Первое дело Йеро
Шрифт:
– Замечательная. Но как истребить Озерного Сайрена? Это же... это же невозможно! Я нисколько не сомневаюсь, пер Иеро. что вы обладаете выдающейся ментальной силой и сможете противостоять Озерному Сайрену - какое-то время. Но все силы уйдут на ментальную борьбу и вы обессилите прежде, чем приблизитесь к нему на полет стрелы. А уж Рон...
– А я, достопочтенный Хармсдоннер, вовсе не собираюсь меряться с монструозией ментальной силой.
– Тогда... Я не понимаю.
– Вы сами дали мне надежную защиту против монструозии.
– Я? Дал вам защиту?
– внезапно лицо достопочтенного Хармсдоннера
– А! Понял!
– он перешел на шепот.
– Медальон! Как же я сразу не догадался! Вы хотите под защитою медальона пойти на озеро, не так ли?
– Совершенно верно, достопочтенный Хармсдоннер.
– Хорошая идея. Вот что значит свежий взгляд! Но, - тут старшина снизил шепот до едва различимого - медальоны это некоторым образом секрет, доступный лишь посвященным. Рон же к таковым не относится.
– А кто относится?
– В поселении - только советники. Для всех остальных рашшин - ценный металл, добавление которого в броню делает ее непробиваемой. Панцири для стражей границ, киллменов, все такое...
– Но тот, кто делал медальоны?
– Тот, кто делал медальоны, стоит перед вами, пер Иеро.
– Вы, достопочтенный Хармсдоннер.
– Да. И мне помогала дочь, но она тоже не знает о свойствах медальона, для нее это всего лишь украшение.
– Это идея. Совершенно не обязательно объяснять Рону устройство медальона. Пусть это будет знак Союза Аббатств или еще что-нибудь...
– Да... Вы правы. И дело того стоит - истребление сайрена принесет поселению двойную пользу. Он ведь и нам мешает, сайрен, а если окрепнет и расплодится, по тропе и не пройдешь. Вдруг из Аббатства пошлют нарочного, а он, нарочный, ничего не ведая, угодит... Нет, конечно, сайрена нужно убрать. Но позвольте предложить следующее - у Рона нет своего панциря. Мы выдадим ему на время один из резерва Стражей Границ, и вошьем медальон в панцирь. Таким образом он будет защищен от ментального воздействия твари, и в то же время нам удастся предотвратить распространение слухов о чудесных свойствах медальона. Вы, пер Иеро, можете даже сказать, что поставили Рону ментальный блок от Сайрена. Впрочем, это на ваше усмотрение.
Разговаривая, они шли в сторону отдельного домика, что стоял позади Дома Совета.
– Надеюсь, пер Иеро, что сегодня вы отобедаете с нами?
– Я... Да, конечно.
Что побудило Иеро принять приглашение - голод, необходимость следовать установленным традициям, желание поближе узнать достопочтенного Хармсдоннера или иные причины, он и сам не знал. Все вместе, наверное. И более всего - желание увидеть Лору. Почему нет? Тайны отцов раскрываются в детях, писал величайший Лек-Сий.
Труды Лек-Сия изучали первые три семинарских года, и основные положения отложились, похоже, на всю оставшуюся жизнь. Лек-Сий, великий богослов времен пре-Смерти писал коротко, но чрезвычайно емко, и его высказывания помогали осмыслить случившееся тысячелетия спустя. Во всяком случае, ни одно сочинение не обходилось без цитирования "Завета Верных", главного труда жизни Лек-Сия.
Все эти необязательные и даже лишние мысли вертелись в голове Иеро в то время, пока он приводил себя в порядок. Обед - дело серьезное, особенно обед, на котором присутствуют старшина поселения и священник. Это не просто трапеза, это еще и обмен мыслями. Не мыслями, словами,
Достопочтенный Хармсдоннер представил его семейству. Абигайль, его жена. Лора, его дочь. Сара Хармсдоннер, его сестра. Почтенный Им-Зик, гость.
Все сдержанно и с достоинством ответили на приветствие Иеро.
Молитву он прочитал хорошо, искренне. Но без лишнего, неуместного за обеденным столом жара.
Столовая, уютная, небольшая, сияла золотым светом. Всюду вышивки золотою нитью, видно сразу, что хозяйка - рукодельница. Или обе хозяйки, мать и дочь. Плюс тетушка.
Старшая Хармсдоннер, Абигайль выглядела лишь немногим взрослее своей дочери. Но одета наряднее, ради гостя или просто из любви к красоте. Наряжаться незазорно, если наряды сделаны своими руками. А они, наряды, были достойны королевы дальних стран, что на берегу Лантического моря-окияна. О тех странах любят рассказывать вечерами бабушки внукам и внучкам. Все есть в тех странах - короли и рыцари, колдуны и драконы, прекрасные красавицы и дворцы из рубинов и изумрудов.
Блюда, что подавали Лора и Абигайль, были простыми. Иначе у пионеров не бывает. Но простое кушанье, сделанное искусными руками, стоит изысканного. Во всяком случае, Иеро давно не ел с таким воодушевлением, как сегодня.
Его расспрашивали о жизни в Аббатстве, он отвечал в меру собственной осведомленности. Спрашивали, какое впечатление производит Но-Ом. Самое замечательное. А поселение круглолицых? Он видел очень мало. А шаман? Правда, что он живет в хижине из человеческих костей?
Костей в хижине всего ничего, завеса на двери. Пальцы, запястья прежних шаманов. Очевидно, по представлениям язычников, подобная завеса ограждает шамана от зла.
Когда обед подошел к концу, Иеро решил, что собеседники, особенно Сара и Лора хотели бы задать вопросов много больше, но чувство приличия заставляло их сдерживаться. Ничего удивительного, новый человек в поселении надолго оставался в центре внимания, если выкладывал известия скупо, расчетливо. А бухнуть все разом значило разочаровать слушателей, настроенных на долгое, занятное дело - выпытывать кроха за крохой подробности жизни в Аббатстве, на Большой Земле. Поселенцы до некоторой степени, действительно, чувствовали себя островитянами. Многие дни пути по Тайгу делали Аббатство чем-то далеким, малодоступным. Воистину, путешествие на корабле доставило бы меньше забот. Корабль плывет сам, да и груз может взять несравненно больший, чем даже большой караван.
Женщины подали манную брагу и покинули мужчин. Теперь можно было говорить серьезно, но о чем? О насущных нуждах поселения Иеро знал еще очень, очень мало, и, не желая попасть впросак, предпочитал больше слушать.
– Семнадцатый шурф - самый обещающий. Содержание рашшина в руде - ползолотника на центнер. В остальных меньше. Нужно устраивать шахту, - Им-Зик говорил коротенькими фразами. Скажет - помолчит, скажет - помолчит. От этого слова становились тяжелее. Весомей. Да и сам Им-Зик был человеком, способным двигать горы - не очень высоким, но очень крепким. Горняки - люди особенные.