Первый выстрел
Шрифт:
— Не т-толкайся, поп — медный лоб!
Ирка сейчас идет рядом с Гогой. И ее не узнать — она и глаза щурит, как Тая, идущая с другой стороны, и кривляется, как Тая, и так противно ахает и хихикает. Тоже предательница! Будто и не Багира вовсе! Тая, так ведь той уже четырнадцать. Не хватало, чтобы Ирка пошла под ручку с Гогой!
Гога нарочно шел быстро, так что Ире и Тае приходилось почти бежать. «Так им и надо», — подумал Юра.
Другие девочки шли отдельной стайкой. Нина о чем-то говорила с Татой. Вот к ним подошла Нинкина закадычная подруга Таня Равич, мечтательная,
Поглощенный этой мыслью, Юра обогнал девочек и пошел вслед за Гогой, Ирой и Таей, так что ему был слышен их разговор. Оказалось, что Гога болтал всякую чепуху о монахах и монашенках и задавал разные дурацкие вопросы. Ира и Тая заикались от смущения, а все же шли рядом с ним.
Наконец подошли к оледеневшему спуску и сели на снег, чтобы прикрепить коньки.
Юра почувствовал толчок в бок и оглянулся, Алеша заговорщически показывал на горизонт — там небо совсем-совсем вплотную сомкнулось с землей: снежный покров слился с белоснежным небом, так что нельзя было разобрать, где кончается земля и где начинается небо. Казалось, будто у горизонта колышется плотная белая стена, соединяющая землю с небом. Вот когда надо было дойти до горизонта!
Конечно, они не маленькие и понимают, что облако не твердое, а что-то вроде густого тумана. Но ведь бывает, что туча до того сгущается, что может поднять и унести на далекое расстояние даже плывущую в море лодку. Такая туча называется «смерч». На одной фотографии в журнале было видно сразу пятнадцать смерчей, соединяющих море с небом. А если и сейчас на горизонте стена смерчей соединяет небо с землей? Разве можно упустить такой случай!
Юра прошептал об этом Алеше. Тот обычно долго размышлял, но на этот раз сразу же согласился: да, надо идти. Вот только удастся ли пройти напрямик? Снег очень глубокий, и овраги замело. Вряд ли они успеют вернуться к ужину. Особенно если поднимутся на смерче на небо и их далеко унесет… Было над чем подумать, и они оба замолчали. Тем временем Гога, успевший надеть коньки раньше других, покатил вниз, на реку, подскакивая на неровностях ледяной дорожки, намороженной для спуска на салазках. А Ирка так восторженно ахала, так ахала!..
— Завтра пойдем! — бросил Юра, торопливо привинчивая ключом коньки к ботинкам.
Он тоже покатил по ледяной дорожке, а потом круто свернул налево, где отвесный гранитный берег ступеньками поднимался к мосту, остановился и крикнул:
— Прыгаю!
Это было очень опасно, и прыгали только он да кое-кто из деревенских ребят. У них Юра это и перенял.
Послышались крики:
— Сумасшедший! Слабо! Хвастун! Не смей! Пожалуйста, не надо!..
Все смотрели на Юру. Ему было страшновато, но он все-таки прыгнул на лед и покатился.
— Ура! — закричал Алеша.
Гога, недовольный тем, что перестал быть в центре внимания, поднял руку и скомандовал:
— Ко мне, гусары! Наперегонки! В шеренгу ста-но-вись!
К нему со всех сторон подкатили
Юра знал многих. Заправилой у них был Тим — Тимиш, двенадцатилетний парнишка, гибкий, как вьюн, похожий на цыганенка, сын той самой «ведьмачки». Она опять жила с сыном в своем доме, и соседи не трогали ее, хотя и пригрозили спалить, если будет «портить коров».
Гога, который и на своих товарищей гимназистов смотрел свысока, был крайне возмущен тем, что деревенские ребята ведут себя с ним запанибрата.
— Марш отсюда, хохлацкая рать! — крикнул он.
— Смотри, какой пышный! — отозвался Тимиш.
Деревенские мальчики окружили Тимиша, училищные — Гогу.
— Не ссорьтесь! Бежим скорее! Будет драка!.. — послышались голоса девчонок.
— Не уйдете? — Гога снял форменный ремень и стал размахивать его массивной посеребренной пряжкой.
— Гляди, хлопцы, гимназер испугался, как бы мы их не обогнали! — бросил Тимиш.
И деревенские ребята заулюлюкали.
— Это я испугался? Не дождетесь, мужичье! — вспылил Гога. — Чего бояться? Ваших деревяшек?
Он презрительно посмотрел на деревянные коньки сельских ребят.
Их коньки сверху были действительно деревянные, а снизу к колодке были прикреплены железные полозки. К сапогам или валенкам такие коньки привязывались тонкой бечевкой.
— Хочешь пари? — вызывающе усмехаясь, предложил Гога.
— Какое такое пари? — спросил кто-то из ребят, не понимающих этого слова.
— А вот какое! Могут участвовать все желающие. Бежим двое наперегонки. Проигравший отдаст свои коньки, а вся его компания удаляется с катка.
Из толпы ребят послышались возгласы:
— Нашел дурней! Хитрюга! Не давай згоды!..
Тимиш окинул взглядом Гогины «норвежки», его сильную фигуру, усмехнулся и спросил:
— Для чого тоби мои сковзалки?
— Я сожгу их… здесь же. Чтобы знал сверчок свой шесток!
— А ты отдашь мени свои норвеги с башмаками?
— А ты мне свои сапоги отдашь?
— Так твои ж до башмаков намертво приделаны.
— Давай так: кто выиграл — получит коньки с башмаками. Придется тебе топать домой босиком!
— Не кажи гоп, покы не перескочишь…
— И ты еще надеешься? Чур, не отступать! — Гога поспешно протянул руку.
— Згода! — Тимиш подал свою.
Оба противника силились «пережать» — заставить противника просить пощады. Гога был сильнее. На лице Тимиша появилась болезненная гримаса, но все же он успел переменить положение пальцев и крикнул:
— Разбивай!
Юра скользнул вперед. Его опередил Сашка, а с другой стороны стоял Олекса, светловолосый парень, самый рослый из деревенских. Оба судьи-свидетели уже подняли руки, чтобы «разбить», но Гога воскликнул:
— Стоп! Добавление, вернее, уточнение! Бежим по сигналу. Добежавший до конца катка должен ткнуть ногой в снег — оставить след, прибежать обратно и тоже стать ногой в снег. Если ваш атаман не захочет отдать мне коньки, вы все обязываетесь силой снять их.
Ребята загудели.