Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Шрифт:
Особенно остро почувствовал это Калинин, когда приехал в Иваново-Вознесенск. Казалось бы: пролетарский город, пролетарская губерния, так много сделавшая для революции! Месяц за месяцем одевали ивановские ткачи Красную Армию. Отправили на фронт многие тысячи добровольцев. В самые трудные моменты по партийной мобилизации посылали в бой своих коммунистов. И вот, наверное, все это, вместе взятое: и голод, и длительное перенапряжение, и отсутствие испытанных кадров - все сказалось теперь, в феврале двадцатого года.
Знакомясь с постановкой советской работы, Михаил Иванович почувствовал у руководящих товарищей на местах какую-то
Михаил Иванович насторожился: почему не оказалось контакта с людьми? Уже не допустил ли какую-нибудь промашку? На следующий день он должен был выступить на губернской конференции беспартийных крестьян. Решил подготовиться особенно тщательно. Совсем недавно, на Первом Всероссийском совещании по партийной работе в деревне, Владимир Ильич Ленин отметил деятельность Михаила Ивановича по укреплению союза рабочего класса и крестьянства. Он так и сказал: «Выбор товарища Калинина Председателем ВЦИК исходил из того расчета, что мы должны непосредственно сблизить Советскую власть с крестьянством. И благодаря товарищу Калинину работа в деревне получила значительный толчок. Крестьянин, несомненно, получил возможность более непосредственного сношения с Советской властью, обращаясь к товарищу Калинину, который представляет в своем лице высшую власть Советской республики».
Приятно было Михаилу Ивановичу узнать о такой оценке, она окрылила его. Хотелось работать еще лучше, еще энергичнее.
На этот раз Калинин пришел в зал до открытия заседания, когда появились: лишь самые первые делегаты. Послушал, о чем толкуют крестьяне. Сразу уловил эсеровские настроения. Вот, дескать, в Советах одни большевики позасели, всех мужиков хотят в коммунию согнать. Душат крестьян продразверсткой, чтобы рабочих кормить, а мужику-то от этого какая выгода?!
Свернул самокрутку, чиркнул спичкой. Рядом остановился крестьянин с курчавой черной бородой. Хитроватые глаза глубоко запрятаны под густыми бровями.
– Эй, земляк, не пожалей серника.
– И, прикуривая у Калинина, добавил: - Богато живешь. У нас в деревне этого чуда с самой революции нет. Как в старину, кресалом огонь добываем. Вот какая жизнь в Совдепии. Без спичек, без соли, без керосина теперь сидим.
– Трудно, - сказал Михаил Иванович.
– Война. .
– А на кой ляд она, война эта?
– А ты что, ждешь, чтобы белые воротились?
– По мне, хоть белые, хоть красные, хоть зеленые - один черт. Ярмо нам на шею.
– Так какая же тебе власть требуется? Ты сам-то инаешь?
– Почему не знаю, - обиделся бородатый.
– Справедливая власть нужна, чтобы без всякого грабежа. Земля крестьянская? Крестьянская. Нашей кровью и нашим потом политая. Мы на ней будем хлеб растить, леи, овощ всякую. Мы свой товар в город, а город нам ткани, машины. И электричеству можно. Баш на баш, без обиды. А бездельников, которые на мужицкой шее сидят, нам не надобно. И чтобы никто порядок этот не нарушал, в хозяйство крестьянское не лез. Сами управимся. Умные люди пущай наукой интересуются, учителя наших детей учат, фельдшера от болезней лечат, милиция воров за решеткой держит. Вот и пойдет равная жизнь у всех мужиков.
– Да ведь мужик мужику рознь.
– Слыхали мы эту песню. Есть мужик
– Батрачит? На кулака шею гнет? Какая уж тут равная жизнь! Нет, Советская власть с этим не согласится.
– Ишь ты, - сердито блеснули глубоко посаженные глаза.
– Тогда на кой ляд хозяйственному мужику такая власть?
– Верно. Кулаку наша власть поперек горла. Он ведь как хотел? До революции помещик и кулак среднего мужика грабили, а теперь кулак за двоих грабить нацелился. И за себя, и за помещика. А Советская власть ему говорит: стой, эксплуатировать не позволим!
– Советская власть сперва бы о спичках позаботилась, о керосине.
– Спички рабочий делает. Его накормить надо, потом и спрашивать...
Разговор этот заставил Михаила Ивановича несколько перестроить свой доклад. О международном положении можно и поменьше, это сейчас не первостепенное. Основной упор на обстановку в стране. Главный удар нанести по эсерам, по эсеровским настроениям.
Открыл конференцию председатель Ивановского горсовета. Человек уважаемый, старый рабочий. Но сразу после него поднялся на трибуну тот самый крестьянин, с которым спорил Калинин, бойко зачитал список кандидатов в президиум. Ни председателя горсовета, ни Калинина в списке не оказалось. Это был явный выпад против Советской власти. И только после того как президиум был избран и занял свое место за столом, в первом ряду поднялся кто-то и начал говорить, что в зале сидит Председатель ВЦИК, что избрать его надо было первым, а так получается непорядок и безобразие.
Делегаты зашумели, оглядываясь, поднимались с мест.
– Калинина просим!
– На сцену его!
– Чего сразу-то не объявили!
Дружно взметнулись руки: Председателя ВЦИК единогласно выбрали в президиум.
Михаил Иванович остановился возле трибуны, поправил очки, спросил, обращаясь к делегатам:
– Как же это получается так? Ваш съезд происходит в губернии, где по крайней мере семьдесят процентов населения составляют рабочие и крестьяне, работающие на фабриках. Да и собрались-то вы в помещении, которое вам гостеприимно предоставили рабочие организации. А вы не избрали представителя ивановских рабочих в свой президиум.
Из зала донеслось:
– Мы сами по себе!
– На кой ляд!
– А ты чего учишь?! Чего учишь?!
– орал кто-то, размахивая руками.
Михаил Иванович чувствовал: конференция эта готовилась тщательно и отнюдь не сторонниками Советской власти. Но все же основную массу делегатов составляют середняки, такие же, как в его родной деревне, - неужели он не найдет с ними общегоязыка?!
– Крестьянин и рабочий - два родных брата, - продолжал Калинин.
– Я сам являюсь крестьянином, но я не боюсь никаких «ужасов» коммунизма, о которых нашептывают вам враги народа. А мое хозяйство, пожалуй, не хуже, чем хозяйство многих из вас. И все-таки я за коммунизм, за прочный и нерушимый союз крестьян с рабочими. А вы вдруг чего-то испугались и выразили черную неблагодарность, грубое неуважение к одному из лучших отрядов российского пролетариата... Я думаю, товарищи, вы пересмотрите свое глубоко ошибочное решение!