Первая белая книга "На пути в неизвестность"
Шрифт:
Прямо из-за окна начали раздаваться крики собравшейся толпы горожан, они скандировали:
— Нет войне! Герцог трус! Нет войне! Герцог трус!
Эти слова остались где-то там за окном и больше ее не интересовали, теперь все ее внимание было приковано к кольцу, упавшему из одного из шкафов, которые она перекапывала до этого в поисках одежды. Маркиза подняла его и присмотревшись осталась полностью довольной, лишь прошептав напоследок самой себе:
— Мама, все будет так, как ты и хотела…
Глава 24 «Откровения учителя и правда о родителях»
Северный
Наш долгий путь, вместе с Салли из северного района Гротеска, лежал через центр города, который был охвачен пламенем многочисленных пожаров, криками дерущейся толпы и за какие-то полдня превратившейся в место боевых действий. Я стал обузой, по крайней мере я теперь именно так считал, опираясь на плечо своего рыжеволосого друга и таща, вслед за собой, тяжелый полуторный меч, который сжимал в своей растянутой кисти и не за что, не желая его бросить. Растяжение обоих рук, вот что со мной сейчас случилось. Сражаться мечом я теперь не мог, кисти почти не слушались меня. Да и тщетные попытки взобраться наверх, по парапетам на самую низкую крышу, дали мне понять, что я теперь полностью бесполезен.
Все наше положение еще больше ухудшалось от того, что мы были замотаны в свои черные бинты и явно не могли не вызывать подозрений, у любой из сторон разразившегося на наших глазах городского восстания. Мы прятались во мраке подворотен, среди пустых бочек и прочего мусора, с ужасом наблюдая из тьмы, как люди, может даже соседи, с глазами полными ненависти, убивали друг друга. Эта ненависть, что копилась годами из-за напыщенного превосходства одних над другими, вылилась в бесконечные потоки крови, что теперь лились по мостовой. Если бы в этот момент кто-то из сражающихся нас заметил, то они не стали бы даже сомневаться в том, что с нами им делать. Желание добиться своего, даже с помощью убийства победило здравый смысл, заставив людей ослепнуть от гнева. В нас с Салли, как у простых наблюдателей, а не участников мятежа, не было ни страха перед чрезмерной жестокостью безумцев, ни сострадания перед теми, кого на наших глазах эти безумцы забивали до смерти, не слыша их мольбы. Мы просто хотели добраться до нашей школы, чтобы наконец перевести дух и сбросить с себя бинты вместе с напряжением, в котором мы находились уже целый день, стараясь не ввязываться в драку, больше походившую на бессмысленную бойню.
Медленно, никуда не спеша, продолжая прятаться даже за одиноко лежавшими трупами, застывшими в разных позах, посреди узких улочек города, мы все ближе продвигались к заветной цели. Наконец, повернув за очередной угол дома, мы оказались прямо перед воротами школы фехтования, со стен которой на нас смотрели ощетинивших десятками копий защитники в синих туниках. Я попытался приветствовать их, подняв руку с мечом вверх, но этого у меня так и не получилось. Кисть окончательно ослабла и меч со звоном упал на мостовую, Салли попытался его поднять, облокотив меня о стену. Напряжение защитников школы нарастало до тех пор, пока мы не размотали бинты на своих лицах и под радостные возгласы толпы нас не пустили внутрь, отворив перед нами ворота. Салли кто-то хлопал по плечу, кто-то жал ему руку, радуясь тому, что он все еще жив. Я же стоял в стороне наблюдая за ним и радовался вместе со всеми, пока наконец четыре пары рук не подхватили меня и не понесли в здание школы. Я решил не сопротивляться несшим меня ребятам, просто погрузившись в прослушивание рассказа, со всеми подробностями от идущего впереди Салли, махающего руками и надувающем свои щеки, сжимая найденный нами меч в руках. Он не стал рассказывать про нити и то, как учитель управлял им, даже не обмолвился о нашем с ним спасении, присвоив всю победу над страшным черным рыцарем мне и себе, себе может даже в большей мере, хотя теперь это было не так важно. Когда меня положили в постель, а Салли, продолжая развлекать немногочисленных слушателей своим рассказом не исчез да закрытой дверью, я наконец-то облегчённо вдохнул.
