Первая спасательная
Шрифт:
– Да брось, Франта, не ломайся...
– После Андреса... я... не стану пить!
– Ну, не порти компанию, дружище!
Матула берет стаканчик опухшими пальцами.
– Я его убью, - громко говорит он, - все равно убью...
– В другой раз с ним посчитаешься, а пока, черт возьми, уймись!
Каменщик Матула подчинился и выпил коньяк.
– Дай еще, - прохрипел он н вытер ладонью синеватые губы.
– Теперь я.- И Пепек, широко расставив ноги, опрокинул коньяк в рот и с наслаждением заржал.
– -Теперь ты, Станда!
Станда
– Мартинек, я тебя люблю, - с жаром сообщил Станда.
Молодой гигант весело улыбнулся.
– Ну вот и ладно.
– А на Пепека я вовсе не сержусь, - торопливо уверял Станда.
– Вот нисколечко, Пепек... Пепек поклялся, что поможет им. Пепек - славный малый, и я его от всей души люблю. А Хансен... братцы, ну прямо как бог! Правда ведь, он как бог?
– Еще бы, - серьезно согласился крепильщик.Ханс - во!
– Понимаешь, Хансена... я считаю героем. Первый спустился н ушел последним... Крепильщик, я готов снова туда спуститься. Я слышал, как они тюкали... Мартинек... ведь верно, мы им поможем?
– Понятное дело, - отвечал крепильщик.-А зовут меня Енда... Иди-ка ты мыться!
Станда с наслаждением плещется под душем, коекак, торопливо проводя руками по своему худощавому телу. Мартинека он больше не стыдится. Нет, нет, перед Мартинеком ему не стыдно.
– Как бы вместо нас другие их не спасли, - выбивает он дробь зубами.Вот здорово будет, когда их на-гора подымут... Как ты думаешь, Андрее смелый?
Мартинек отдувается под струей воды, трет себе спину.
– Что ты сказал?
– Андрее - смелый парень?
Крепильщик задумался, красивый и сильный, как статуя на фонтане.
– Да, - ответил он наконец.
– Дело свое знает. И распоряжаться кто-то должен же, - закончил он несколько уклончиво.
– А что он всюду нос сует... думаешь, это смелость?
– Ради порядка,- рассудительно объясняет Мартинек.
– Он должен все измерить, записать и доложить, понимаешь? Он ужасно любит докладывать. Ради этого он в огонь кинется...
– Он ко мне все время придирался, - пожаловался Станда.
– Складывай, мол, камни точно в штабель, и уголь отдельно... На что это ему, скажи, пожалуйста...
– Для порядка. Он потом все обмерит и запишет в книжечку: откатчик такой-то, столько-то кубометров породы и столько-то угля.
– Он и об этом должен докладывать?
– Может, и не должен, да Андрее это любит. Понимаешь, я поработать как следует люблю, а он- обмерить, как положено. По мне, и мерить-то не надо: руки у меня сами чувствуют, что вдоволь поработали- и ладно. Молодой великан вытирает полотенцем
– Но Андресу всегда кажется, будто мало сделано, а все оттого, что он только свой метр и знает, - и потому злится, почему не больше сделали. Да, работать и мерить - вещи разные. И вдобавок хочется ему когда-нибудь стать десятником участка, а то и штейгером... Ради этого, дружок, он и в пекло полезет.
– Крепильщик засмеялся.
– А в том штреке, Станда, понимаешь, неважно сегодня было!
– Ты думаешь, что там... что там было так уж опасно?
– Ну, как же, - спокойно ответил крепильщик.Ты еще увидишь. Ханс, Андрее, Адам - все чего-то ждут, по лицу видно.
– Чего же они ждут?
– Не знаю, - ответил Мартинек, вытирая румяное лицо.
– Я крепильщик. Что ж, крепь там будет падежная; этот Вагенбауэр-человек умелый... Да ладно, пока мы оттуда выбрались, и то слава богу скажи.
У Станды немного кружится голова - вероятно, после душа.
– Енда, - говорит он в каком-то экстазе, - я хотел бы совершить что-нибудь такое для тех троих. Что-нибудь... великое, понимаешь? Чтобы самому почувствовать,- да, ты делаешь как раз то, что нужно... ведь дело идет о жизни! У меня это вроде как жажда... Как ты думаешь, что я должен делать?
Мартинек понимающе кивает.
– А очень просто: ты должен как следует укладывать камни, ясно?
XII
Первая спасательная кучкой плетется к нарядной- сдавать номерки. Уже ночь, десятый час; на "Кристине" все тихо и темно, лишь кое-где разбросаны огоньки да светятся высокие окна машинного отделения; на горизонте поблескивают зарницы, словом - черная ночь. У окна нарядной стоит навытяжку запальщик Андрее и разговаривает с Хансеном.
Пепек остановился, осененный великолепной идеен.
– Ребята, пошли в трактир! Ну хоть к Малеку.
– А зачем?
– Да раз уж мы теперь одна команда... Не мешало бы отметить.
– Мало чего тебе захотелось, - сонным голосом говорит крепильщик. Меня дома ужин ждет, да и спать охота.
– Так после ужина приходи, - великодушно снизошел Пепек.
– Матула пойдет, Станда и дедка тоже...
– Куда это?
– не поняв, переспросил Суханек.
– В трактир собираемся всей командой.
– А, ну да, ну да, - согласился обрадованный дед.
– Всей командой, правильно.
От окошечка нарядной отошел десятник Андрее.
– Значит, завтра, - сдержанно сказал он.
– Завчра в пять часов дня... надо бы снова заступать.
– Само собой, - ответил крепильщик Мартииек.
– Мы придем.
– И он бросил свой номерок в окошечко нарядной.
– Договорились!
– Как там дела?
– спросил сторож.
– А вы загляните туда, - проворчал Пепек, - со смеху лопнете, пожалуй... Ну, пошли, пошли!
Перед решетчатыми воротами на улице стоят в ожидании несколько женских фигур. Одна кидается навстречу.