Первач
Шрифт:
— Здесь мы лечим. А там калечим… — хихикнул человек в халате, впуская Тихона в очередную дверь. — Между прочим, во всех коридорах вооруженная охрана. Так что не думайте бежать!
Последняя комната оказалась небольшой, разделенной длинной ширмой. Посреди ближней половины торчал стол с допотопным компьютером, а из-за ширмы выглядывало кресло наподобие тех, что в прошлом веке можно было найти в любой парикмахерской — с колпаком для сушки волос. Вот только Тихон подозревал, что похожий на ведро колпак служит вовсе не для
— Располагайтесь. Присаживайтесь, присаживайтесь. Убивать вас мы не собираемся!..
Человек говорил от второго лица, значит, скоро здесь появятся и другие. И, очевидно, та самая персона, встречи с которой Тихон ждал. Но, может быть нужная персона — именно этот странный человек? То ли доктор, то ли патологоанатом…
На этот счет интуиция молчала.
Тихон подошел к креслу. Дотронулся до потертой кожаной обшивки подлокотников.
Пыточное кресло? Вряд ли. Ремней для удержания рук и ног нет.
Что ж, это становится любопытным. Человек в халате вел себя непринужденно, и, поскольку в комнате не было охраны, значит, никаких таких особых процедур не предполагалось. Тихон заметил, что за ширмой рядом с креслом стоит аквариум. Разнокалиберные рыбки мирно плавали в нем, шипели пузырьки воздуха, поднимаясь со дна между камней. Он прислушался к себе: подсознание тревожилось, но незначительно. Опустившись в кресло, Тихон приготовился ждать. Человек в халате подошел к нему и включил стоявшую рядом с креслом лампу на высоком треножнике. На миг свет попал в лицо незнакомца, прежде чем тот развернул лампу в сторону Тихона. Взгляд едкий, цепляющий. Морщины вокруг глаз и на лбу. Старик.
— Странно, что вы не спрашиваете, зачем вы здесь? А вдруг на вас опыты решили ставить, а? — спросил он.
— Смертельные опыты? — Тихон придал голосу безразличие и сам же ответил: — Все там будем.
Человек в халате снова хихикнул:
— А вы, голубчик, оптимист. Это мне нравится, — он подошел к креслу и поправил колпак. Взгляд его посерьезнел. — Меня зовут Аркадий Верховцев. Вы можете звать меня просто — доктор Верховцев. Помните старый мультик «Тайна третьей планеты»? Мне в детстве жутко нравился. А вам?
— Видел когда-то. Ничего, прикольный мульт, хоть и антикварный, — пробурчал Тихон. — Только который вы Верховцев? Добрый музейный хранитель или похожий на него коварный пират?
Доктор Верховцев опять хихикнул. Он подошел к компьютерному столику и подкатил его к креслу. Достал жгут из разноцветных проводов и стал соединять компьютер с колпаком.
— Техника — старье, — говорил Верховцев, глядя на экран компьютера. — С этими проводами такая морока. Не дай бог перепутаешь. А знаете, сколько их здесь всего? Не поверите — больше ста…
Несмотря на болтливость, движения его были неторопливы. Поведение доктора действовало на Тихона расслабляющее. Он откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за пальцами Верховцева.
Тихон вздрогнул. Его бросило в пот. К подсказкам предчувствия он привык, но сейчас оно не сработало. Почему? Однако нашелся успокаивающий вариант — возможно, потому что эти выстрелы не касаются его собственной жизни?..
— Не пугайтесь, голубчик! — услышал голос Верховцева. — У нас тут конвейер! На сегодня еще не закончили.
До Тихона долетел специфический запах изо рта Верховцева. Похоже, доктор не чурался обильных возлияний. Может, пытался таким образом заглушить душевные страдания — все-таки нервная работа. Почему-то Тихону вспомнился Егорка из отряда Вандермейера. И следом — первосортный первачок, на котором работал генератор в поселке, пока его не уничтожили федералы вместе с самим поселком. После этого память Тихона перепрыгнула к загадочному вопросу: что же это за первачи такие, в которые меня записал Алекс? Но он отогнал эту мысль, как будто она могла стать достоянием Верховцева.
«Не нравится мне этот колпак над головой…»
«Кто был тот, кого расстреляли?» — думал Тихон. Возможно, здоровяк, с которым повстречались в коридоре? Или кто-то другой. Или их было несколько? Неважно. Главное — оборвалась чья-то жизнь. Конечно, и тот, кого сейчас лишили жизни, не случайно очутился в той комнате. Наверняка есть причины. Не хотелось думать, что тот человек мог быть ни в чем не виноват. Тихон успокаивал себя тем, что расстрелянный — скорее всего из числа террористов, мародеров или партизан. Все они ради идейных принципов готовы забрать любую жизь. Или просто так — от желания убивать. Но если ты сегодня умертвил кого-то, не стоит удивляться, если то же самое сделают с тобой завтра. Так и цепляется одно за другое…
— Замечательно! — раздался голос Верховцева — Да вы, батенька философ!
— Что? — непонимающе откликнулся Тихон.
— Мысли у вас редкие! Я имею в виду, по сравнению с большинством тех, кто сидел до этого на вашем месте! Не желаете взглянуть?
Он развернул экран к Тихону.
На стареньком, потускневшем от времени мониторе отображались разноцветные пятна, выстроенные в совершенно хаотичной последовательности, испещренные многочисленными линиями разной толщины, будто стежками нитей.
— Обычно, если у человека мысли серые, то и цветов немного. А у вас прямо-таки радуга! — заулыбался доктор Верховцев. — Если не секрет, о чем думали? Постойте-постойте, я сам…
В задумчивости прикусив губу, он всмотрелся в экран.
— Разумеется, о смерти и… — Верховцев нахмурился. — О чем-то таком глобальном… Вероятно, о нескончаемой ее череде, верно?
Тихон был обескуражен его догадкой.
— А вот сейчас прямо краснотой все заело! — с восторгом объявил Верховцев. — Чую, не нравлюсь я вам. А вы любите меня. Так будет правильнее.