Первая красотка в городе
Шрифт:
– Ты ее попробовать собираешься?
– Чего бы и нет?
– На деревьях уже почти ничего не осталось. Наверное, скоро в шахты пойдем.
– По крайней мере, Хербу уже не придется там в штольнях пердеть.
– Ах да, я забыл. Ты ж собираешься его убить.
– Да. Сегодня ночью его же собственным ножом. Ты же не испортишь мне малину, правда?
– Это не мое дело. Я так и понял, что ты мне по секрету сказал.
– Спасибо.
– Не за что…
Затем Херб спустился. Ступени содрогались под ним. Все заведение содрогалось.
Херб
– Я вогнал его ей между сисек, – сказал Херб. – А потом спустил ей на подбородок целое море. Когда она встала, у нее все свисало белой бородой. Чтобы промакнуть, два полотенца понадобилось. После того, как меня сделали, форму разбили.
– После того, как тебя сделали, забыли смыть, – сказал Тэлбот.
Херб только ухмыльнулся ему:
– Пойдешь попробуешь ее, сичка-синичка?
– Нет, я передумал.
– Зассал, а? Оно и видно.
– Нет, у меня другие планы.
– Хуй какого-нибудь парня?
– Может, ты и прав. Ты мне хорошую мысль подкинул.
– Тут много воображения не нужно. Суй себе в рот – и все дела. Делай, что хочешь.
– Я не это имел в виду.
– Да? А что ты тогда имел в виду? Воткнуть его себе в жопу?
– Погоди – узнаешь.
– Я узнаю, во как? Какая мне разница, что ты собираешься делать с хуем какого-то парня?
Тут Тэлбот засмеялся.
– Сичка-синичка совсем рехнулась. Арбуза переел.
– Может, и переел, – сказал я.
Мы пропустили еще по паре стаканчиков вина, потом ушли. Сегодня у нас был выходной, но деньги уже кончились. Делать нечего – только возвращаться, валяться на койках, ждать сна. По ночам там холодало, отопления не было никакого, а выдавали нам лишь по два тощих одеяла. На одеяла приходилось наваливать всю одежду – куртки, рубашки, трусы, полотенца, всё. Грязную одежду, чистую одежду, всё. А когда Херб пердел, то еще и укрываться с головой. Мы возвращались, и мне было очень грустно. Что я мог сделать? Яблокам плевать, грушам плевать. Америка вышвырнула нас, или же мы сами сбежали. Снаряд приземлился на крышу школьного автобуса в двух кварталах от нас. Детей везли с пикника. Когда мы проходили мимо, повсюду валялись куски детей. Кровь толстым слоем придавливала дорогу.
– Бедные детишки, – сказал Херб, – никогда их уже не трахнут.
А по мне, так их трахнули. Мы прошли мимо.
СЕДАЯ МАНДА
бар возле железнодорожного депо, сменил владельцев 6 раз за последний год. от стриптизного заведения – к китайцу – к мексиканцу – к какому-то инвалиду, вот так вот, туда и обратно, но я знал его лучше всего, поскольку сидел и смотрел на вокзальные башенные часы через приотворенную боковую дверь. нормальный бар – никакие бабы не достают. кучка пожирателей маниоки и игроков в бадминтон – а они меня не колыхали. они большую часть времени все равно смотрели какую-нибудь тупую игру по ящику. в комнате, конечно, лучше, но за годы пьянства я понял, что если допивать в полном одиночестве в 4 стенах, то эти 4 стены не только тебя растопчут, но и помогут ИМ тебя растоптать. к чему дарить им легкие победы?
знать нужный баланс уединения и толпы – вот в чем вся штука, вот прикол, который убережет от обитых войлоком стен.
и вот сижу я там, туплю помаленьку, а тут подсаживается этот Мексиканец с Пожизненной Улыбой.
– мне надо 3 штуки. можешь достать мне 3 штуки?
– ребята говорят “нельзя” – пока. много напрягов в последнее время.
– но мне надо.
– всем надо. возьми мне пива.
Пожизненная Мексиканская Улыба покупает мне пива.
а). он меня разыгрывает.
б). он чокнутый.
в). он подсосать на халяву хочет.
г). он легавый.
д). он не рюхает фишку.
– я могу достать тебе 3 штуки, может быть, – говорю я ему.
– я так и думал. я партнера потерял. он знал, как медведя вспороть с тонкой стороны: просто тройножку подвести от заблокированной дверцы, давление подкручивать, пока стенку не вспучит. славно, никакого шума. да замели его. а мне теперь кувалду брать, комбик сбивать, а дырку динамитом корежить. слишком шумно и старомодно. а мне 3 штуки нужно, отлежаться, пока маза не засветит.
он рассказывает мне все это очень тихо, на ушко, чтоб никто не услышал. мне самому едва слышно.
– ты давно к ебучим мусорам подался? – спрашиваю его я.
– ты меня неправильно понял. я студент. вечерняя школа. сейчас высшую тригонометрию прохожу.
– и для этого надо сейфы ломать?
– конечно. а когда закончу, тогда несколько сейфов моих будет, и дом в Беверли-Хиллз, где никакие беспорядки до меня не достанут.
– мои друзья мне подсказывают, что правильное слово – Восстание, а не Беспорядки.
– что же у тебя за друзья?
– всякие и никаких. может, когда дойдешь до высшей арифметики, лучше поймешь, что я имею в виду. мне кажется, тебе до нее еще очень долго.
– вот поэтому мне и нужны 3 штуки.
– займ в 3 штуки через 35 дней означает 4 штуки.
– а как ты знаешь, что я не слиняю?
– никто никогда еще не слинял, сам знаешь.
подваливают еще 2 пива. мы смотрим матч.
– ты давно ебучим мусором заделался? – снова спрашиваю я.
– кончай, а? можно, я у ТЕБЯ кой-чего спрошу?
– ух-хуух, – соглашаюсь я.
– я видел, ты как-то ночью шел снаружи, недели 2 тому, около часу ночи, и вся морда в крови была. и вся рубашка тоже. белая рубашка. я хотел тебе помочь, но ты, по-моему, вообще ничего не соображал. ты меня напугал: ты не шатался, но как во сне шел. потом гляжу: ты в телефонную будку заходишь, а потом тебя такси подобрало.
– ух-хуух, – соглашаюсь я.
– так это ты был?