Я думал, что остался один в своей комнате, но я ошибался на этот счет, просто погрузившись в свои внутренние мысли и переживания. Кроме меня в комнате
— Ну что герой. Обе кисти ты растянул очень сильно. Хорошо хоть не сломал. Это было бы гораздо хуже, — Ходвик продолжал ощупывать мои мышцы, аж до самого локтя, изредка недовольно качая своей головой.
— Честно сказать, я думал ты только Тильде на кухне помогаешь? Кстати, она не вернулась, случаем? — я старался не думать о своих травмированных кистях. Тогда во время боя, они меня еще слушались, пришли в негодность они гораздо позже, уже в пути назад в школу. Ходвик не стал отвечать на мои вопросы, продолжая осматривать руки, до тех пор, пока, не подав знак Салли и не отойдя с ним в сторону мне все-таки не ответил:
— Я много чем еще занимался. Вот, например, недавно нашел скалку на кухне. Очень странную, она вся светилась, причем довольно ярко. Не твоя случаем работа? — пока я думал над ответом, Ходвик снова что-то шепнул Салли на ухо и мой рыжеволосый друг усмехнулся и закивал головой.
— Ну даже если и моя? Что с того? Я пробовал сделать дерево железом, но у меня так этого и не получилось… — абсолютно расслабившись и на мгновение вспомнив о том вечере, когда я в темноте на кухне пытался найти выход. Я совершенно позабыл о действительности и закрыл свои глаза. Наверное, уже тогда, ночью у меня получилось заставить ту скалку светится, интересно на что еще я был способен.
— Ты что уснул. Лад? Дай мне посмотреть на твою руку, — Салли подошел к кровати в плотную и сел на самый ее край отчего то повернувшись ко мне спиной и резким движением схватив мою руку чуть выше локтя.
— Эй, ты че? — я не понял, что задумал Салли, но он крепко вцепился и не отпускал.
— Хорошо держишь? Точно? — Ходвик взял меня за кисть, глядя прямо в мои глаза через плечо Салли:
— Расскажи мне как у тебя получилось заставить тот меч так ярко вспыхнуть?
— Ну? — не понял в тот момент вопроса я, как вдруг мою руку разорвала такая резкая боль, которая словно молния, ударила меня между глаз, на секунду оглушив. Я начал вырываться, предчувствуя что дальше будет еще только хуже.
— Да не вырывайся ты! Еще четыре пальца осталось… — я услышал хруст и боль снова резкой волной обдала все мое тело, заставив на мгновение даже вскрикнуть от неожиданности. Третий раз я хруста не услышал, провалившись без сознания в пустоту.
— Эй Лад? Ты чего, не вырубайся? — Ходвик хлестал меня по лицу, а я, вспомнив о своей руке, начал шевелить на ней пальцами почувствовав, что с ней теперь все в порядке, что-то внутри нее все еще покалывало, но с этим можно было смериться.
— Ну как рука? Пальцами пошевели, — Ходвик наблюдал за тем, как я шевелю пальцами и оставшись доволен снова повернулся ко мне и продолжил:
— Больно, конечно, но смотри, все же получилось, ведь правда?
— Еще бы, — я с опаской глянул через плечо Ходвика на улыбающегося Салли и взмолился:
— Только не надо больше так делать. Пожалуйста…
Они не стали мне отвечать, ни один из них. Салли схватил меня за вторую руку, а я только и смог что разинуть от неожиданности свой рот, как Ходвик уже вправлял мне ее. Боль была резкой, но не такой неожиданной, как в прошлый раз. Я больше не вскрикивал, а просто стиснул свои зубы от ненависти и злобы, прекрасно понимая, что так было надо. Последний рывок, острая боль и я снова провалился в небытие, растворившись в нахлынувшем на меня звоне, звоне заполнившим все вокруг меня: зрение, слух и даже обоняние. Я провалился в глубокий сон, и Салли наконец-то отпустил меня, поднявшись с кровати вслед за Ходвиком: