызывала всплеска негативных эмоций у закалённого рутинными неприятностями по службе майора, но в этот раз он что-то всерьёз распереживался.
Участковый даже поморщился, вспомнив разнос, который прилюдно учинил ему дорогой начальник. Совсем озверел Федоркин, как с цепи сорвался! Чего, спрашивается, взъелся?! Ведь, нормальный же мужик! Всегда мы с ним ладили, да и околоток мой – Ванин привык называть свой участок на старый, еще дореволюционный манер – неизменно примерным считался. Так нет же – и по мою душу докопался. Обидно. Главное, было бы из-за чего… Не отреагировал, видишь ли, на сигнал… Ну, Матрёна!.. Он недобро помянул виновницу полученной сегодня взбучки. И так её уламывал, и сяк, всё надеялся, угомонится… Шиш с маслом! Мало того, что не утихомирилась, так ещё не поленилась «телегу» накатать. Вот же, делать бабке нечего! А-а-а… Один хрен, ни от кого сочувствия не дождёшься – только и остаётся, что самому себе в жилетку поплакаться.
Придя к такому пессимистичному заключению, участковый одернул китель, напялил на потную лысину фуражку и, зажав под мышкой папку с чистыми бланками, решительно двинулся в сторону подведомственной территории. Не успел он отойти и полсотни шагов, как рядом, с визгом и скрежетом, притормозила раздолбанная милицейская «шестёрка». Совсем ещё молоденький сержант, высунувшись из открытого окна, широко улыбнулся и подмигнул пожилому участковому:
– Здорово, Лукич. Чего такой невесёлый?
– Кому Лукич, а для тебя, зелень безусая, я – товарищ майор. Понял? На крайний случай, Александр Лукич… – по инерции рыкнул Ванин, который в обычное время питал отеческую слабость к этому юнцу Сашке Стеблову – своему тёзке и, в общем-то, неплохому парнишке, временно прикомандированному к отделу из полка ППС. Уже второй месяц тот околачивался в конторе на правах разгонного водителя и успел наладить добрые отношения с большинством сотрудников. Сашка всегда готов был помочь: отвезти куда надо, ну и так – подсобить по мелочи. Он постоянно болтался в дежурке или где-нибудь поблизости и, в связи с неопределённостью своего статуса, а также в силу безотказности натуры, неизменно готов был поучаствовать в любом мероприятии – всё-таки, не так тоскливо протекал промежуток времени, именуемый рабочим днём. Быстро сообразив, что сержантик не при делах и спускать на него собак было бы, по крайней мере, несправедливо, Ванин тут же пошёл на попятный и принялся оправдаться:
– Извини, Санёк… От начальства ни за что, ни про что досталось, вот и сорвался.
Парень понимающе кивнул:
– Я в курсе – сам Федоркина вашего в окружную управу возил. Когда возвращались, он всю дорогу ныл, какую ему пилюлю прописали за ненадлежащую организацию работы подчинённых. Ну, говорит, вернусь, я им, в смысле, вам, – Стеблов кивнул на Ванина, – порку устрою, мало не покажется… По всему видать, устроил. Только тебе-то за что обломилось? Ты же у нас, вроде как, образцово-показательный?
– Да понимаешь, Санёк, есть у меня на территории пенсионерка одна. Я её уже лет пятнадцать знаю – живёт и живёт себе бабуля, божий одуванчик, тихо, мирно. Короче, до недавнего времени совершенно нормальная, не скандальная старуха была, а тут вдруг недели две назад заявляется ко мне и давай страшилки рассказывать. Так мол и так, Александр Лукич, стала я подмечать, что иной раз в сумерки под вечер, а то и среди бела дня, под моими окнами, вроде как из канализационного люка, человек вылезает… То никого не было, а потом гляну – вот он. И человек тот, вроде как, нерусский – смуглый, патлатый, бородка чёрная. Одёжа тоже какая-то чудная – весь чем-то белым обмотан, будто саваном. В общем, сделай чего-нибудь. Я – женщина одинокая. Боязно мне…
Ну, успокоил её, как мог. Не волнуйся, дескать, разберусь. Сам-то, понятное дело, даже и заморачиваться не стал – мало ли что бабке от скуки могло померещиться. По годам-то старушенция уже в двух шагах от маразма и прочих прелестей преклонного возраста находится… А если даже и вправду кого видела, так у нас этих средне-азиатских гастарбайтеров пруд пруди – за всеми не набегаешься. В общем, по-тихому спустил на тормозах… Трёх дней не прошло, она снова припёрлась в опорный с жалобой, что опять инородец тот под окнами шастает… Что хошь, говорит, делай, а от этой напасти меня избавь… Куда деваться, пошёл к пятому дому во Втором Красносельском… Знаешь хрущёвку, что на отшибе стоит возле бывшего хладокомбината? Ну, там ещё бетонный забор и рядом что-то вроде небольшого лесочка… – сержант задумался, припоминая, потом утвердительно кивнул. – Так вот, Матрёна, пенсионерка моя, в крайнем подъезде на первом этаже обитает, и под её окнами действительно заброшенный коллектор имеется, совсем рядом с домом. Нашёл я люк, про который она толковала, не поленился, крышку приподнял, внутрь заглянул. Колодец, как колодец. Скобы насквозь ржавые. Если кто туда и лазил, то лет десять назад, никак не меньше. Потом зашёл к ней, чтобы отчитаться, мол, никаких следов не обнаружил, наверное, привиделось… Она, вроде как, и сама уже сомневаться стала, а было ли что? В общем, посидели, чайку попили, за жизнь покалякали да распрощались. Я уж и думать забыл, а она вчера в дежурку заявление притащила, типа, Ванин не принимает меры… Вот я на совещании под горячую руку и попал… Скорее бы уж на пенсию, что ли… – мрачно закончил он своё повествование.
Стеблов, изобразив на лице сочувствие, постарался утешить старшего товарища:
– Так тебе вроде недолго осталось! Кстати, сколько?
– А-а-а… – досадливо отмахнулся участковый. – Без малого ещё полгода этой мороки.
Сашка белозубо улыбнулся.
– Ну, за шесть-то месяцев ты нарушителя покоя той пенсионерки, как пить дать, и найти, и обезвредить успеешь.
Участковый в сердцах сплюнул, и, махнув рукой, молча двинулся куда-то во дворы.
– Погоди, Александр Лукич! – со смехом крикнул ему вслед Стеблов.
– Да пошёл ты! – обиженно огрызнулся майор.
– Давай, хоть, подвезу, что ли… – примирительно предложил молодой милиционер. – Чего ты будешь зря ноги бить? А моя девочка нас за пять минут домчит.
Ванин остановился – сердиться всерьёз на этого оболдуя он не мог – и, обернувшись, скептически оглядел видавшую виды машину:
– Нашёл девочку! Скорее уж, бабушка! Её поди давно уже на свалке заждались.
Сашка не обиделся.
– Ну, бабушка или девочка, а, всё одно, лучше уж на ней, чем пешедралом. Садись и не бухти.