Первый закат
Шрифт:
Мальчик помолчал немного, обдумывая слова доктора, и спросил:
– Ты один из сыновей Сурда?
– Нет, - печально ответил старик.
– Я не оказался среди избранных. Мне не была оказана эта высокая честь. Я лишь один из тех, кто поверил.
В эту минуту миссис Лэнгкейбл и миссис Иванс вышли на крыльцо. Миссис Иванс держала в руках шапочку и пальто своего сына: пора было возвращаться домой. Увидев их, доктор Эрлих встал со ступенек и сказал, что для удобства он выведет их машину из-за амбара, где он ее припарковал, проедет по дороге и оставит ее перед домом. Миссис Иванс
– Просто невозможно поверить в то, о чем ты мне сегодня рассказала. После этого можно совсем утратить веру и уступить отчаянию. Сама я не могу представить, как он вынес всё то, что ему пришлось. Я бы не смогла, я это знаю.
– Для меня в этом тоже какая-то тайна, - сказала миссис Лэнгкейбл.
– Иногда мне кажется, что она находит утешение и надежду в том, о чем мы ничего не знаем.
Мальчишка вдруг оторвался от матери и побежал к амбару, куда пошел старик. Он был еще так мал, что борозды в его мозгу еще не сомкнулись, и глубокие первобытные части его существа не закрылись для сознания. В этот полдень он воспринял рассказ старика всем своим существом, а несообразности этой истории не вызвали в нем протеста. Неким образом она показалась ему даже более реальной, более осмысленной, чем десятки явлений, которые он каждый день признавал истинными, даже более достойными доверия, чем жестокости, о которых говорили его мать и миссис Лэнгкейбл.
Доктор Арнольд стоял у амбара, будто предвидя, что мальчик придет и поджидал его. Арнольд заговорил, едва переведя дыхание, неотрывно глядя в лицо доктора.
– Ветер всё еще разносит прах Сурда над миром?
– Да, - ответил старик.
– Не сомневайся в этом.
– Откуда ты знаешь? Почему ты так уверен?
Доктор Эрлих сказал:
– Я думаю, что и ты уверишься в этом, когда я закончу историю и доскажу тебе то, что приберег напоследок. Вот как было дело, Альберт.
Перед тем, как умереть, Сурд рассказал то, во что боги тогда не поверили, но что оказалось правдой. Он сказал, что закат станет знаком вещей, в которые он верит, и останется на небе, пока красота, добросердечие и любовь сохранятся среди людей. А когда они в людях умрут, закат уйдет вместе с ними и погаснет на небе.
– Они, конечно, насмехались над Сурдом, когда он говорил всё это, - серьезно сказал мальчик.
– Могу поспорить, они думали, что он хочет их одурачить.
– Да, согласился доктор Эрлих, - воображаю, что они так и думали, но не сомневайся, что Сурду было всё равно, насмехаются они над ним или нет, потому что он думал в эти минуты, как тяжка была жизнь в мире нетерпимости и жестокости, и как несчастлив он был. Он знал, что тем, кто пойдет за ним? тоже будет нелегко. Это в ту минуту заботило его больше всего, и поэтому он решил, что закат будет возвращаться каждый день, когда солнечный дворец будет проходить по краю пространства и засияет на западном небосклоне, и тогда дети в минуту слабости и беспомощности смогут взглянуть на него и поймут, что они не одиноки в этом мире.
Мальчик задумался на минуту, тщательно взвешивая следующий вопрос:
– Когда мы сидели с тобой на ступеньках, - начал он, - ты сказал, что иногда на человека попадает столько праха Сурда, что он сам начинает поступать, как Сурд, и ведет мир к тому, каким он должен быть в представлении Сурда.
Он прервался, постоял, насупив брови, и опять быстро заговорил.
– Доктор Эрлих, живет ли сейчас в мире кто-то из сыновей Сурда? Вы верите, что в эту минуту в мире есть такой человек?
Доктор Эрлих протер глаза как от большой усталости.
– Да, - сказал он.
– Я в это верю. Я не знаю, дорогой Альберт, кто он и где он находится, но он здесь. Я чувствую сердцем, что он есть где-то в этом мире.
Доктор опустил руку, и она устало повисла.
– Да я в это верю. Если бы я не верил, у меня не хватило бы смелости жить.
Он неожиданно замолк, а его губы поднялись в странной усмешке.
– Ты находишь меня сентиментальным? Думаешь я малость не того? Тебе стыдно за меня?
Мальчик отрицательно покачал головой.
Доктор Эрлих прислонился к двери амбара и посмотрел вниз на тезку усталым взглядом.
– Странно, - сказал он, - но иногда человек может без стыда, во весь голос, закричать о свой ненависти и чувствовать себя при этом человеком разумным и сохранившим достоинство. Но если он осмелится сказать, что в нем есть духовное начало, он должен произнести это извиняясь и шепотом, а друзья его ощутят неловкость от такого спектакля.
Он беспомощно поднял руки и засмеялся мягко и заискивающе.
– Странная ситуация, но ты сам поймешь это, когда подрастешь.
Глаза его дрогнули и опустились к земле, где он разгребал ногой брошенную солому.
Когда он вновь поднял глаза, в них была мольба.
– Да, - сказал он мягко, - я верю, что где-то есть кто-то в этом мире, кто поведет нас обратно к покою и доброте. Я верю, потому что должен верить, но я не один из них.
Тогда мальчик протянул руки вперед и с закрытыми глазами двинулся к своему другу. Доктор Эрлих упал на колени и обнял мальчика. Несколько минут они прижимались друг к другу, не произнося ни слова.
Потом доктор проехал по аллее и оставил машину перед домом, где ждали миссис Лэнгкейбл и миссис Иванс. В этот момент возвращался, сделав свои дела, сосед, которого они видели. Он нес на плечах старый хомут, обернулся, когда миссис Лэнгкейбл помахала ему рукой, и он направился к ней.
Альберт и старый доктор посмотрели друг на друга, кивнули и понимающе улыбнулись, потому что им обоим пришла одна и та же мысль.
– Думаю, что я снова встречу его.
– Может быть, на этот раз она назовет его имя.
Доктор иронично пожал плечам и:
– Подожди!
– прошептал он.
– Я слишком хорошо знаю кузину Эмму. Вот увидишь.
Миссис Лэнгкейбл уж начала знакомить их. Сперва она обратилась к миссис Иванс:
– Хочу познакомить вас со своим соседом, - сказала она.
– Он живет на Ридивиль Роад и выращивает самый лучший лук в графстве Перл.
Потом она обратилась к соседу:
– Я давно знакома с этой дамой. Мы вместе ходили в школу, когда были детьми. Сегодня она приехала со своим сыном, чтобы провести воскресенье со мной и моим кузеном из Старого Света.