Первое приключение
Шрифт:
– Э-э, Розвинд, мэм.
– Розвинд, полагаю, старшина Рэнд, переезжая, оставила здесь некоторые из своих вещей.
– М-м, да, мэм. Они вот здесь.
– Благодарю вас. – Она собрала вещи, размышляя. Что ж, Розвинд, вы не такая уж бойкая с теми, кто превосходит вас рангом, а?
– Как дела Дженис, мэм?
– Она определенно произвела на капитана Кирка впечатление, – сказала Ухура, подумав, что, в каком-то смысле, это правда. – О, кстати, Розвинд, у вас не бывает аллергии? Сенная лихорадка, например?
– Нет, мэм, насколько мне известно. Сенной лихорадки не бывает.
– Превосходно. – Не торопясь, она переложила вещи Дженис и связала их шарфом. Она критически оглядела связку, подняла ее и направилась к двери.
– Э-э… мэм?
– Да, Розвинд?
– А что такое, мэм?
– То есть?
– Почему вы спросили, нет ли у меня аллергии, мэм?
– Из-за вашей новой соседки по каюте.
– Не понимаю, мэм.
– Некоторые люди дают неблагоприятную реакцию на членов ее расы, но в почти ста процентах случаев дело ограничивается сенной лихорадкой. Так что вам не стоит волноваться.
– А что это за раса, мэм?
– А что? – Ухура понизила голос. – Вы ведь не страдаете ксенофобией?
Поскольку ксенофобия могла послужить причиной позорного увольнения
из Звездного Флота, Розвинд отреагировала должным образом.
– Нет, мэм, конечно нет! Я с кем угодно полажу! Мне просто… интересно.
– Понятно. Я уверена, что и с ней вы тоже поладите. Существа ее расы умны и нешумливы. Только еще одно.
– Да, мэм?
– Ее планета делает оборот за шесть часов, так что ее суточный ритм от
личен от нашего. Она дольше остается без сна, чем вы, и спать тоже будет дольше. Известно, что существа ее расы плохо реагируют, когда их будят, так что просто будьте осторожны.
– Что значит «плохо», мэм? Вы хотите сказать, она подпрыгнет и ударит вас?
– Нет-нет, она вам никогда ничего не сделает. Существа ее вида очень робкие. Но шок может заставить впасть ее в спячку. Если это случится, она проспит несколько недель. Это явно не будет способствовать ее карьере.
– О, – сказала Розвинд. – Понимаю. Я уверена, что неприятностей не будет, мэм.
– Хорошо. Что же, Розвинд, спасибо за помощь. – Она снова повернулась к двери.
– Лейтенант?
– В чем дело, Розвинд?
– А как выглядит моя новая соседка? Ну, то есть, чтобы я могла узнать ее.
– У вас с этим проблем не будет, – сказала Ухура. – Она зеленая.
Джим вошел в кабинет Маккоя.
– Здравствуйте, доктор Маккой. Меня зовут Джеймс Ти Кирк, я ваш
капитан. Приятно с вами познакомиться, и какой сюрприз. У вас все в порядке? Снабжение осуществляется вовремя? Что вы думаете о корабле?
– Здравствуйте, капитан, – сказал Маккой. – Все прекрасно, просто прекрасно. – Маккой протянул ему комбинезон.
– Что это?
– Комбинезон для осмотра,…
– Это я знаю…
– … проницаемый для диагностических лучей…
– Да знаю я…
– И у тебя свободных полчаса…
Джим нахмурился.
– Это заговор, да? Между тобой и Дженис Рэнд.
– Да, заговор, только она не имеет к нему отношения. Она сказала, что ты хочешь поболтать с каждым на борту «Энтерпраза»…
– И ты предусмотрительно забыл упомянуть, что знаешь меня с тех пор, когда я был лейтенантом.
– Если ты не хотел ознакомительной встречи со мной, мог бы ей сказать.
– Она могла бы заметить, что мы раньше вместе служили.
– О, понимаю, – преувеличенно серьезно кивнул Маккой. – Помимо
ознакомления с новой работой, разгребанием этого бардака в твоем компе и недели, посвященной составлению расписания встреч, предполагается, что она должна заучить наизусть учетные записи всего персонала «Энтерпрайза». В свободное от работы время.
– Нет, конечно, нет. А все же было бы неплохо, если б она это заметила. –
Затем до него дошло кое-что, сказанное Маккоем. Он быстро развернул к себе экран Маккоевского комма.
– Чувствуй себя как дома, – сухо сказал Маккой.
Джим вздрогнул, прочитав написанное на экране: Маккой заполнял заявку
на контейнер регенерационной культуры.
Джим попытался прикинуться, что не заметил, на что составлена заявка.
Он вызвал из сети свое собственное расписание. Пролистав его, он отметил существенный прогресс. За последние двадцать четыре часа или около того Рэнд расписала для него несколько сотен встреч; она их сгруппировала по несколько в день, и, хотя многие члены команды работали в среднюю или ночную смену, и спали в самое разное время суток, а некоторые работали по расписанию, не имевшему ничего общего с двадцатичетырехчасовым суточным ритмом человеческого большинства на «Энтерпрайзе», Рэнд каким-то образом удалось сохранить его утренние часы свободными.
– Ей неделя не понадобилась, – сказал он.
– Ты о чем?
– Я и не подумал, сколько времени может уйти на такое сложное распи-
сание, – пока ты об этом не заговорил. Она каким-то образом уже закончила. Она, должно быть, вернулась на мостик и работала весь вечер. А, может, и всю ночь.
Маккой заглянул ему через плечо.
– Знаешь, Джим, не надо заставлять старшин работать так, что у них нет времени поспать. Думаю, это против правил или чего-нибудь там еще.
– Я был действительно груб с ней этим утром, – Джим бросил комбинезон
для осмотра на стол Маккоя. – Увидимся позже, – Он направился к двери.
– Джим, подожди. Ты должен пройти осмотр. – Маккой последовал за Джимом в коридор. – Если ты разделаешься с ним сейчас, тебе больше не надо будет о нем беспокоиться.
– А кто беспокоится? – сказал Джим, твердо настроенный не дать Маккою осмотреть его колено так долго, как только сможет.
– И почему это люди ненавидят осмотры? – жалобно спросил Маккой у закрывшейся перед ним двери турболифта.
Качая головой, Маккой сложил комбинезон и сунул его на полку. Джим Кирк мог вывести из себя, но зато уж с ним не соскучишься. Маккой вспомнил то время, – несколько лет назад, – когда Джим был лейтенантом. Он был дерзким, самонадеянным, нетерпеливым с любым, кто был менее способным, чем он. Включая свое командование. Маккой знал с того дня, когда познакомился с Джеймсом Кирком, что этот молодой офицер либо станет выдающимся командиром, либо загремит за нарушение субординации. И часто нельзя было сказать, на что было больше похоже.