Перуновы дети
Шрифт:
– Какие будут соображения по поводу наших действий? – спросил он у обоих бойцов.
Юрий Сергеевич оценил тактичность майора.
– А что, если попробовать… – И он изложил свой план. Володя поддержал его.
Волнение и горячка реальной боевой обстановки делают человека нечувствительным к тонким душевным переливам, он становится орудием выполнения конкретно поставленной задачи.
– Товарищ майор, есть связь с заставой! – обрадованно доложил капитан. – «Заря», я семнадцатый, как вы там? – спросил он.
– Семнадцатый, я «Заря», туговато приходится.
– Слушайте, «Заря», мы попробуем подобраться к КПП и выкурить гостей. Поддержите, а как только мы шумнём, давайте на всех парах сюда, за
– Семнадцатый, понял вас!
– Хорошо, конец связи. – Капитан опустил рацию.
– Что ж, – заключил Чумаков, – придётся нам с вами, Юрий Сергеевич, поработать. Пожалуй, лучше всего двинуться вдоль этой гряды, – показал он вправо от дороги.
– А я? – спросил Володя.
– А вы, сержант Лукьянов, остаётесь здесь и, как только мы выйдем к КПП, начнёте прикрытие огнём. Там метров пятьдесят голое место, к тому же светло. Так что ваша задача отвлечь их хотя бы секунд на тридцать.
Володя помялся.
– Есть вопросы? – спросил Чумаков.
– Может, пойдём мы с товарищем капитаном… А вы – на прикрытие…
– Выполняйте приказ! – сухо сказал Чумаков. – Возьмите бинокль.
– Есть прикрывать огнём! – Володя сразу же стал высматривать позицию.
Реквизировав у водителя две лимонки и взяв автоматы, капитан с майором двинулись вперёд, тщательно укрываясь за камнями и выступами. Добравшись до края гряды, затаились, ожидая Володиной отвлекающей очереди. Однако, вместо автоматной стрельбы, вдруг послышалось завывание автомобильного клаксона. Из-за поворота дороги вынырнул уазик, который двигался прямо и не переставая сигналил. Потом из него заговорил «калаш», и пули свинцовым градом застучали по каменно-бетонным стенкам кольца, в котором от неожиданности на несколько мгновений перестали стрелять. Послышались гортанные крики, и несколько стволов перебросились в сторону автомобиля.
Чумаков с капитаном пятнистыми ящерицами скользнули через открытое пространство. Они не видели, как бронебойно-зажигательные двенадцатимиллиметровые пули из ДШК (пулемёт Дегтярёва-Шпагина крупнокалиберный) вспороли радиатор уазика, и не знали, что случилось с Володей. Обдирая об острые камни колени и локти, они приближались к укрытию, за которым слышались выкрики чужой речи.
Обе лимонки почти одновременно влетели в бетонную чашу, ухнули взрывом, и осколки противно зашуршали над головами. Вслед за этим – отрыв от земли и резкий рывок вперёд, поливая перед собой свинцом из «калашей». Появления противника с этой стороны никто не ждал, плюс Володин отвлекающий манёвр, наверное, поэтому они остались живы. Пятеро моджахедов были мертвы, шестой тяжело ранен. Из рассечённой осколком щеки капитана текла густая кровь.
– Перевяжите себя и его, – Чумаков кивнул на раненого, – может, выживет…
Подобрав ДШК, выброшенный взрывом за каменную стену, майор бегло осмотрел его.
– Кажется, будет работать, – определил он. – А гранатомёт как под гусеницами побывал, никуда не годен…
Выглянув из укрытия, увидели догорающий уазик Володи. С другой стороны распахнулись ворота заставы, и оттуда выскочили УАЗ и ГАЗ-66 с пограничниками, поливавшими горы автоматным огнём. Чумаков с капитаном стали помогать им из ДШК. Взрыв ракеты, угодившей в ворота заставы, смёл одну створку в мгновение ока, а вторая, освободившись от разбитого вдребезги кирпичного столба, взмыла вверх, кружась в воздухе, и все инстинктивно втянули шеи, когда зелёная железная створка с красной звездой рухнула неподалёку.
