Первое дело Йеро
Шрифт:
Затем осмотрел шею, руки Рона. Самая обыкновенная шея. Самые обыкновенные руки - одна здоровая, другая еще больная. Так и не выздоровеет никогда.
Иеро представил себе Аббата Демеро. Был бы он здесь, что бы он сделал? Наверное, спросил бы:
– Итак, Иеро, что тебе кажется странным?
– Этот узел, Аббат Демеро.
– А именно?
– Привязать ремень к балке таким узлом можно только обеими руками, Аббат Демеро. Стоя на табурете, подняв обе руки вверх. А у Рона рука осталась на перевязи.
– Что из этого следует, domine Иеро?
– Что ремень был привязан другим лицом. И, следовательно, мы имеем дело не с самоубийством, а с убийством.
– Первый шаг сделан, Иеро. Теперь тебе осталось пройти весь путь и узнать, кто убил Рона, каким образом, и, самое главное - зачем?
Видение исчезло. Что это было - воображение? Ментальная связь? На таком расстоянии от Аббатства? Нет, не может быть, он же находится в статис-поле, да еще с медальоном из рашшина. Воображение, только воображение. Оно священнику не помеха, напротив - если держать его в узде. Так учили в семинарии.
Опять он поймал себя на том, что старается думать о постороннем: чему учили в семинарии, почему ужин принесла госпожа Абигайль - и должен ли он был и ее называть "дочь моя"? Она, кажется, хотела о чем-то посоветоваться. Хорош советничек!
Он вышел на крылечко, оглянулся.
Дом стоял позади церкви, и его окружали низкие, специально оставленные при строительстве ели. Мало ли с каким вопросом люди идут к священнику, совсем не обязательно, чтобы всяк видел. Особенно в поселении пионеров, где вынужденное близкое общение порой становится невыносимым. Поэтому подойти незамеченным было не так уж и сложно. Хотя сейчас, когда солнце светит круглые сутки, это куда сложнее, чем зимой. Все-таки кто-то мог увидеть идущего. Нужно будет обязательно расспросить поселенцев.
Из-за елей он увидел достопочтенного Хармсдоннера, спешащего к дому. Откуда его можно увидеть еще? Из церкви, но в ней нет никого. А больше... Похоже, больше и неоткуда.
– Несчастный Рон, - завидя его, воскликнул старшина.
– Я только сейчас понял, отчего вы хотели взять его с собой. Надеялись отвлечь от тоскливых мыслей, верно? Внушить, что он очень нужен поселению. Он очень переживал смерть пера Кельвин и вот - наложил на себя руки. Я послал за Брасье, он, как старший Киллмен, должен дать заключение.
– Рон...- внезапно Иеро умолк. Торопиться не нужно. Путь посмотрят, скажут свое, не замутненное, не навязанное мнение.
Они встали у дома, поджидая Брасье.
– Он нес вам бумаги пера Кельвина. Прочитал, наверное, и расстроился.
– Расстроился?
– А вы еще не читали?
– Это ведь были не бумаги а пергамент, достопочтенный Хармсдоннер?
– Да, я называю все бумагами по привычке. Печальная бумага, я и сам читал с тяжелым сердцем. Потому и запечатал,
– Но что в нем было, в пергаменте Кельвина?
– Тоска и печаль. Быть может, он болел?
– Вы бы не могли привести мне дословно его записи?
– Дословно? Я не запоминал, да и зачем? Пергамент должен быть у Рона.
– Судя по всему, он сгорел, пергамент.
– Сгорел?
– В доме запах пергамента, и в очаге разведен огонь.
– Очень жаль. Я недооценил состояние Рона, иначе не доверил бы ему бу... простите, пергамент.
Капитан Брасье выглядел очень озабоченным.
– Тело нашли вы, пер Иеро?
– Да. Нашел и сразу попросил госпожу Абигайль известить вас и достопочтенного Хармсдоннера.
– Абигайль?
– Она вызвалась отнести ужин перу Иеро, - вступил в разговор старшина.
– Хотела поговорить насчет воскресной школы.
– Понятно, - кивнул киллмен и переступил порог.
Следом вошли Иеро и старшина.
– Это вы разрезали ремень, пер Иеро?
– Я, - коротко ответил Иеро. Странный вопрос. Не мог же это сделать мертвый Рон.
– А зачем вы сняли ремень с балки?
– Не очень приятно, когда в твоем доме над головою болтается ремень. С учетом всех обстоятельств.
– Все-таки не стоило этого делать.
Иеро едва не сказал "в следующий раз не стану". Не время острить.
Или...
Или ему пришла в голову не скверная острота, а предвидение?
– Табурет...
– Табурет поставил я. Когда я вошел, он лежал вот так, - показал Иеро.
Киллмен выразительно вздохнул. Затем опустился на колени и стал разглядывать Рона.
– Нужно его раздеть.
– Мое ложе...
– Нет. Ложе не годится. Тело лучше оставить на полу.
Киллмен действовал аккуратно и четко.
– Обращаю ваше внимание, достопочтенный Хармсдоннер и Иеро, что на теле отсутствуют следы борьбы - ссадины, кровоподтеки, за исключением правой руки, о которой нам доподлинно известно, что она была сломана прежде.
– Совершенно верно, - подтвердил старшина. Иеро только кивнул.
Затем Киллмен разрезал петлю, стягивающую шею Рона.
– Безусловно... Безусловно, он умер из-за удушения петлей. Скользящая петля. Под тяжестью тела она затянулась, и...
– Совершенно верно, - вновь сказал старшина.
– С учетом отсутствия беспорядка в комнате - за исключением табурета, по свидетельству пера Иеро, лежавшего опрокинутым около висевшего тела, отсутствию следов борьбы на теле, характеру борозды удавления, соответствия ее петле я, старший киллмен поселения Но-Ом Жан Брасье, объявляю данный случай смертью в результате самоповешения. Свидетелями этого являетесь вы, достопочтенный Хармсдоннер и вы, пер Иеро.