Первое дело Йеро
Шрифт:
– Я, старшина поселения Но-Ом Эллери Хармсдоннер, свидетельствую, что истинно так и есть, - произнес старинную формулу достопочтенный Хармсдоннер.
Без колебаний ему вторил Иеро.
– Сейчас подойдут мои ребята и отнесут тело бедняги в холодный шурф, - объявил киллмен будничным тоном.
– В холодный шурф?
– Да, если не возражаете, пер Иеро. Он ведь самоубийца. Нужно решить, где его похоронить.
– Холодный шурф, - вмешался старшина - это один из шурфов, что пролегает в мерзлоте. Под нами на глубине пяти-шести саженей вечный холод - местами.
– Сохранится - для чего?
– Надеюсь, пер Иеро, что круглолицые позволят бедняге успокоиться рядом с пером Кельвином.
– Возможно, - Иеро не стал спорить. Кандианская Универсальная Церковь не считала погребение таинством, и, следовательно, обряд погребения был скорее данью живым, чем мертвым. Мертвому все равно, где лежать - на поле боя, в глубинах моря-окияна, на кладбище при церкви или на кладбище Людей Льда.
– А вот и они.
"Ребятами" киллмена оказались два дюжих парня. Иеро видел их во время утренней службы в церкви, но знаком лично не был.
– Джон и Дон, - ответил на безмолвный вопрос священника киллмен.
– Дон рыжий.
Рыжий верзила шаркнул ногой.
– А Джон лысый.
Безволосый парень улыбнулся - отсутствие шевелюры его нисколько не удручало.
– К вашим услугам, пер Иеро.
– Не волнуйся, Джон, пер Иеро непременно воспользуется твоим предложением. А пока, ребята, отнесите бедолагу в холодную шахту.
– Да, киллмен.
Стражи сноровисто уложили тело Рона на носилки, прикрыли куском темной ткани и вынесли в дверь.
– Вы как хотите, пер Иеро, а здесь вам оставаться не след. Две смерти, два самоубийства - чересчур. Прошу под мой кров, - достопочтенный Хармсдоннер бодрился, но видно было, что настроение у старшины неважное.
– Возможно, пер Иеро, вам лучше эту ночь провести в казарме? Ведь утром нам предстоит пойти на озеро.
– Вы не думаете отложить поход, Брасье?
– Нет, достопочтенный Хармсдоннер. Почему? Смерть Рона - печальное событие, но не повод откладывать дела насущные. Так как, пер Иеро?
Иеро хотелось принять предложение старшины. Именно поэтому он пошел ночевать в казармы, не забыв вместе с оружием взять и узелок госпожи Абигайль. Люди старались, готовили ужин. Наверное, Лора и готовила.
Казармы находились недалеко - как и все в поселении Но-Ом. Выстроены были с расчетом на будущее, сейчас же пустовали. Службу несли дюжина Стражей, но сейчас все они были при деле - поселение не могло позволить себе, чтобы две дюжины рук бездействовали.
– Ребята будут спать в другом конце казарм и вас совершенно не побеспокоят, - счел нужным разъяснить Брасье.
– Меня другое беспокоит.
– Догадываюсь, пер Иеро. Жилище ваше того... Нехорошее жилище. Вы его святили?
– Святил.
– Тогда даже не знаю. Под склад, что ли, приспособить? А вам новое жилье выстроить.
– Возможно, позже. Подумаю.
– Решать, разумеется, вам. А я должен еще изготовить стрелы Лайджа.
– Я бы хотел вам помочь, капитан Брасье.
– Вам приходилось это делать?
– Да, - Иеро решил не говорить, что в семинарии вместо смеси Лайджа они пользовались куда менее опасной Чай-смесью. Принцип-то ведь один!
– Тогда с удовольствием приму вашу помощь. Из-за беды с Роном я потерял время, скоро расставлять ночной караул, а не хочется из-за спешки взлететь на воздух раньше срока.
Красная мастерская находилась за земляною горкой. С ней, с красной мастерской, всегда сложности - и за пределами поселения нельзя строить, и в самом поселении тоже опасно. Искорка из очага залетит - и на тридцать шагов вокруг пепелище. Или на сто тридцать, какая мастерская. В Но-Оме она немаленькая. Не сколько из-за воинской надобности, сколько из-за того, что огненное зелье используют при горных работах. Там, где дюжина рудокопов киркою будет луну пробиваться, бочонок зелья справится за мгновение.
Но смесь Лайджа - штука особая. Любит уважение и не терпит небрежности. Если нужно очистить голову от посторонних мыслей, лучшего способа, чем снаряжать стрелы Лайджа и придумать трудно. Все внимание до последней крупицы уходит на то, чтобы выполнить работу - и остаться живым.
Смесь уже была готова, оставалось рассыпать ее по ракушкам, вставить в ракушки фитили, залепить отверстия воском и привязать ракушки к стрелам. Всего тридцать стрел - двадцать для лука и десять арбалетных. Арбалетные - это себе, с них Иеро и начал. А кончил - кончилась и работа, пока он одну стрелу снаряжал, капитан Брасье успевал две. Ничего удивительного.
– Спасибо за помощь, - поблагодарил его киллмен.
– Управились аккурат к вечерней поверке.
Они вернулись в казарму. Брасье пошел наставлять ночной патруль. Шесть человек обходили Но-Ом, охраняя поселенцев, следя, не подкрадывается ли враг. Для небольшого поселения и шесть человек выделить нелегко, но иначе нельзя. Печальна судьба пренебрегших безопасностью. Каждому семинаристу известен урок Жемчужной Гавани. Безмятежное место, лемутов много лет никто не встречал, самый свирепый зверь - парз. И вот однажды налетели диковинные создания - летучие обезьяны, которых никто не видел прежде и не видел после. Налетели - и убили три четверти поселенцев. А все потому, что застали врасплох, неготовых и безоруженных.
Теперь не застанут. Каждый пионер за двадцать ударов сердца накинет панцирь, на сорок натянет тетиву на лук, на шестьдесят займет место в боевом расчете. Вот эти шестьдесят ударов и должна обеспечить патрульная служба.
Иеро отошел от узенького окошка-бойницы. Нужно поспать.
Мысли возвращались в голову, но возвращались иными. Выстроенными в свой боевой расчет.
Капитан Брасье. Опытный и дотошный офицер стражей границы. Досконально, до мелочи осмотревший и тело, и комнату, в которой случилась беда. Заметил отсутствие ссадин. А вот того, что узел одной рукой не завяжешь, не заметил. Может такое быть? Не может такого быть. Вывод - Брасье нарочно не заметил несоответствия. Почему? Хочет скрыть убийство? Или же хочет раскрыть убийство? Друг или враг?