Первая Арена. Охотники за головами
Шрифт:
Но я потеряла слишком много времени – неважно, сколько я потрачу бензина, я уже не смогу их догнать. Я не смогу сразиться с ними на мосту. Тем не менее, разрыв сокращается, и если я наберу достаточно скорости, может быть, я догоню их раньше, чем они пересекут Гудзон.
У основания моста стоит заброшенная кабинка для сбора платы за проезд и машины должны выстраиваться в очередь в одну линию, чтобы пройти пропускной пункт. Когда-то здесь был шлагбаум, который не давал машинам проехать, но его уже давно выломали. Охотники за головами пролетают через узкий проезд,
Я следую за ними и въезжаю на мост, вдоль которого стоят покрытые ржавчиной уличные фонари – они уже много лет не работают, а металл, из которого они сделаны, уже погнулся и облез. Набрав скорость, я вдруг слышу визг тормозов одной из машин впереди. Я озадачена – не могу понять, что они хотят сделать. Неожиданно я вижу, что один из охотников выпрыгивает из машины, бросает что-то на дорогу, затем снова запрыгивает в машину и уносится прочь. Это помогает мне выиграть время. Я приблизилась к их машине, отставая всего на полкилометра, и похоже уже скоро догоню их. Я все еще не понимаю, зачем они останавливались – и что положили на дороге.
Неожиданно я смекаю – и вдавливаю тормоза.
– Что ты делаешь? – кричит Бен. – Почему ты останавливаешься?!
Но я игнорирую его и еще сильнее жму на тормоз. Торможение слишком резкое и байк, не получив сцепления с дорогой из-за снега, вертится, делая большие круги. К счастью, мост ограждают железные перила и мы просто врезаемся в них на полном ходу вместо того, чтобы нырнуть в заледеневшую реку.
Нас вышвыривает обратно на середину моста. Постепенно нам удается затормозить, скорость снижается и я надеюсь, что нам удастся затормозить вовремя. Потому что я теперь я поняла – правда, слишком поздно – что они бросили на дорогу.
Раздается взрыв. Небо пронизывает пламя из разорвавшейся бомбы.
Жаркая волна идет прямо на нас, летят осколки снарядов. Взрыв очень мощный, вокруг полыхает пламя, а взрывная волна настигает нас, и как торнадо отбрасывает назад. Я чувствую жар, обжигающий мою кожу даже сквозь одежду, – он охватил нас целиком. Сотни обломков снаряда отскакивают от моего шлема, громким эхом отзываясь в моей голове.
Бомба пробила в мосту такую большую дыру, что он раскололся надвое, а между двумя половинами теперь зияет метровая щель. Мы никак не сможем ее пересечь. А что еще хуже – мы скользим прямо в эту щель, под которой открывается обрыв в несколько десятков метров. Мне повезло, что я резко нажала на тормоз, когда до бомбы было еще метров пятьдесят. Но мотоцикл не перестает скользить, увлекая нас прямо в дыру.
Наконец, наша скорость падает до 50 километров в час, затем 30, 15… Но байк все равно не может полностью остановиться, скользя на льду, а вместе с ним скользим и мы прямо к центру моста – к зияющей пропасти.
Я вдавливаю тормоза со всей силой, на которую только способна, пробуя все способы. Но я понимаю, что нам уже ничто не поможет, и мы продолжаем неудержимо скользить к своей смерти.
Последняя моя мысль – это надежда на то, что смерть Бри будет лучше моей.
Часть II
Пять
5 метров… 3… 2…
Тут происходит нечто невероятное: я слышу звук тяжелого удара и меня бросает вперед, потому как мотоцикл неожиданно врезается во что-то и полностью останавливается. Кусок металла повредившегося от взрыва моста торчит вверх – он попал между спицами нашего переднего колеса.
Я в полном шоке сижу на мотоцикле. Я медленно гляжу вниз и сердце у меня обрывается, когда я замечаю, что вишу над обрывом, над краем пропасти. Подо мной ничего нет. В десятках метрах под собой я вижу белый лед Гудзона. Я удивляюсь тому, что еще до сих пор не упала.
Я поворачиваюсь и вижу, что вторая половина моего байка – коляска – все еще на мосту. Бен, который смотрит вниз так же ошарашено как я, все еще сидит в ней. Он потерял шлем где-то в пути и его щеки покрыты сажей и обожжены взрывом. Он смотрит на меня, затем в пропасть, затем снова на меня, не веря своим глазам, как будто поражаясь тому, что я еще жива.
Я понимаю, что его вес в коляске – это все, что удерживает меня на краю и не дает упасть. Если бы я не взяла его с собой, сейчас я была бы уже мертва.
Мне срочно нужно что-то сделать, пока мотоцикл не перевернулся окончательно. Медленно и осторожно я стаскиваю свое ноющее тело с сиденья и взбираюсь на коляску, прямо на Бена. Затем я перелезаю через него, встаю ногами на асфальт и медленно тяну на себя байк. Бен видит, что я делаю, вылезает и начинает помогать мне. Вместе мы втаскиваем висящее над пропастью колесо, и теперь мотоцикл снова стоит на земле в безопасности.
Бен смотрит на меня своими большими голубыми глазами, он выглядит так, будто только что прошел войну.
– Как ты узнала, что впереди бомба? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами. Почему-то я просто это знала.
– Если бы ты не нажала на тормоз тогда, когда ты это сделала, мы были бы мертвы, – говорит он благодарно.
– Если бы ты не сидел в коляске, я была бы мертва, – отвечаю я.
Замечательно. Теперь мы оба обязаны друг другу.
Мы смотрим в пропасть. Я поднимаю глаза и вижу машины охотников за головами где-то вдалеке – они уже подъезжают к другому берегу реки.
– Что теперь? – спрашивает он.
Я лихорадочно оглядываюсь вокруг, взвешивая наши шансы. Снова смотрю на реку, которая совершенно белая от снега и льда. Смотрю вниз по реке, в поисках других мостов или переездов. Ничего нет.
В этот момент я понимаю, что нам нужно сделать. Это рискованно. Честно говоря, это скорее всего приведет нас к смерти. Но попробовать нужно. Я дала себе клятву. Я не могу опустить руки. Невзирая ни на что.
Я запрыгиваю обратно на мотоцикл. Бен следует за мной, усевшись в коляску. Я надеваю шлем и открываю забрало, развернувшись в направлении, откуда мы приехали.