Первое дело Йеро
Шрифт:
– Как знаете.
В арсенал вошла Лора.
– Что, и ты решила вооружиться?
На поясе у Лоры висел легкий "девичий" меч. Ничего особенного - все пионеры носили оружие. Даже дети.
– С меня хватит того, что есть, дядя Жан. Отец сказал, что нужно принести панцирь для ремонта.
– Ах да, панцирь Вот он, - киллмен передал девушке отобранный для Рона панцирь.
– Да он, похоже, не нуждается в починке.
– Возможно, твой отец хочет вшить пару пластин рашшин-брони.
Втроем они вышли из арсенала.
–
– Когда начнутся занятия в школе? У меня столько вопросов к вам, пер Иеро! По Второй Книге Лек-Сия, мы как раз начали ее изучать!
– Ладно, ладно, ступай, - отослал девушку киллмен.
– Не сердитесь на нее, пер Иеро. Молодая, хочется позабавиться. Но очень славная девушка. Моя крестница. Прошлой замою справилась с Ор-Кысью, а это не каждому мужчине по силам. Ор-Кысь сидела в засаде на дереве, а Лора - уж не знаю как, разглядела ее в ветвях и сняла метким выстрелом. Попала в глаз. Кстати, неплохо бы вам пристрелять арбалет.
Тут же, у казармы оказался-таки тир, зря он боялся. Поколдовав над арбалетом, Иеро добился, чтобы тремя стрелами трижды попасть в воловий глаз. Пусть не Ор-Кысь, а все-таки...
– По неподвижной цели вы, пер Иеро, стреляете неплохо, - признал Брасье.
– Стрелы Лайджа я приготовлю к утру/
– Я надеюсь, что Озерный Сайрен не будет бегать за нами по озеру, - ответил Иеро, складывая стрелы в колчан. Ему тоже был урок на вечер - поточить наконечники стрел простых, обыкновенных, поупражняться с топором, обжиться с панцирем. Он уже надел его на себя, чтобы привыкнуть и не стесняться в движениях. Со стороны - просто истинный Страж Границы.
– Тогда до встречи утром.
Иеро пошел к церкви.
Повседневно служили лишь заутреню - поселенцы люди занятые. Вот и завтра отслужит службу да и пойдет на озеро сайрена изводить. А школа... Да, ведь он должен вести занятия в воскресной школе. Нужно подготовиться, чтобы не осрамиться. Как сказала Лора - они изучали Вторую Книгу Лек-Сия? Ее-то он знает назубок, трудностей быть не должно.
У порога домика он остановился. Нет ли непрошеного гостя внутри? Выбор, чем потчевать незванца, у него теперь большой. Боевой топор, нож, арбалет. А еще доброе слово и увесистая затрещина.
Он открыл дверь.
Увещевать было некого.
А вот отпевать...
На длинном, спускающемся с балки ремне висел Рон.
9
Тело еще не успело остыть, но душа покинула этот мир бесповоротно. Нечего и пробовать воротить. В лучшем случае не получится ничего. В худшем же вместо Рона будет... Лучше и не думать.
Он перерезал веревку,
Тело упало на пол мягко, почти бесшумно. Ему-то, мертвому, все равно.
Отчего, отчего он полез в петлю?
Пришел, развел очаг и - повесился?
Иеро бросился к очагу.
Полено свей-дерева не догорело до жаркого слоя, следовательно, разожгли очаг склянку тому назад, не раньше. Но в воздухе был и особый запах, запах...
Запах горелого пергамента!
За всю свою жизнь Иеро лишь однажды пришлось видеть, как горит пергамент. В годовщину Истинного Писания сжигали Подменное Писание. Не само Подменное Писание, разумеется, то предал огню сам величайший Лек-Сий, а его имитацию - один лист с ложным Символом Веры. Пергамент ценили, и трепетно относились к каждому клочку. В быту, для повседневных, мелких записей пользовались бумагой, оставляя пергамент для записей чрезвычайно важных.
И вот кто-то его безжалостно сжег. Рон? Но откуда вообще мог быть пергамент у Рона? Лишь заклинатели высоких степеней имели право пользоваться им. Да и дорог пергамент. А уж в пограничном поселении и вовсе диковинка.
Он заметил потемневший обрывок на решетки очага. Да, пергамент.
"евероят... чудовищ" - было на нем выведено мелким почерком.
Он бережно расправил лист и положил его в маленький цитатник Лек-Сия. Такие цитатники, сделанные собственноручно, были у каждого семинариста, у каждого священника всегда с собой.
"Евероят... чудовищ". Невероятное чудовище? Невероятная чудовищность? Да это же запись пера Кельвина! Кому же еще писать на пергаменте в поселении Но-Ом!
Как и прошлым вечером, Иеро услышал шаги.
Тело не веревка, не спрячешь. Да и не к чему.
– Пер Иеро - раздался знакомый голос за дверью.
– Пер Иеро. Вы дома?
– Входите!
Нет, он ошибся. Это была не Лора. Абигайль Хармсдоннер.
– Пер Иеро, я хотела спросить вашего совета и пото... Пер Иеро, что случилось? Это... Это ведь Рон?
– Да, это Рон.
– Он... Он мертв, пер Иеро?
– Да, госпожа Хармсдоннер.
Абигайль Хармсдоннер посмотрела на петлю вокруг шеи, потом на балку.
– Он повесился, - это уже был не вопрос, утверждение.
– Похоже на то, - мрачно подтвердил Иеро.
– Присядьте, госпожа Абигайль. Или вы предпочтете выйти?
– Я многое видела в жизни, пер Иеро, и если я могу быть полезной...
– Абигайль не окончила фразу. И так ясно.
Иеро поднял опрокинутый табурет. Несчастный, несчастный Рон.
Он встал на табурет, затем ножом перерезал вторую петлю, петлю, которой ремень крепился к балке.
Тот самый, вчерашний ремень. Или очень на него похожий.
И узел...
Вот, значит, как обстоят дела!
– Госпожа Хармсдоннер, не могли бы вы сходить за мужем?
– Да, пер Иеро, бегу, - она поставила в уголок котомку, заметив взгляд Иеро пояснила: - Ваш ужин...
– И передайте, пусть позовут киллмена Брасье, - сказал он вдогонку.
Он проверил - вчерашнего ремня на месте не оказалось. Знал бы - изрубил на кусочки. Хотя это вряд ли бы помогло.