Первенец
Шрифт:
Резиденция отогрелась, наполнившись светом и ароматом выпечки, которую так любил Наилий. Генерал выпекал затейливые булочки с корицей, щедро посыпанные сахаром и учил Куну варить густую карамель. Ту самую, которую так долго тренировался в интернате резать ровными брусками.
Кроме большой спальни на втором этаже, нашлась еще одна маленькая на первом и Куна уже во вторую ночь уговорила Наилия переселиться туда. Забралась на кровать и с видом знатока рассказывала, что она такая же мягкая и удобная. Доказала. Да так, что весь следующий день краснела, вспоминая. Жарче объятий Наилия, наверное, ничего
Отпуск кончился почти неожиданно и, прощаясь с резиденцией, Куна подумала, что в коллекции самых лучших воспоминаний появилась целая россыпь новых: ярких, теплых и сладких, как карамель.
Наилий сам захотел отвезти на очередной осмотр к специалисту, поэтому выехали утром, чтобы днем уже быть в Равэнне.
– Публий на практике после повышения квалификации, - предупредил генерал, сворачивая в сторону от дороги к военному мед.центру, - я везу тебя к гражданским. Встанешь на учет, как полагается. Выписки из истории болезни Назо уже переслал репродуктологам, заново анализы сдавать не придется.
Бездна! Нет-нет-нет, только не это! Куну полностью устраивала секретность. Особенно то, что генерал не хотел афишировать отцовство. У Грации знакомые были практически везде, и часто в квартале новость об очередной беременности разносилась, едва будущая мама сама об этом узнавала.
– Наилий, а нельзя обратно к военным?
– Куна чуть не вцепилась в рукав комбинезона генерала, когда он выворачивал руль.
– Публий хороший акушер, самый лучший! Пожалуйста, не надо к репродуктологам!
Наилий помрачнел и ударил по тормозам, сворачивая в ближайший парковочный карман. До Центра репродукции оставалось еще два квартала. Почему генерал передумал? Ведь все же хорошо было!
– Почему ты к ним не хочешь?
– настороженно спросил Наилий, развернувшись к Куне, насколько позволял ремень.
– Ты генетиков боишься? Карта у тебя чистая, вы с сестрой от разных отцов. Мать ту мутацию гена не носит, она или передалась по мужской линии или вовсе спонтанно возникла.
Привыкнуть к осведомленности генерала невозможно. Куна несколько мгновений думала только о том, как глубоко он закопался в её жизнь. Да, информация в генетической карте открыта, но ведь пришлось отправить запрос еще и на мать с сестрой. Разумно, конечно, если в семье есть одна женщина, подлежащая стерилизации, значит и другая может появиться. Но ощущение, что без её ведома забрались в шкаф и перерыли все белье, не отпускало.
– Нет, карта, правда, чистая без обмана и подвоха. Мать как узнала о болезни Аврелии, затаскала меня по врачам. Они практически поклялись, что со мной все в порядке, тут другая беда.
Так сразу и не расскажешь, даже зная, что генерал в курсе скандала. Куна вдохнула и выдохнула, подбирая слова и сокращая рассказ до сути, выбрасывая эмоциональные подробности.
– Мать будет в ярости, узнав о беременности. Она уверена, что любой мужчина меня бросит, и я приду к ней с разбитым сердцем и еще одним голодным ртом в придачу. Денег и так не хватает на лекарства Аврелии.
Генерал молчал, и холод возвращался во внедорожник, невидимым инеем оседая на окнах. Невыносимо глупая причина, да. А Куна еще и сказала, что Наилий её бросит с ребенком. Зря. Не подумала, что может обидеться. Бездна, как же объяснить?
– Я не хочу скандала,- сказала Куна, чувствуя, как истерика прорывается сквозь интонацию плаксивыми нотами.
– Я боюсь. Мать примчится в барак к Регине, снова ударит меня или толкнет.
– Она тебя била раньше?
Как же глупо. Несуществующие боги, как стыдно! Куна обняла себя руками и отвернулась к окну, не видя сквозь стекло ничего.
– Била в детстве ремнем как всех. Воспитывала. Пара шрамов всего осталась от рассеченной кожи - ничего страшного. Я боюсь за ребенка.
Генерал судорожно вдохнул у неё за спиной и, кажется, что-то прошептал на другом языке.
– Надо было раньше мне сказать, еще ничего не сделано. Я не давал команды готовить тебе комнату в особняке, не решил, куда переселять лейтенантов.
Весь второй этаж был домом для офицеров, Куна помнила. Скольких придется выгнать на улицу или выселить в без того переполненные общежития? Из-за неё.
– Нет, я поживу пока у Регины, мне на смены нужно, - бормотала Куна, закрыв лицо руками.
– Особняк слишком далеко от Равэнны и туда не ходит транспорт. Я не хочу бросать работу, мне не в тягость.
Аврелия бы уже кричала: «Дура! Какая же ты дура! Тебя в особняк зовут, работать не заставляют, живи и радуйся!» Но Куна не могла. В огромном доме среди военных она точно потеряется. Всегда будут неотложные дела, срочные звонки, командировки, учения, совещания, режим. Жить вместе и не видеть друг друга еще тяжелее, чем ждать Наилия из космоса. Но ради ребенка она была готова терпеть. Сдалась, смирилась с вынужденным одиночеством. Особняк так особняк. Там хотя бы мать с сестрой не достанут. Но опоздала с решением на одно мгновение.
– Хорошо, - отчеканил генерал, - я не буду заставлять. Живи у Регины, пока я не придумаю, что с этим делать. Неделю, не больше. И не удивляйся, если заметишь охрану у барака. Они обычно тихо сидят в машине, проблем не будет.
Куна убрала ладони от лица, но посмотреть на Наилия сил еще не хватало. Невроз мучил мелкой дрожью, в холодный пот бросило.
– А к репродуктологам поедем, - строгим тоном продолжил генерал, - их проконтролировать сложнее, но если данные о твоей беременности из истории болезни выйдут за стены центра, сплетницам в белых халатах мало не покажется. Как минимум попрощаются с квалификацией.
– Хорошо, - кивнула Куна.
Оторопь брала от того, как быстро Наилий принимал решения. Все учел, обо всех подумал, будто неделю план разрабатывал. Может, она и не права, что так хочет самостоятельности.
Глава 24 - Генетика
В Центре репродукции Куна уже была, когда вставала на учет. Но тогда приходила одна, бродила тенью по коридорам, никем не замеченная и с тревогой приглядывалась к беременным. С Наилием затеряться в толпе не получилось. Едва генерал подвел её к стойке регистрации, как началось.