И почему-то именно в эту секунду что-то щелкнуло в мозгу Чумакова. Концы невидимой цепи, которую до сих пор старательно выстраивало подсознание, замкнулись. В кратчайший миг словно мощный внутренний прожектор высветил перед ним всю ситуацию до мельчайших подробностей. ДОСЬЕ АНДРЕЯ ПОПАЛО К НЕМУ НЕ СЛУЧАЙНО! И в свете этого озарения стали понятны все неприметные на первый взгляд странности и шероховатости: и само назначение помощником в отдел религий, и жест Нины Семёновны в сторону картотеки «можете посмотреть», и пара лишних фраз немногословного шефа. Нет сомнения, что это с его ведома Чумаков «случайно» познакомился с «делом». И то, что он предпримет попытку упредить Андрея, тоже было предусмотрено наперёд. У шефа, видимо, имелись свои соображения по этому поводу, и он дал Чумакову шанс. А он его не использовал! «Какой же ты бездарный тупица!» – шептал сам себе Чумаков. Даже внутри стало горячо, потому что он всей кожей, всем существом до внутренностей понял, что значила его собственная безалаберность в этом деле. Кружащаяся створка ворот, готовая свалиться на голову, вызвала ассоциацию опасности, нависшей над Андреем. А он в это время оказался удалённым на тысячи километров. И тоже, наверное, не случайно…
Кто-то теребил его за рукав:
– Уходим, товарищ майор, ещё немного – и отсюда не выбраться!
– А вот и я! – прозвучал за спиной звонкий почти мальчишеский голос.
Обернувшись, увидели Володю.
– Володька! – бросился к нему капитан. – Жив, чертяка? – Он ухватил водителя за плечи. – Твоя же машина вон… прямое попадание!
Володя поморщился от боли. Только теперь заметили, что парень поддерживает плечо.
– Жив в основном, товарищ капитан, броник выручил. В машине меня уже не было, когда её разнесло, успел скатиться в кювет, а она дальше сама пошла, здесь ведь склон, на газ давить не надо, а сигнал я замкнул…
Словно в ответ забибикал грузовик, напоминая, что медлить больше нельзя. Отстреливавшиеся из-за камней пограничники, покинув укрытия, побежали к машине, Чумаков, капитан и Володя – за ними. Сзади затрещал и смолк автомат. Обернувшись, увидели молоденького пограничника, который, ухватившись за грудь, оседал на землю. Вокруг плотнее завжикали пули.
Чумаков остановился.
– Уходите! – крикнул он поджидавшему его капитану. – Я прикрою! – И спрыгнул обратно в бетонное укрепление.
Капитан попытался возражать, но вымазанное глиной и закопченное порохом лицо Чумакова стало злым и непроницаемым.
– Это приказ! – рявкнул он. – Выполняйте немедленно! Уходите за скалы! Парня возьмите! – И бросился к пулемёту.
– Не задерживайтесь, товарищ майор! – крикнул в ответ капитан. – Минут через десять мы вас прикроем! – И, передав Чумакову свою каску, он побежал догонять грузовик, успев вскочить на подножку.
Чумаков приник к прицелу, поворачивая ствол то в сторону занимаемой противником заставы, то вправо, где по скале упорно продвигалась группа в несколько человек.
Стараясь отсечь нападавших, майор видел в пулемётный прицел искажённые победным кличем лица моджахедов. Чумаков давил на гашетку, понимая, чем дольше он продержится, тем больше у ребят шансов надёжнее закрепиться в горах. Тем более что пограничники успели сообщить о прорыве, и минут через двадцать должны появиться вертушки.
Сознание было ясным, как никогда.
Он успел дважды перезарядить пулемёт, когда услышал, или, скорее, почувствовал характерный шелест и тут же увидел летящую к нему со стороны гор ракету, выпущенную из гранатомёта правоверного.
Чумаков увидел её конусовидное тело, полное огня и смерти. В этот момент произошло то, что уже один или два раза случалось в его жизни: время замедлилось и почти остановилось… Замерли взметённые взрывом тучи песка и щебня, и пули почти зависли в пыльном пороховом воздухе. Стали приглушёнными звуки и запахи, и только обострённое зрение воспринимало всё необычайно ярко и образно. Глаза различали каждый камешек даже на большом отдалении. Какие необычные цвета! Странно, что он видит происходящее отрешённо, словно со стороны.