Первые дерзания
Шрифт:
– Да ничего особенного! Полез человек под машину, да и только! Что ты в самом деле пристал!
– уже не на шутку рассердился Сергей Петрович.
Каково же было его удивление, когда секунду спустя, из-под кузова машины, рядом с гусеницей, появилась взлохмаченная голова Васи.
– Сергей Петрович!
– произнес он таинственно.
– А вы ведь скромничаете, как я посмотрю! Тут уже вами много кой-чего сделано! Остается сущий пустяк! Я в десять минут берусь все докончить. Вот только бы найти три десятимиллиметровые гайки... Надо порыться в кармане: у меня, кажется, были...
– Что ты мелешь? При
– с раздражением произнес механик.
Но Вася быстро скрылся под кузовом, ничего не объяснив растерявшемуся механику.
В это время к черепахообразной машине подошел Дуплов со своим гостем.
– О чем вы тут спорите?
– спросил инженер.
– Да вот мой помощник говорит какую-то чепуху... Полез под кузов и уверяет, что берется исправить сцепление за несколько минут. Не понимаю, что с ним произошло...
– Разрешите доложить, Александр Андреевич!
– вмешался вахтер.
– Сей механик, товарищ Понедельник, на вверенной ему машине превышает власть и попирает бессовестно положение об охране труда для молодежи... О чем я и должен вам доложить, с одной стороны, как главному начальнику, а с другой, как человеку сердечному и доброму...
– вдруг заметив чужого, смутившись, проговорил старик,
– Полный порядок! Гайки нашлись в кармане, и через три минуты машину можно будет приводить в действие. Маленький разводной ключ со мной!
– послышался из-под кузова победный крик Васи.
– Что это все значит?
– тревожно спросил инженера представитель министерства.
– Ничего не понимаю. Какой-то балаган...
– хмуро ответил Дуплов и тут же, повернувшись к вахтеру, спросил:
– Где доказательства того, о чем вы только что говорили?
– Пожалуйста!
– снова заволновался старик.
– Они спят наверху, в кабине... Умаялись бедные... Обязательно, Александр Андреевич, поговорите с ними!
– и, махнув рукой, вахтер отошел в сторону.
– Он, наверное, того... немного рехнулся...
– с искренним сожалением проговорил Сергей Петрович, провожая старика испуганным взглядом.
В это время из-под кузова быстро выкарабкался Вася. Его в достаточной степени перемазанная маслом физиономия сияла и выражала безграничное самодовольство.
– Сделал все не более чем в пять минут, ремонт закончен, и машину можно демонстрировать, - проговорил он небрежно, отряхивая свои брюки.
Инженер строгим взглядом смотрел то на механика, то на его помощника, стараясь понять, что это все значит. Если коробку сцепления действительно можно было так легко исправить, то зачем поставили его, главного инженера, в такое дурацкое положение перед представителем из министерства?
Тем временем Борис Николаевич, поняв, что ему все-таки удастся посмотреть машину в действии, пришел сразу же в хорошее настроение. Чтобы сказать приятное помощнику механика, который по его мнению был героем этого маленького события, он счел нужным заявить:
– Мне кажется, Александр Андреевич, что этот юноша, - представитель министерства кивнул при этом головой на Васю, - обладает недюжинными способностями! Вы удивительно умело подбираете людей.
От полученного комплимента Вася зарделся, как красная девица, и это совсем не вязалось с его самоуверенными и размашистыми движениями. Он полез в карман за портсигаром.
Лихо
– Александр Андреевич меня знает. У нас в ОКБ малоспособных не держат. Работа очень ответственная! Так сказать, - исследовательская.
Однако уловив строгий взгляд инженера, Вася торопливо спрятал портсигар в карман, а папиросу отшвырнул в сторону с чрезвычайно небрежным видом.
– Вот только курить мне не разрешает Александр Андреевич! Сердится! Будто я маленький.
– Так как же, Сергей Петрович? Действительно ли ходовая часть машины в порядке или Подвескину показалось? Посмотрите, пожалуйста, сами! Не понимаю, что у вас тут происходит...
Дуплов мельком взглянул при этом на вахтера, продолжавшего стоять в стороне с видом крайне обиженного человека.
– Да, попросите Ермолаича немного задержаться, если подойдут его сменять; мне необходимо с ним поговорить.
И он предложил гостю начать осмотр машины с кабины, где было сосредоточено все управление.
Борис Николаевич выразил свою полную готовность и, держась обеими руками за перила, начал быстро подниматься по лестнице. За ним последовал инженер. Каково же было его удивление, когда представитель министерства, дойдя до приоткрытой дверцы кабины, вдруг проговорил:
– Какие то странные звуки, представьте себе, уже слышатся... Скажите, дорогой Александр Андреевич, их уже следует бояться или они еще не представляют смертельной опасности?
– Какие там могут быть звуки?
– холодно спросил инженер - эти шутки начинали его злить.
– Извольте прислушаться! Очень напоминает обыкновенный храп, извините...
Дуплов быстрым и привычным движением распахнул дверцу. Перед его глазами предстала совершенно неожиданная картина: на широком кожаном сиденье в самых разнообразных позах спали три ученика ремесленного училища. Семен лежал, свернувшись в клубочек, скрестив на груди руки. Его лицо было серьезным и сосредоточенным. Положив голову на бок Семену и вытянувшись на спине, лежал парень могучего вида и громко храпел. Откинув голову на спинку сиденья, полулежа, спал третий.
– Друзья! Придется встать! Простите, конечно, за беспокойство, - говорил инженер, осторожно расталкивая всех поочередно.
Семен и Ваня почти сразу открыли глаза. Кириллин хоть и перестал храпеть, но долго отмахивался, бормоча:
– Это... ты, Сережка... Десятимиллиметровые гайки принес?.. Так, завинчивайте, ребята, а я еще немного посплю...
И только когда Быков сильно толкнул товарища в бок, Кириллин открыл глаза и осмотрелся по сторонам.
– Что это все значит, Семен? Где ты был и как вы тут очутились?
– стараясь сохранить серьезность, спросил инженер.
Речь Семена, еще не проснувшегося окончательно, лилась крайне несвязно. Он говорил про такого-то раненого зайца, затем про какой-то капкан... А к машине он попал потому, что не нашел в темноте дороги. А потом услышал, как ребята поют "Орленка" и позвал их сюда... Чердакова послали сообщить, где они находятся, но он еще не вернулся. А Шурик остался в лесу.
В его объяснении отсутствовала только одна подробность. Он ни слова не сказал о том, что взялся чинить механизм сцепления под машиной и как это было трудно.